Владимир Пистоленко - Раннее утро
К о л я. А ты знаешь? Знаешь? Может, и не обманывал.
С е р г е й. Так сознался же в милиции.
Б о р и с. А мы тоже, если сказать правду, дураки. Откуда у Василия такая одежда? Откуда?
О л я. Заработал.
Б о р и с. Да? А мы все, по-твоему, лодыри?
С е р г е й. А деньги? Сколько он Николахе отдал?
К о л я. На общее дело отдал. На коммуну нашу.
С е р г е й. Не в этом соль. Словом — я с Борькой согласен. И нечего больше митинги устраивать.
Г о р я н о в. Но, в общем, что же вы предлагаете?
О л я. Надо пойти куда следует и все-все узнать.
К о л я. Может, вы, Виктор Степанович? Нас еще, чего доброго, и не пустят.
Г о р я н о в. Обязательно пойду. Разобраться надо. И раньше времени не стоит бросаться в ту или другую сторону. Борис прав, виноват Василий — пусть отвечает, а нет — место за ним останется. Я, например, ребята, очень хочу, чтобы все обошлось и Василий вернулся.
КАРТИНА ВОСЕМНАДЦАТАЯДень. Небольшая комната. Окно за железной решеткой. Стол. Скамейка. Дверь справа. Посреди комнаты стоит О л я с узелком в руке. Медленно открывается дверь, нерешительно входит В а с и л и й. Увидев Олю, он отступает назад.
О л я (тихо). Вась, здравствуй.
В а с и л и й. Привет.
О л я (говорит, лишь бы не молчать). Это что на тебе за роба?
В а с и л и й (с недоброй усмешкой). Тут… новые дружки наделили.
О л я. Я тебе вот… принесла. (Развязывает узелок.)
В а с и л и й. Передачу арестантику, да?
О л я. Не думала, что доведется передачу тебе носить…
Василий вдруг, закрыв лицо руками, бросается на скамью.
(Крепко закусила губу, чтобы самой не расплакаться, шагнула к нему.) Вась, Васька, не надо!
В а с и л и й (встает, яростно вытирает глаза). Так, дурость. Я думал, вы меня уж из списка совсем вычеркнули. Шутка — бандюга.
О л я. Ребята не верят…
В а с и л и й. А ты?
О л я. Верила бы — не пришла. И никто ничего точно не говорит. Несут кто во что… Васька, скажи ты мне, только правду на этот раз скажи — ну что с тобой случилось? Можешь?
В а с и л и й (помолчав). Знаешь, Ольга… Ничего и не случилось. Все как-то само собой через пень-колоду покатилось.
О л я. Не бывает так.
В а с и л и й. Не бывает? А может, у меня из-за одного человека вся жизнь перевернулась?!
О л я. Какой же это человек?
В а с и л и й. Какой, какой! Говорить не стоит. А что пришла — спасибочко. Как увидел тебя, даже голова закружилась.
О л я. Почему?
В а с и л и й. Так. (Пауза.) Нет, Ольга, я тебе все, каждый свой шаг расскажу. Всю жизнь выложу. Только чтоб одна знала. И больше никто! Даешь такое слово?
О л я. Слово!
В а с и л и й (помолчав). И начать с чего — не знаю… Из Копинска я, конечно, драпанул. Что верно, то верно. Только не потому, что трудно и вообще… Опять же из-за одного человека… Словом — хотел к вам. Без справки об увольнении никуда не берут. Шатался, шатался, в артель одну захудалую устроился. Временно. Чтоб заработать вот эту самую справку и с ней к тебе податься. Заработки — только не подохнуть. Что можно было — проел. Квартиры тоже нет. На чердаке обитался. Была не житуха — красота. Милиции боялся, не схватили бы как беспризорника или еще как. А один раз сижу в своем логове…
Свет гаснет. Пауза.
Та же комната для свиданий. Здесь все еще В а с и л и й и О л я.
В а с и л и й (закончив рассказ-исповедь). Вот и все мои похождения.
О л я. Слушаю тебя, Васька, и поверить не могу. Вот честное слово.
В а с и л и й. Было.
О л я. Почему нам никому не сказал? И когда пришел… Начал заливать — то да се…
В а с и л и й (встряхнувшись). Может, думаешь, я и теперь?.. Да?..
О л я. Не знаю…
В а с и л и й (потрясен и растерян). Слышь, Ольга! Я тебе знаешь что?.. Могу знаешь какую клятву дать?! Памятью отца! Батьки моего! Понимаешь?!
О л я. Не надо… Если человек захочет обмануть… (Махнув рукой.) Я только одного понять не могу — почему ты на себя наговорил следователю? Или, может, струсил? Яшеньку своего напугался?
В а с и л и й. Никого я не боюсь… Обещал. Понимаешь? Семену Павловичу. Вере Петровне. Они ко мне всей душой, а я, значит, должен, как свинья, а не человек? Так? Думаешь, каждый возьмет на квартиру неизвестного с чердака? Они взяли. Взяли!..
О л я. Так они же сволочи!
В а с и л и й. Неправда! Их Яшенька втер, гад ползучий.
О л я. А они несмышленыши, да?
В а с и л и й. Совесть у меня должна быть.
О л я. Совесть… (Помолчав.) Теперь я все понимаю. Ну хорошо, пускай они и вправду добренькие, как ты считаешь, а этот Яшенька за их спинами спрячется и за твоей тоже? Тебя осудят, а он будет посмеиваться и своими делами заниматься? Так? Эх ты, Васька!.. Был Васька и не стало. (Решительно.) И вот что, сроку тебе два дня, сам не соберешься с духом, я пойду и все расскажу. Следователю. Даю слово! Пускай разберутся, кто прав, а кто виноват.
В а с и л и й. Да ты что? Я тебе одной.
О л я (прерывает). И я только тебе… одному. До свидания. Будь здоров!..
КАРТИНА ДЕВЯТНАДЦАТАЯЗимний солнечный день. У проходной завода. Вверху четкая надпись: «Южноуральский машиностроительный завод». Здесь взад и вперед прохаживается В а с и л и й. На нем телогрейка, шапка, рабочие ботинки. Из проходной выходят Б о р и с, Н а т а ш а, О л я, С е р г е й, К о л я, Е г о р.
К о л я (Василию). Ну как, не замерз, шапошник?
О л я (резко). Колька!
К о л я. Чего еще — «Колька»? Я с детства Колька!
В а с и л и й (Коле). Подначиваешь? Ну-ка. (Решительно.) Давайте так, братва, договоримся: было — не было. Точка!
К о л я. Да? Ах, извините, дорогой товарищ, не догадался!
С е р г е й (Василию). Ты вот что, Васька, условий нам не выставляй. Понял? Рыльце-то у тебя в пушку, и от этого никуда пока не денешься. Хочешь поставить точку — ставь, но не так. Ясно?
Е г о р. Тебе и так, можно сказать, все скостили.
К о л я. Умные слова приятно слушать.
Б о р и с. Все высказались? Подведем черту. Так вот, Васька, в отделе кадров все в порядке.
В а с и л и й. Приняли?
Б о р и с. Зайди сейчас в бюро пропусков. А завтра в цех.
В а с и л и й. Ясно…
Е г о р. В общежитие к нам. В нашу комнату.
С е р г е й. А теперь пошли по домам! (Берет Наташу под руку.)
Все направляются к проходной.
В а с и л и й. Ольга, можно тебя на два слова.
О л я (останавливаясь). Можно. Давай. Говори. (Ребятам.) Идите, я догоню.
Сергей, Наташа, Егор, Борис и Коля уходят.
В а с и л и й (не зная, с чего начать). Я, понимаешь… Одним словом — спасибо тебе. Вот и все.
О л я. Не за что. Мое дело маленькое. Себя благодари.
В а с и л и й. Ну нет, если бы не ты… Если бы тогда не пришла… И вот ведь что… Когда ты ушла, я, понимаешь, подумал: а вдруг такое случится, что никогда больше тебя не увижу… Веришь? Вот как мне жутко стало. И решил — только вырвусь на волю, сразу все это тебе скажу. Понимаешь ты, какое дело, Ольга, без тебя мне и жизни нет…
О л я. Подожди!
В а с и л и й. Так ты послушай… Ольга!
О л я. Не буду! Ничего не надо! (Вдруг.) А знаешь, Васька, как я тебя любила! Больше жизни! Бывало, увижу… Да что там?! Даже ревела. И все перегорело… Словно ничего и не было. Я тебе, Вася, всю правду. Чистую правду… (Уходит.)
ЗанавесЛЮБОВЬ АНИ БЕРЕЗКО
С е м е н А н д р е е в и ч Б е р е з к о — академик.
М а р и я Г р и г о р ь е в н а — его жена.
А н я — их дочь.
С е р г е й Т е р я е в — директор средней школы.
Н а д е ж д а М а р к о в н а — его мать.
В и т а л и й М а р к о в и ч — брат Надежды Марковны.
К о с т я К е д р и н }
А н т о н К а р п о в } друзья Ани.
О л ь г а Ф е д о р о в н а — учительница.
Д а р ь я И в а н о в н а — колхозница.
З о я П е т р о в н а Т р а в к и н а — жена председателя райисполкома.
Г а л я.
Время действия — первая половина пятидесятых годов.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
