Петер Хакс - Адам и Ева

Не мне — Змее.

Тебя я продырявил
Как решето.

Но не меня — Змею.

Тебе я ноги обрубил?

Змее.
Придется ей теперь ходить без ног.
После того, как ты в жестоком раже
Так жутко изувечил Божью тварь
(Нехорошо, брат, избивать Змею,
Когда желаешь черту лютой казни),
Я выбрался наружу из нее,
Чтоб увидать плоды моих усилий.

Ты зря старался, брат! Имей в виду,
Всю ночь я обходил дозором рай
По безупречно правильному кругу.
Мне это чуть было не надоело,
Но я железно выполнил свой долг.
Ответственности ноша тяжела,
Но счастье — в ней, и я ее не сбросил.
Спасует человек — погибнет мир.
А не спасует — значит, мир спасен.

Рогач, а ты и впрямь тяжелодум.

Ты можешь, издеваться и кривляться,
Но совратить Адама ты не смог.

Да, верно. Дурачка не совращал я.

И никогда не сможешь, поручусь,
Твои уловки мне давно известны.

Дождь припустил сильней. Иди сюда.
Укроемся под деревом. А кстати,
Куда девалось яблоко — не знаешь?

О, будь я смертен — умер бы на месте!
Где яблоко?

Спокойно, Гавриил!
Да вот оно, валяется.

Упало?
А я подумал, что Адам…
Поднимает яблоко. Но нет.
Напрасный страх, Адама испытал я,
Он правил поведенья не нарушит.
И яблоко — тому пример… Но что с ним?

Что с ним такое?

В нем изъян!

Ах, нет!

Кусочка не хватает.

След укуса?

Взгляни ты сам, а я смотреть не в силах.

От Господа все что-то убывает.
То падший ангел, то упавший плод.

О Господи!

Чего уж тут скрывать:
Укус.

Укус? Большой или поменьше?

Поменьше. Да, поменьше, несомненно.
Укус жемчужных Евиных зубов.

Ужасно. Поверни, чтоб я не видел.

Ты сам просил. Смотри.

Другой укус!
На этот раз большой. Укус Адама.
Вы, хищники! Вкусивши первый раз,
Вы все подряд теперь начнете грызть,
Начнете пробовать на зуб святыни.
О бедная, порочная порода!
Едва сотворена, но погибаешь!
Вот подписи из тридцати двух букв —
Вы смертный приговор свой подписали.
Отсюда буря! И холодный ветер —
Седоволосый, словно злой старик.
Так видел ты плоды своих усилий?

Тебе неинтересно.

Расскажи.

Пожалуйста. Я выбраться был рад
Из рваного плаща — змеиной кожи,
(Поскольку плащ ты малость повредил).
Ну, подхожу я к яблоне и вижу…

Кого?

Тебя.

Меня?

А то кого?
Ты этот вот огрызок охранял.
Я стал искать, плутая в темноте,
Пока не обнаружил нашу пару.
Они спешили плоть свою смешать
На прежнем месте, как они привыкли.
Не тут-то было. Через два шага
Застряла самка в ветках мушмулы.
И куст уж не склонился перед ней,
Не расстелился ложем, как всегда.
Ствол затвердел вдруг, стал шероховатым,
Покрылся сплошь колючими шипами,
Вцепился в самку и не отпускал.
Она упала, а дурак-то наш
Ее и не подумал поднимать.
Да и она вставать не собиралась.

Довольно.

И пока она лежала,
Уткнувши в землю лоб, в кусте колючем,
Ее на свой он вертел насадил.

И что потом?

Они пришли в себя.
Сломав кусты и ободрав кору,
Как будто пронеслось оленье стадо,
Оставив гона явные следы,
Они продолжили свой бег. Однако
Ушли недалеко. На берегу,
Под финиковым деревом опять
Они друг в друга жадно погрузились.

И где они теперь?

Всё там.

Под пальмой?

Гляди, вон пальма.

Как ее качает.

Еще бы.

Ветерок стряхнул плоды.

Она трясется.

Ветер стал сильней.
А прежде бриз нес легкую прохладу
И свежесть утра после теплой ночи.
Теперь, когда надкушен дважды космос,
Цепь испытаний ждет… Сатанаил!

В чем дело?

Час настал, когда Господь
Является.

Я знаю. Круг почета.
Он любит славу.

Где же ты, Адам?

Сегодня мир его прохладно встретит,
Любезности малейшей не видать
Тому, чья изменилась так погода.
Уж это утро мне принадлежит,
С него не только этот день начнется,
Но многое другое. Интересно,
Как он воспримет исповедь твою.

Не вижу нынче я моих детишек.
Обычно мы встречаемся в саду,
Где души их, воспрявшие от сна,
Я незаметно развивать привык,
Ко благу направляя их познанья.
Так солнце по весне смакует рост
Плодов, когда само дарит им сладость.
А вместо них архангелов я вижу.
Но одного я на фольварк отправил,
Другого с глаз моих долой прогнал.
Сатанаил, ты как здесь оказался?
Изволь свое наличье оправдать.

Оно вам не по нраву? Я доволен.

Опомнись. Ты пред Богом.

Ну и что?
Я — это я. Такой же бог, как вы.

Не перебарщивай. Ты не настолько плох.

Коль спорить с Богом плохо, да, я плох.

Нет, херувим. Ты Богу лишь слуга.

Зло так же правомочно, как добро.

Ах, как добро! Возможно. Но не так,
Как я.

Мой Бог! Мы разве не добры?

Меж нами есть различье, дурачок.
Все, что во мне есть свойство, то в тебе
Всего лишь добродетель. Будь же добр.
Но и его я созидал не меньшим.

Вы говорите, что меня создали?

Конечно.

Но какой же в этом смысл?

Я мир прекрасный духов изобрел
И, словно в зеркале, в их светлом сонме
Свое же откровенье увидал.
И тут — со мною часто так бывает —
Вообразил я противоположность.
И я сказал себе: давай допустим,
Что это — чепуха. А ты ведь знаешь:
То, что я допускаю, то и есть.
Ты получился, чтоб потом отпасть.