Лопе де Вега - Глупая для других, умная для себя

Во мне все это совместилось:
Кой в чем деревня отразилась,
Кой в чем – наследие отца.

Но разве мыслимо без страха
Смотреть, как, что ни день, в Урбино
Вступает столько всяких войск,
Неся знамена, ружья, пики,
Под грохот труб и барабанов,
Как пушки ставят по бойницам
И караулы у ворот?

Да, если верить, как иные,
Что герцогиня слабоумна,
То это все смешно и дико;
Но если, кое-что припомнив,
Предположить за этим скрытый
Совет кого-то, кто умен
И тайными путями ищет
Стать повелителем Урбино,
То следует насторожиться.

Здесь рядом Дьего и Диана.

Какая дружба!

Только с виду.

Я вам сказал все то, что думал.

Какую люди видят хитрость
В том, что Отавьо ввел войска?

Им трудно примириться с мыслью,
Что вы воюете с султаном.

Хотите правду знать, скажите?

О да, хочу.

Но только, Дьего,
Храните тайну.

Положитесь
На честь мою.

Я опасаюсь,
Что Теодора, мой противник,
Вас любит, Дьего.

Разлюбила;
Ей лишь Отавьо мил отныне.

Он ей или она ему?

Он всеми силами стремится
Снискать ее благоволенье.

Мне бы хотелось замуж выйти.
Я обратилась с предложеньем
К Отавьо, но он полон мыслей
О Теодоре и сказал,
Что лучше вам на мне жениться.

Кто стал бы, если не Отавьо,
Чье благородство всех превыше
Поборником моей надежды?
Какой великодушный рыцарь!
В любви он предо мной должник.

Прошу вас, Дьего, отойдите.
Со мной хотят поговорить.

Мы с Теодорой говорили,
Моя светлейшая сеньора,
Что вряд ли для войны с Каиром
Вы набираете войска,
И нет ли здесь другой причины.
Скажите, если я достоин
(Ведь я с опасностью для жизни
Сюда привез вас из деревни):
Что вы затеяли? Что скрыто,
За этим воинским набором,
Который, как вы убедились,
Нас беспокоит все сильней?

Хотя мой разум изощрился,
Уразуметь меня непросто.

Сеньора! Вы, подобно сфинксу,
Загадываете загадки.

Мой ум не столь философичен.
Я женщина, я одинока,
Я не гожусь в Артемисии,[23]
Мне трудно будет управлять.
Отавьо нынче говорил мне,
Чтобы я вас взяла в мужья.

Мою любовь и бескорыстье
Отавьо знает хорошо.
С каким блистательным величьем
Сегодня он вводил полки!
В трудах и воинских и мирных
Ему в Италии нет равных.
И что же вам угодно было
Ему ответить, ваша светлость?

Что, дабы вас моя столица
Пышней приветствовать могла,
Сенат из уст моих услышит,
Кто по заслугам избран мной.

Когда бы мы одни здесь были,
То я у ваших ног…

Сдержитесь,
Я умоляю, и молчите.

Я их обоих обману,
А вам желаю долгой жизни,
Чтобы увидеть в наших внуках
Бессмертие семьи счастливой.

Ну, что она тебе сказала?

Да всякий вздор наговорила
По поводу военных дел,
Чем подтвердила скудость мысли.
Подозревать ее нам не в чем.

Какая жалкая тупица!

Посол турецкого султана,
От середины вверх – персидец,
От середины вниз – разбойник,
В бурнусе, как у бедуина,
И перевязью у колен
Для пущей важности повитый,
С широколезым ятаганом,
Блистающим насечкой дивной,
Желает видеть вас.

Зови
И кресло пододвинь поближе.

Стой, Лаура!..

Да, сеньора.

Слушай.
Кто это от султана прибыл?

Посол.

Нет, что ты говоришь?

Я говорю как очевидец.

Диана, чтобы подкрепить
Свою фантазию о близкой
Войне и о наборе войска,
Вдобавок ко всему решила
Прислать себе самой посла.

Вот он идет.

Мне просто стыдно!

Аллах да взыщет вашу светлость!

И также вашему турчинству
Привет!

Пожалуйте мне ваши
Стопы.

Они к ногам пришиты.

Так руки.

Как я их отдам?
Ведь я же одеваюсь ими.

Ему вы кресло предложите.

Что ж кресла-то не прихватил он
Из Турции?

Таков обычай.

Прошу садиться вашу милость.

Мне кажется, что это – Фабьо.

Он в столь необычайном виде
Пришел сюда ее потешить,
Что, право, можно ошибиться.

Ее убожество бесспорно:
Уже одна лишь эта прихоть
Глупей всего, что можно встретить
Или воочью, или в книгах.

Сейчас отважный Алехандро
Свои пехотные дружины
Уже собрал и во дворце
Мушкеты раздает и пики
Наездникам. Он – на коне,
Который выбивает искры
Из мостовой и на дыбы
Вздымается, неукротимый,
Такой свирепый, что вот-вот
Седло с себя и сбрую скинет.

Прошу вас продолжать, посол.

Продолжу, если вы велите:
Великий Магомет, султан
И император Далматинский,
Арабский и Фуэнтеррабский,
Азийский и Тартарарийский,
Властитель всех земель Восточных
И от Персиды до Галисьи,
Со мной, зовомым Мустафой,
Вам шлет привет свой, герцогиня.

Я чрезвычайно удивляюсь,
Что вы в пути, настолько длинном,
Его привет не потеряли,
Тем более что так спешили.

А эти олухи стоят
И слушают!

Не погубите
Меня неосторожным словом.

Когда б вы видели, как дивен
Был Алехандро! Весь – как солнце,
А зависть – словно тень влачилась!

Прошу вас продолжать, посол.

Сейчас мы кухней проходили,
И так мне в нос пахнули шкварки,
Что прямо душу воротило.

А турки кушают свинину?

И выпьют вам бочонок винный,
Когда не видит Магомет.

Свинину!

Что вы! Только вишни.

Прошу вас продолжать, посол.

Когда султан вдвоем с визирем
Свершал свой выход из мечети,
Ему письмо от вас вручили,
Где сказано, что вам угодно
Взять в обладанье Палестину,
Святую землю вашей веры,
А потому в стране Урбинской
Вы собираете войска,
И на знаменах вышит символ
Из буквы Т и буквы П,
Что значит: «Турция погибнет»;
Что вы ему велите тотчас
Разрушить Мекку, где хранится
Копченое бедро пророка,
И требуете дань платить вам:
Сто мавританок ежегодно,
Из коих пятьдесят прилично
Одетых в шелк и в кашемир,
И пятьдесят – в простой холстине,
Да шесть лазоревых слонов
И дюжину лошадок рыжих,
Слонов, груженных желтой амброй,
Лошадок – байкой или фризом;
А если нет, то вы немедля
В войну вступаете открыто
И посылаете, как вызов,
Стальную вашу рукавицу.