Петер Хакс - Адам и Ева

Так значит вышло все по недосмотру?

Мне жаль, но ничего нельзя поделать —
Всесилие. Оно своеобразно.

Найдется сила на любую силу.
И на всесилье где-то есть управа.
Всесилье кончится когда-нибудь.
Ведь и Ничто свое имеет время.
Я — бог, нашел ли я сначала сам себя,
Создал ли сам себя от возмущенья,
Иль гордости (так даже будет лучше), —
Я говорю: все, что учреждено,
Должно вскормить в себе свое сверженье.
Захватчик входит через ту же дверь,
Через которую бежал владелец.
Что скажете на это?

Ничего.
Напрасно я пытаюсь напрягать
Божественный свой мозг. Такую пошлость
Ответом удостоить не могу.

Я недостаточно оригинален?
А, может, он вам новость сообщит?

Благочестивый муж долг тяжкий исполняет,
Когда из набожности Богу возражает.

Нет, Гавриил! Не надо рифмовать.

Вы слышали, как падал этот финик?

Таков был план. Созрел он и упал.

Вы отнеситесь к этому серьезней.

Ну, раз ты просишь, отнесусь, как ты.

Чем козярять, коль нету козырей?

Зачем же козырь, коль расклад известен?

Сорваться может самый лучший план.

Да, так бывает, только не со мной.

О Боже, не желаете вы слушать.

Нет, отчего же. Можешь говорить.

Нет, не могу.

Ты ничего не скажешь?

Не знаю что сказать.

Совсем не знаешь?
А предисловье было очень длинным.
Ну ладно. Кто-то пошлости несет,
А кто-то ничего сказать не может,
Хотя на предисловья он мастак.
Я свой обход продолжу. Между прочим,
Здесь все пойдет не так, как прежде шло:
Испортился заметно здешний климат,
Когда произошло грехопаденье.

О небеса, он знает.

Силы ада,
Он сразу догадался обо всем.

Чего уж проще. Ты, Сатанаил,
Облизываешь бороду с ухмылкой,
А ты, мой Гавриил, зажав огрызок,
Не можешь слова вымолвить.

Но я…

Неужто я, по-вашему, так глуп,
Что не заметил, как трясется пальма?
Лишь дураки глупцом считают Бога.
Все правильно, архангелы мои.
Качнулась чаша на весах свободы
И опустилась в пользу Сатаны.
Теперь он здесь большой авторитет.
Однако, чем же заняты те двое,
Мужчина и его жена?

В грязи
Валяются.

В мученьях.

Для начала
Мы скажем осторожней: на земле.
Послушай, Гавриил, залезь повыше —
Их с яблони намного лучше видно —
И доложи нам, что они творят.

Зачем же нужно вдаль смотреть и Богу
Докладывать о том, что знают все?
Зачем смешить того, кто может мыслить?

Подчас мы можем рассмешить друг друга,
Друг другу рассказав, что знает каждый.
Я, например, люблю смешить себя.
Конечно, услыхав от Гавриила
О том, что сам я знал давным-давно,
Я вряд ли удивлюсь, но может быть,
Мне что-нибудь еще придет на ум.
Мне вещи разные на ум приходят…
Ну, хватит о причинах. Жду доклада.

Как это грубо. Просто непотребно.

Смотри и говори. Не комментируй.

Мне тяжело.

Смотреть?

Нет, говорить.

Когда начнешь?

Мне было бы легко,
Когда бы видел я их покаянье,
Раскаянье, хотя бы тень печали,
Иль сожаленье на худой конец.

Ничто их не терзает?

О, напротив.
Они себя терзают с наслажденьем.
Воистину, они все продолжают.

Под финиковой пальмой?

У реки
Они весь вечер провели и ночь,
И до сих пор валяются в грязи,
Откуда вышли, и куда, однако,
Теперь вернуться захотели — в грязь.

Адам хоть вытащил ступню из ила?

Да нет. Сейчас вот только попытался.
Опять его ступня в грязи увязла.
Но он не замечает ничего.

Ха!

Скажи, какие лица у людей?

Противные.

Уродливые?

Лица
Пустые совершенно. Словно в них
Твоя, о Боже, не горела искра.

Я знаю, где она горит.

Стручки
Без мысли, без души, без выраженья…
Они похожи…

На кого, мой ангел?

Они ужасны.

Что там происходит?

Господь, они стараются во всю.

Не вынуждай меня вопросы ставить.
Кому сказал: смотри и говори.

Но как же мне описывать, Господь,
То, в чем не вижу никакого смысла.
Чего причины не могу постичь.
Их злобу подгоняет тяготенье
Взаимное, похожее на ярость,
И каждый тщится обрести в другом
Свое в конец потерянное Я
И бередит и мучает другого.
Украсили бесстыдные опалы
И грудь, и шею спутницы Адама,
И пол его она своим жует,
И рвет зубами волосы и тело.

Мы, черти, веселимся точно так же.

Я с огорченьем вынужден признать,
Что огорчен подобным поведеньем.
Они свирепствуют как два врага.
А это что еще? Он взвился вверх,
Как рыба. Если правильно я понял
И если правильно я излагаю мысль,
Одним толчком он хочет одолеть
Всю мощь всего земного тяготенья.
А вы, Господь, когда-то говорили,
Что суть материи — её инертность.

Пожалуйста, без физики. Продолжи.

О горе вам, испорченные люди!

Нет, ангелу такое не подстать.
Позвольте, я докладчика сменю
И обрисую вам без искажений
Все, что увижу с дерева познанья.

Прелестно, самочка и дурачок,
Мне это дело нравится, ребята,
Но все-таки вас малость занесло.

Когда-нибудь услышу я доклад?

Сейчас, Господь, с великою охотой.
Но у меня к вам есть один вопрос.
Ведь это вы им сотворили члены,
Соитье коих дарит наслажденье?

Да, ощутимый знак их нежной связи.

Вам никогда не приходила мысль,
Что бешеное, дикое влеченье
Сильней, чем неподвижная скала,
И что оно дерзает своенравно
Всем высшим планам противостоять?