Фридрих Горенштейн - На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного
Федор. Жити бы тихо, смирно, торговлю бы вести по городам и деревням русским. Забыть бы про войны да про беды России, поездить бы. Люблю по России ездить. Церкви, деревни, собачий лай… Касимовы деревянны церкви, в Коломне – каменны стены, из-за них – множество церквей каменных. На высоком берегу станешь, а снизу – суда. На торгу кругом лавки, деревянны навесы. На навесе то сапоги, то крендели, то иной товар. Постоялы дворы для гостей, избы, бревна посреди двора горят, лошадиное ржание. И Новгород на кручах, густо усеян домами и церквями. На песчаных откосах – прибрежные дома, суда, лодки. Тихая, смирная Русь! (Крестится, плачет. Долгая пауза.) Править хочу молитвою!
Годунов. Правь по-христиански, государь наш Федор Иванович!
Федор. Как по-христиански истинно править, Борис? Если б ты был царем, так как бы правил?
Годунов. Государь Федор Иванович, был бы я царем, то правил бы светлодушно.
Дионисий. Как то разумеешь?
Годунов. Святой отче, никто не был бы в моем царстве нищ или беден, и свою последнюю срачицу разделю со всеми. Знаю, что имею много недругов, и огорчен, какую ненависть возбуждаю в сердцах и во мнении иных. Оттого, святой отче, делаю замечание, клятву всем недругам не мстить. Вот Петр и Иван – сыновья Федора Басманова, давнего недруга со времени опричины. Ныне взяты мной для службы, ибо служба наша тяжка и требует новых молодых людей, особо перед лицом военных угроз польских и бунтовства татарского. (Указывает на Петра и Ивана Басмановых.)
Щелкалов. Борис Федорович, сказали мне, польский посол Сапега да поляки приехали и ждут. Тут же посланник римский, иезуит Поссевино. Допустить ли их в тронный зал?
Годунов. Допусти. Более всего ума потребно нам обнаружить в делах внешних. Охранительная политика великого государя Ивана Третьего – ровная, осторожная, дальновидная и с тем вместе предприимчивая – для нас пример. Он не уступил соседям ничего, что только вошло прежде в состав Московского государства, в то же время старался ослабить недругов России, поселяя между ними раздоры, доведя их до изнеможения и всегда имея в готовности сильное войско, чтобы отразить врагов оружием. (Входят польские послы Сапега и Ольбрехт Заболоцкий, а также папский нунций Поссевино.)
Сапега (кланяется царю Федору). Ясновельможный государь московский Федор Иванович, от Божьей милостью польского короля Батория поклон.
Федор. И королю Стефану наш христианский поклон для утверждения мира меж нами. Более всего покоя нам потребно, чтоб жити тихо и смирно.
Сапега. И наш Божьей милостью король, также польский сейм того желают. А в помощь тому – Пан Бог и Матка Боска. Для того в посредничестве между нашими странами – святая римская церковь и нунций папский, монсеньор Антонио Поссевино.
Дионисий. Усопший государь Иван Васильевич говорил, что с лютерами да латынами нам, православным, вместе не бывать. Усопший царь наш Иван Васильевич резко отклонил учение папы римского, усматривая его как самое ошибочное из существующих в христианском мире. Оно угождает властолюбию папы, вымышленное с целью сохранить его единоначалие, никем не дозволенное.
Федор. Добро ты говоришь, отец митрополит Дионисий. Все то, только более пространно, вместе с архимандритами и епископами, игуменами, всем нашим православным духовенством, изложи папскому нунцию Антонио Поссевино, иезуиту, у дверей Пречистой в Москве у храма. Так и батюшка мой слыл, тем и побеждаем.
Поссевино. Государь московский Федор Иванович, отец твой, государь Иван Васильевич, кончал свой земной путь с горьким сознанием понесенного поражения.
Федор. Как же поражения, если он мир с Божьей помощью объял? Борис, разве вечного мира не достигнуто?
Годунов. Государь превысочайший Федор Иванович, вечного мира не достигнуто. С польским королем Баторием – на десять лет, со шведами – на три года. Oднак Баторий по-прежнему мечтает о торжестве над Москвой и угрожает нам.
Федор. Oле! Великое падение, быть и убийству! (Крестится, плачет.)
Сапега (тихо). Хоть про него говорят, что у него ума не много, но я увидал так из собственных наблюдений, что у него вовсе его нет.
Годунов. Чашу выпьем за Федора Ивановича! (Служитель разносит вино.)
Сапега (тихо). Последний из династии Калиты – умственное ничтожество. (Служитель разносит вино. Все выпивают.)
Федор. Хотел бы служить Святому Кресту иноческим житием. Тяжко мне державное бремя, Борис. Сними с меня, держи, Борис, по обычаю яблоко золотое в знак державного правительства. (Отдает Годунову золотое яблоко.) Носи и чепь. (Отдает золотую цепь.) Вот так мне легче. Молиться буду. Сниму с себя золотую цепь, а вместе с ней – бремя правления, чин приемов. Хочу лишь молитвой Божьей управлять. Тост мой – за Бориса, чтоб пили чашу слуги и конюшего Бориса Федоровича любили. (Слуги разносят вино. Все выпивают.)
Сапега (тихо). Царь Федор короновался и по скудоумию тотчас отдал Борису Годунову, своему шурину, всецело принадлежащую ему, царю, по рождению и по избранию верховную власть.
Поссевино. Дела надобно делать с Годуновым.
Сапега. Если удержится у трона. Опаснее всего для него – Никита Романов, брат первой жены царя Ивана Васильевича.
Годунов. Государь наш Федор Иванович, отец твой, царь и великий князь Иван Васильевич, помирая, то говорил мне: «Пролей кровь свою и тело отдай на разрубление за сына моего Федора!» Так и совершу.
Мстиславский (тихо). Борис стоит у самого трона выше рынд, а мы, именитые бояре, сидим поодаль на лавках.
Никита Романов (тихо). Скуйте ему хоть золотые венцы и воздайте ему царские почести, а видно одно его сатанинский суетной пыл. Порода низкая, не царская. Почести же ему воздают, и то досадно.
Ольбрехт Заболоцкий. Ясновельможный пан, князь, правитель Борис Годунов! Желая делать великие дела, неможно совершать небольшие споры в недоумении. Прежде всего, никому из посольства не дозволено выходить из своих квартир без особого разрешения и русского сопровождения. Также аудиенция откладывалась со дня на день под предлогом, что государь занемог. Также огонь жгут неподалеку, сгорело несколько домов возле посольства. Также имеем жалобы, что держат нас в тесной квартире, а вокруг нашего дома множество соломы, как будто для того, чтобы нас сжечь.
Годунов. Распоряжусь, чтоб при посредстве государственного дьяка Щелкалова отведена была послам квартира просторная. Погляди за тем, Щелкалов!
Щелкалов. Потщусь, Борис Федорович!
Годунов. Решив дела малые, решим и великие. Говорят, что у нас нелады в державе. Есть нелады после долгой войны, но и паны, шляхта утомлены войнами и не желают новой войны. Знаем, что в Литве и Польше нет единения меж Баторием и панством. То не лучше ли при таком раздоре меж собой не воевать? А то мы потщимся. Дело за вами, панове. (Уходит следом за царем Федором.)
ЗанавесСцена 139Кремль. Казенный приказ. Годунов, Андрей и Владимир Щелкаловы, Петр и Иван Басмановы, дьяк Пушкин, дьяки, подьячие за столами с бумагамиГодунов. Искусно управлять государством означает, что кожный знает свое место, кожному по росписи свои жесты и слова. Приказы, избы, палаты да дворы нужду имеют в особом подборе приказных людей, назначенных приговором. Составлен ли уже список, Андрей Щелкалов?
Щелкалов. Прежде прочего, Борис Федорович, составлен список по дворцам, казне и конюшенному пути. Особо по новгородскому, тверскому, рязанскому, дмитриевскому дворцам.
Годунов. Челобитный приказ оставлю, как и прежде, за собой. Из комиссий Разбойный приказ обновить надобно.
Щелкалов. В Разбойном приказе, как ты велел, Борис Федорович, Петр Басманов.
Годунов. Потщись, Петр Федорович! Обилием бродяг и разбоя на улицах городов с наступлением темноты городские улицы – во власти разбоя. Со временем сии разбойничьи выступления могут стать антигосподскими.
Басманов. Голод, Борис Федорович. В городах скапливается много пришлых людей: мастеровые, беглые крестьяне и холопы, богомольцы, нищие, юродивые, безместные попы. Часть имеет пропитание, часть ютится неизвестно где, оттого также и пожары. Особенно ночные пожары опасны. Вчера на Арбате горело, потек огонь до восполья Неглинной и до Чертория на горе, и до Федора Святого на Арбатской улице. Ежели буря великая разнесет огонь, по всей Москве огонь будет.
Годунов. Дома деревянные, строения скученно стоят за городскими укреплениями. Город Москву надобно окружить каменной стеной вместо деревянной да повсюду каменных вместо деревянных домов построить. В Каменный приказ надобно доброго человека подобрать. Что прежде был боярин Долгорукий, дела не делал. Дурно служивших вышибать, невзирая на происхождение, подбирать добрых в Разрядный приказ, Поместный, Ямской, Холопий. В Посольском приказе ты, Андрей Щелкалов, в Разрядном твой брат Владимир. Также в Земском надобно, в Стрелецком, Оружейном, Пушечном, Бронном, Ямском, Холопском. В Судном боярин Василий Шуйский, он от Боярской думы поставлен. Однак, где можно, надо ставить не по родословной версте, особо в такие важные приказы, как Разрядный, Поместный, Посольский.
