Василий Аксенов - Цапля
ЛАЙМА (перед озаренным телевизором). Ташкент! Ташкент!
ЛЕША-ШВЕЙНИК (сталкивается с Лешей-сторожем). Где маленькая белого вина?
ЛЕША-СТОРОЖ. Скрадена.
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Возражаю. Давай искать, пока не найдем. Как в песне поется – ищи, товарищ!
Из туманных глубин выходит Иван Моногамов. Луч Венеры сопровождает его. Увидев романтическую фигуру влюбленного международника, все вздрагивают и застывают.
МОНОГАМОВ (простирает руки, восторженно). Спасибо, ночь! Спасибо, звезды! Спасибо, дождь! Спасибо, песок! Спасибо, болото! (Замирает в очаровании.)
КЛАВДИЯ. Со свидания пришел. Видишь, природу благодарит. Проняла его птичка.
РОЗА. Ах, этот Моногамов! Он влюблен больше всех!
КЛАВДИЯ. Рехнулась, Розка? Знаешь, какие будут последствия? Страшно подумать!
ЛАЙМА (сжимает руки на груди). Девочки, ко мне! Ташкент же! Ташкент в эфире!
Леша-сторож и Леша-швейник на просцениуме. Заговорили «тайными голосами».
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Давай начистоту – у тебя что-нибудь было с этой Цаплей?
ЛЕША-СТОРОЖ. Она меня с ума сводила. Я боялся влюбиться. Больше ничего.
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Боюсь, что я бы не испугался. Я бы загремел со страшной силой. К счастью, я приехал, когда все уже началось. Теперь уже ничего не поделаешь.
ЛЕША-СТОРОЖ. Он вовремя явился, этот международник. Теперь его разоблачат, а не меня.
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Да, страшно даже подумать, что будет, когда вернется Степанида.
ЛЕША-СТОРОЖ. Послушай, а тебе не кажется…
ЛЕЩА-ШВЕЙНИК. Нет уж, милый! Хватит с меня раздавленного огурца. Мы тут бессильны. Ведь это же…
ЛЕША-СТОРОЖ. Вот именно. Нарушение всяческих норм!
МОНОГАМОВ (внезапно оборачивается к ним, сияя огромными глазами). Друзья, разделите со мной хоть немного счастья!
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Чего ж тут делить-то? Одна была, и та скрадена. (Леше-сторожу.) Где маленькая белого вина? (Хватает его за грудки.)
ЛЕША-СТОРОЖ. Человека убивают за чекушку.
Сплелись и катаются по полу в фиктивной драке. На сцену, семеня, выбегают старики Ганнергейты.
ЦИНТИЯ (виновато). Алас, если имеем нах театр один штюк сцена…
КЛАРЕНС (виновато). Значит, нужна нах сцена айн штюк дер мауэр. (Быстро водружает в углу сцены легкую фанерную ширму.)
ЦИНТИЯ. Если зи хабе стена, значит, она хабе…
КЛАРЕНС. Гвоздь! (Вбивает в стенку гвоздь.)
ЦИНТИЯ. Иф ви хэв стена и гвоздь…
КЛАРЕНС. Надо повесить ружье! (Вешаетружье.)
ЦИНТИЯ (печально смеется). Ерли нах мауэр висель ружье…
КЛАРЕНС (разводит руками). Оно должен…
ЛЕША-СТОРОЖ (хватает Кларенса за ногу). Отдай чекушку «столицы», Кларенс!
ЛЕША-ШВЕЙНИК (хватает за ногу Цинтию). Где маленькая белого вина, Цинтия?
Кларенс вынимает из своей торбы огромную, литра на три, «маленькую». Два друга в счастливом «отпаде».
ЛЕША-СТОРОЖ. Я ж тобе гуторил – черти скрали!
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Но отдали же ж! Отдали! И за это им спасибо! Огромное спасибо!
Старики Ганнергейты, скромненько кланяясь, потихонечку отступают к телевизору.
МОНОГАМОВ (перехватывает их). Спасибо вам, милые мои старики Ганнергейты, суслики мои, чертенята мои, шпиончики мои, тени Великой Войны! Быть может, только вы одни и знали раньше мою Цаплю, догадывались, что она не простая швея, каких вокруг сотни, и, когда она, стоя на одной ноге в болоте, грустно смотрела на этот пансионат, как на недоступный волшебный замок, вы иногда ободряли ее, приносили ей какой-нибудь скромный моллюск. Спасибо!
ИЗ ТЕЛЕВИЗОРА. Наши камеры установлены на Центральном стадионе Ташкента. Сейчас перед лицом разъяренной толпы состоятся соревнования по прыжкам в высоту на приз Ташкентского Землетрясения.
ЛАЙМА. Я без сознания.
МОНОГАМОВ (к сестрам). Девушки, вам знакомо чувство любви?
РОЗА (гордо). Да, Моногамов, я понимаю, о чем вы говорите.
КЛАВДИЯ. А чего это вы тут все ходите и всем свою любовь навязываете? (Хохочет.) Весь уже лягушками пропах!
МОНОГАМОВ (восторженно). Да-да, я весь уже лягушками пропах!
ЛЕША-СТОРОЖ. А у ей хахаль в Польше, Вантяй!
МОНОГАМОВ. Да-да, в нее кто-то влюблен из Ольштынс-кого воеводства. Мне жаль его.
ЛЕША-ШВЕЙНИК (из-за бутылки). Бодай меня за пазуху, кажись, слаба она) на передок?
МОНОГАМОВ (радостно). Да-да, она слаба на передок!
ЛЕША-ШВЕЙНИК (берет Моногамова под руку, отводит в сторону, тайным голосом). Старина, мне безотлагательно нужно с вами поговорить.
ИЗ ТЕЛЕВИЗОРА. В секторе для прыжков кумир молодежи Бобби Моногамов! Планка на высоте 2 метра 50 сантиметров!
ЛАЙМА. Он! Я без сознания! Все сюда! (Моногамову.) Забудьте хоть на минуту о вашей девке, нерадивый отец! Ваш сын у планки! Пожелайте ему удачи!
МОНОГАМОВ: Бог даст ему удачи, а не я.
ЛЕША-ШВЕЙНИК (тайным голосом). Уши не изменяют мне? Вы произнесли Божье имя непринятым образом, с большой буквы.
МОНОГАМОВ. Разве? Я не заметил.
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Вы ведь кончали ВИЯК. В каком вы сейчас чине?
МОНОГАМОВ. Майор. Или подполковник. Не выше. Но и не ниже.
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Я помню вас по прежней жизни. Вы были плейбой, гуляка, циник.
МОНОГАМОВ. Я себя таким не помню.
ЛЕША-ШВЕЙНИК1, Старина, почему вы влюбились в Цаплю?
МОНОГАМОВ. Потому что прежде я не знал любви.
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Вы объездили весь мир в разгар сексуальной революции.
МОНОГАМОВ. Это Все не то. Я всюду искал то, что в юности предчувствовал.
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Но почему животное?
МОНОГАМОВ. Потому что животное!
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Почему птица?
МОНОГАМОВ. Потому что птица!
ЛЕША-ШВЕЙНИК (оглядываясь по сторонам). Старина, я вам ничего не говорил. (Шепотом.) Вы играете очень опасно, на грани огромного фола. Повторяю, я вам ничего не говорил, но… подумайте, прежде чем вступят в силу железные законы драмы.
МОНОГАМОВ. Кто варит эту драму?
ЛЕША-ШВЕЙНИК (оглядываясь). Это ничтожество, так называемый сторож, не нашел в себе силы вас предупредить, а когда я прибыл, было уже поздно.
МОНОГАМОВ. Вы? При чем здесь…
ЛЕША-ШВЕЙНИК (своим маскировочным голосом). При чем, при чем! Ты мне, кореш, мозги не долби! Я здесь по путевке право на отдых. Ты здесь по семейным обстоятельствам у пищеблока пригрелся, а я законно. (Косолапит прочь, потом останавливается и с сожалением смотрит на Моногамова, протягивает бутылку.) Хочешь из горла хлебнуть для храбрости?
МОНОГАМОВ. Чего мне бояться? (Пьет из горлышка.)
Яркий солнечный полдень воцаряется на сцене.
Сверху спускается Ф.Г.Кампанеец с папкой. По крыльцу на веранду поднимается Степанида с портфелем. Филипп Григорьевич по сравнению с предыдущими актами изрядно уже очертенел: волосы закрутились в мелкие рожки, на губах плотоядная улыбка, взгляд блуждающий.
Женский деятель, напротив, прибавил в величественной округлости. Занимают места во главе стола, за которым обычно проводились совместные трапезы пансионата.
СТЕПАНИДА (строго). Начинайте, начинайте, Филипп Григорьевич! Хватит почесываться!
КАМПАНЕЕЦ. Личному составу! Прошу занять места за столом. Начинаем собрание… (Старикам Ганнергейтам, подобравшимся к нему под бочок.) Бомбовозы везут, огнеметы метут… (Хихикает.) Пока товарищи рассаживаются, Цинтия, спинку почешите по хребточку, под лопаточкой… ох… ох…
Все рассаживаются вокруг стола. Лайма, конечно, вполоборота к телевизору.
Ну, в общем, начинаем… (мрачнеет, скучнеет) собрание, очередное там или еще какое, экстренное, что ли, внеочередное или хер его знает там какое… (Перебирает бумаги.) В общем, по делу бывшего сотрудника ЮНЕСКО Моногамова Ивана Владленовича.
МОНОГАМОВ. Бывшего? Браво, Филипп Григорьевич! Хорошая шутка!
СТЕПАНИДА. Рано радуетесь, господин Моногамов. Прелюбопытнейшие в центре выявились данные. Что же вы в своих безупречных анкетах ничего не писали об аптекарях, о своих фармацевтических родственничках? Прикидываетесь, что ничего и сами не знали? (С нарастающей яростью.) Так вот, теперь все всё знают! Личность ваша ясна. ЮНЕСКО отчислила вас из своих рядов!
МОНОГАМОВ. Позвольте, но у меня контракт!
ЛЕША-СТОРОЖ. Чаво изволите? Какой коньяк?
ЛЕША-ШВЕЙНИК. Контакт, деревня! Контакты у него! Сионист! Вот кого за границу посылают! Честных не посылают, а с контактами едут и гребут лопатой!
МОНОГАМОВ. Это противоречит международному праву, мадам!
СТЕПАНИДА. Я вам не мадам! Какая наглость! В лицо – мадам!
МОНОГАМОВ (Кампанещу). Филипп Григорьевич, я бы хотел все-таки знать, как формулируется против меня обвинение.
