Лопе де Вега - Звезда Севильи

Брось уверенья:
Я буду тверже горных скал.

Да ты рассудок потерял!

Честь для меня всего дороже:
Я с жизнью расстаюсь навек!

Умри ж, безумный человек!
И мне лишь смерть осталась тоже!

Что ж, судьи так и не узнали,
За что Табера был убит?

Он одного себя винит.
Вот человек – он тверже стали!
Одно сказал мне наш герой:
Что он свой долг свершил всецело
И ждет, чтоб тот, кто это дело
Внушил ему, исполнил свой.

Он хочет победить молчаньем.

И этого достиг вполне.

Да. Он исполнил обещанье,
И вот невольно стыдно мне…
Ведь я не исполняю слова,
Что сгоряча я дал ему
В смятенье духа.

Почему?
Слова для смертного простого
Важны. Монарху нет границ,
В его устах одно желанье
Уже закон: без колебанья
Пред ним все упадает ниц.

Когда закон с рассудком дружен,
То это правда.

Это долг,
И чей вопрос бы тут не смолк?
Один ответ, другой не нужен:
Не смеет рассуждать вассал,
Он должен знать повиновенье,
Все исполнять без рассужденья, –
Так высший долг нам приказал.
Монарх всегда себе довлеет.
Раз были вы оскорблены,
В убийстве этом нет вины,
Никто вас обвинять не смеет.

Ужель признаться должен я,
Что я убить его заставил,
Что на невинного направил
Удар смертельный лезвия?
Что скажут граждане Севильи,
Узнав, что я всему виной?
Как будут возмущаться мной
Везде, не только что в Кастилье!
Какой простор врагам моим!
Племянник уж давно тираном
Меня зовет, Алонсо планам
Благоволит могучий Рим.
Оттуда мне не ждать защиты.
Раз за него святой отец,
Восстанут оба – и конец,
И все мечты мои разбиты.
Но Ортиса на казнь предать,
Ведь это – низость без названья.
Что делать?

Государь! Изгнанье!
Алькальдов надо вам призвать
И упросить их лаской, лестью
За преступленье не казнить,
А смерть изгнаньем заменить, –
Так выйдете из дела с честью.
Осыпьте золотом его.
Пусть в дальних странах, в жизни новой
Добудет он венец лавровый,
Узнает славы торжество.
На пост назначьте полководца
Вы у границ чужой страны.

Да, да, ты прав, они должны…
Да. Сделать так мне и придется!
Но вот что страшно: перстень свой
Я дал Эстрелье, и, быть может,
Уж час последний Санчо прожит,
И он убит ее рукой?

Нет, все уладится, поверьте!
Сейчас отправлюсь я за ней
И приведу сюда скорей.
Его избавим мы от смерти.
Я уверяю, будет так.
Ее смягчите убежденьем,
Достойным ей вознагражденьем
С знатнейшим грандом будет брак.

Меня раскаяние гложет.
Какая слабость! Да, был прав
Один из мудрецов, сказав,
Что мудрым истинно быть может
Лишь тот, кто вовремя жесток
И вовремя благоразумен.
Но я был слаб, я был безумен…
И вот в беду себя вовлек.
Спеши же к ней, скажи прекрасной,
Что славный брак, почет, любовь
Готовы ей, что будет вновь
Она сиять звездою ясной.
Я рад бы ей отдать мой трон,
Когда б в моей то было силе.
Бессмертье оба заслужили –
Брат и сестра, она и он.

Собрался у дворца народ.
Толпа загромождает вход.

Государь! У ваших ног я.

Что же вас, дон Педро Каус,
Привело к моим ногам?

Государь! Ваш этот перстень
И на нем ваш герб, не так ли?

Да. И он приносит милость
Тем, кто мне его покажет.

С ним пришла в темницу дама,
Вся закутанная в плащ,
Говорит, что вы велели
Санчо Ортиса ей выдать.
Все тюремное начальство
Также ваш признало перстень
И совет повиноваться
Дало мне. Я Санчо выдал,
И она с ним удалилась.
Но прошел короткий срок –
Санчо Ортис, как безумный,
Начал вновь в тюрьму ломиться,
Восклицая: «Не желаю
Милосердья! Только смерти!
Умереть убийца должен!»
Не хотел его впускать я,
Но такой он поднял шум,
Что пришлось открыть ворота.
Он опять в своей темнице
И с восторгом смерти ждет.

Что за люди севильянцы!
Благородны! Неподкупны!
Тверже мрамора и меди!

А сеньора мне сказала,
Что она к нему пришла
Предложить ему свободу,
Но свободы он не принял
От сестры того, кто был
Им убит.

Я изумляюсь.
Право, в их великодушье
Равноценная природа.
Так – она не мстит, прощает
И дает ему свободу,
Он, чтоб отплатить достойно
За ее великий дар,
Молит смерти. Если в жизни
Их деяния продлятся,
Их запишут на скрижалях
Вечности. Дон Педро Каус!
В строгой тайне мне доставьте
Санчо Ортиса сюда
В собственной моей карете,
Без конвоя и без шума.

Не замедлю.

Государь!
К вам два старшие алькальда!
Просят их принять.

Зови.

Если только я смогу,
То свое исполню слово…
Лишь бы тайну сохранить!

Государь! Установили
Мы вину, и приговора
Дело ждет.

Постановляйте,
Вы – отечества отцы!
Но одно прошу вас помнить –
Что проявленная милость
Украшает правосудие…
Ортис – рехидор Севильи,
Как и тот, кто им убит.
Коль Табера просит мести,
Ортис милости достоин.

Мы, как старшие алькальды
Всей Севильи, государь,
Честь ее, ее доверье
На плечах своих несем.
Жезл, что держим мы в руках,
Только символ вашей власти.
Оскорбив ваш символ царский,
Оскорбим мы образ ваш.
Если прямо мы вздымаем
Жезл, украшенный крестом, –
Возносясь, он видит Бога.
Если ж гнем его и клоним, –
Видит землю и людей,
И от неба он далеко.

Жезл согнуть я не прошу вас.
Справедливости хочу лишь
От суда.

Мой повелитель!
Наше дело – ваше дело.
В вашем слове «Так да будет»
Кроются надежды наши.
Жизнь ему даруйте вы –
И тогда он не умрет.
Королям никто не может
Повелеть, их власть от Бога.
Бог лишь с грозного Саула
На смиренного Давида
Может возложить венец.

Взвесьте ж приговор, примите
Во вниманье все, что может
Облегчить его вину,
А затем на казнь ведите.
Вас же я прошу, дон Педро,
Выслушать меня отдельно.

Что угодно государю?

Тем, что вы казните Санчо,
Друга бедного Таберы,
Жизнь тому вы не вернете.
Я б хотел во избежанье
Нового еще несчастья
Заменить изгнаньем казнь,
В Гибралтар или в Гранаду,
Чтоб, в войсках моих сражаясь,
Искупил он страшный грех
Добровольной смертью храбрых,
Что вы скажете на это?

Лишь одно: я ваш слуга,
И кладу к ногам я вашим
Меч, имущество и жизнь.

Обними меня, дон Педро!
От твоей души великой
Я иного и не ждал.
А теперь, прошу, пришлите
Мне Фарфана де Риберу.

Лестью можно сдвинуть горы…