Уилли РАССЕЛ - ВОСПИТАНИЕ РИТЫ
В с т а е т.
Богом клянусь, я встала с места, и все смотрели только на меня. Уж не знаю, какой дьявол в меня вселился, я и рада бы сесть обратно, но ведь две тысячи человек видели, как я встаю, и я это сделала, я задала ему вопрос!
П а у з а.
ФРЭНК ждёт продолжения.
ФРЭНК. И что же было дальше?
РИТА. А что должно было быть дальше?
ФРЭНК. Ну, что за вопрос вы ему задали?
РИТА. Ой, я уже не помню, потому что потом я всю неделю задавала вопросы, просто остановиться не могла. Кажется, тот первый вопрос касался Чехова. Сами понимаете, Чехова-то я уж как-нибудь знаю.
ФРЭНК улыбается. РИТА подходит к стулу рядом с письменным столом и садится. ФРЭНК поворачивается так, чтобы видеть её лицо.
Ну, а как вам Франция? Сказали бы хоть пару слов.
ФРЭНК. Да рассказывать особенно нечего.
РИТА. Как это нечего, ну хоть что-то: я ведь никогда не была за границей. Ну, чем она знаменита, а?
ФРЭНК. Было довольно жарко…
Предлагает ей сигарету.
РИТА. Нет, нет, я теперь не курю. А вы что, выпили?
ФРЭНК. Немножко.
Кладёт сигареты на стол.
РИТА. Понятно. А что вы тут писали?
ФРЭНК. Так, ничего особенного.
РИТА. Покажете?
ФРЭНК. Может быть… Может, когда-нибудь покажу.
РИТА. Стало быть, вы тут немножко писали, немножко выпивали. Что ещё вы делали?
ФРЭНК (будничным тоном). От меня ушла Джулия.
РИТА. Что?
ФРЭНК. Представьте себе. Но разумеется, не из-за пригоревшего гарнира, не думайте. На самом деле всё произошло из-за оeufs en cocotte.
РИТА. Это что ещё такое?
ФРЭНК. Яйца, всего-навсего яйца. Дело в том, что матушка-природа, в великой мудрости своей, обрекла меня на нелюбовь к яйцам — в любом виде, будь то яйца en cocotte, то есть всмятку, или же яйца по-флорентийски, или по-бенедиктински, или всего-навсего вкрутую. Джулия утверждала, что природа совершила ошибку. Я настаивал на том, что природа всегда права. В результате этой дискуссии Джулия была вынуждена со мной расстаться.
РИТА. И всё из-за яиц?
ФРЭНК. Ну — скажем так, дискуссия о яйцах была лишь началом.
Закрывает пишущую машинку и отодвигает в сторону.
Так что, это основное событие, которым было отмечено наше пребывание во Франции. Так или иначе, каникулы закончились, вы вернулись, и даже Джулия тоже вернулась.
РИТА. Так она вернулась? И всё в порядке?
ФРЭНК. В полном порядке.
Ставит машинку на подоконник, а странички со стихами кладёт в ящик стола.
И теперь — у меня такое чувство, что мы проживём вместе всю жизнь. Во всяком случае, до той поры, пока ей не придёт в голову мысль изготовить oeufs a la crecy.
РИТА. Это что же, снова яйца, я слышала что-то такое от Триш.
ФРЭНК. Кто это, Триш?
РИТА. Ну Триш, мы с ней вместе снимаем квартиру. О господи, Фрэнк, неужели мы с вами так давно не виделись? Она переехала ко мне как раз перед летними каникулами.
ФРЭНК. Понятно. И что, оказалась хорошей соседкой?
РИТА. Колоссальной! Просто первый класс. Знаете, Фрэнк, у неё есть настоящий вкус, совсем как у вас, правда. У нас всё очень просто, только книги и цветы. Я хочу сказать вам, Фрэнк, сейчас самая лучшая пора в моей жизни, я это знаю, чувствую. Я даже начала ощущать себя молодой…
Выглядывает в окно.
…такой же, как они там, внизу.
ФРЭНК. Но, дорогая моя, двадцать шесть лет вряд ли можно счесть старостью.
РИТА. Да, конечно, но я имею в виду, что я кажусь себе такой же, как ваши ребята — оказывается, я ещё способна это ощутить…
Подходит к своей сумке.
Да, совсем забыла…
Ставит сумку на стол и начинает в ней копаться, наконец извлекает какую-то коробочку.
Я ведь привезла вам из Лондона подарок — ничего особенного, но я просто подумала…
Протягивает коробочку Фрэнку.
Вот.
ФРЭНК надевает на нос очки, извлекает из ящика стола ножницы, разрезает ленточку и, открыв коробочку, достаёт оттуда роскошную ручку.
Посмотрите — там есть надпись, читайте.
ФРЭНК (читая). «Только для стихов. Строжайшим образом. Рита»…
Смотрит, на Риту.
РИТА. Я решила, что это будет такой деликатный намёк.
ФРЭНК. Деликатный, говорите?
РИТА. Если вы захотите написать этой ручкой письмо или просто записку, у вас ничего не получится: вы прочитаете мою надпись и почувствуете себя ужасно виноватым — потому что не пишите стихов.
Улыбается, глядя на Фрэнка.
ФРЭНК (вставая с места и шутливо чмокая её в щёчку). Спасибо, Рита.
Садится обратно.
РИТА. Не стоит благодарности. Ну продолжим.
Потирает руки.
Так чем мы займёмся в этом семестре? Давайте начнём с какого-нибудь совершенно замечательного поэта. Пошли, проведём урок прямо там, внизу.
ФРЭНК (ошеломление). Где внизу?
РИТА (беря в руки сумку). Ну там — на травке — пошли.
ФРЭНК. На травке? Но никто в это время года не сидит на травке.
РИТА. Ещё как сидят…
Выглядывает в окно
— вот они, сидят и сейчас.
ФРЭНК. Ну так промочат себе задницу.
РИТА. Хорошо, мы можем сесть на скамейку.
Пытается поднять его со стула.
Ну пошли.
ФРЭНК (продолжая сидеть). Рита, я решительно против этой затеи.
РИТА. Но почему?
ФРЭНК. Я как Дракула. Испытываю отвращение к солнечному свету.
РИТА. Да ладно вам.
В з д ы х а е т.
Как хотите.
Направляется к окну.
Тогда давайте хотя бы откроем окно.
ФРЭНК. Ну если вам так хочется, валяйте, не смею мешать.
Разворачивает свой стул так, чтобы видеть её.
РИТА (изо всех сил стараясь открыть окно). Чёрта с два его сдвинешь с места.
ФРЭНК. Меня это нисколько не удивляет, моя милая. Его не открывали уже десятки лет.
РИТА (отворачиваясь). Ну и пусть. Но вам необходим свежий воздух, Фрэнк. Комнату надо проветрить.
Подходит к двери и распахивает её настежь.
ФРЭНК. Благодарю, но моя комната вовсе не нуждается в проветривании.
РИТА. Нуждается, чёрт побери. Комната — она как цветок.
ФРЭНК. Как цветок?
РИТА. Вот именно, ей тоже нужен свежий воздух.
Подходит к стулу, рядом с письменным столом Фрэнка и садится.
ФРЭНК. Тогда, может быть, её надо ещё и поливать?
Встаёт и закрывает дверь.
Если уж проводить аналогии, надо доводить их до логического конца. Польём ковёр из лейки, принесём тонны две чернозёма, можно добавить немного удобрений. Или давайте обрежем черенки и привьём их в других комнатах.
РИТА. Давайте, чего уж там, если вы совсем спятили.
ФРЭНК. Но вы сами совершенно определённо сказали, что комната — как цветок.
РИТА. Ну?
П а у з а.
ФРЭНК. Что «ну»?
РИТА. «Ну» означает, что любую аналогию можно довести до абсурда.
ФРЭНК. Разумеется. Причём, некоторые даже быстрее, чем вы думаете.
Улыбаясь, подходит к книжным полкам и начинает что-то искать среди книг.
Посмотрим, посмотрим… Вам угодно было какого-нибудь замечательного поэта — ну, вот этот, к примеру…
РИТА усаживается за стол, наблюдая за действиями Фрэнка.
Я давно уже собирался вам его почитать.
Пока он копается в книгах, одна из книг падает, за ней обнаруживается бутылка с виски.
Ну где же он?
РИТА. Всё пьёте эту гадость?
ФРЭНК. А что, разве я когда-нибудь вам говорил, что бросил пить?
РИТА (вынимая бутылку с полки). Нет. Но…
ФРЭНК. Что «но»?
РИТА. Зачем вам это, Фрэнк, ведь у вас столько интересных и важных занятий?
ФРЭНК. Именно затем, что у меня, как вы изволили заметить, «столько интересных и важных занятий». Понимаете, Рита, жизнь — это такой стремительный и такой жестокий водоворот, что мне обязательно надо иногда приложиться к бутылке, чтобы хоть как-то удержаться на поверхности.
РИТА. Но ведь это убивает вас, Фрэнк.
ФРЭНК. Послушайте, Рита, мне никогда не приходило в голову, что вы возьмётесь за моё воспитание.
