Коллектив авторов - 12 великих трагедий

Усилия напрасны;
Ужасная свершается судьба
Над родом Валуа; его сам Бог
Отринул; мать злодействами погибель
Накликала на мой несчастный дом,
Отец мой был безумцем двадцать лет;
Безвременно моих трех старших братьев
Сразила смерть… то божий приговор:
Погибнет все шестого Карла племя.

В тебе оно воскреснет обновленным.
О, верь в себя! Судьбою не напрасно
Ты, младший брат, твоих погибших братьев
Был пережить назначен; не напрасно
Ты на престол нежданный возведен;
Твоя, твоя прекрасная душа
Есть избранный целитель тяжких ран,
Отечеству раздором нанесенных;
Пожар войны гражданской ты потушишь;
Мне сердце говорит: ты дашь вам мир
И Франции создатель новый будешь.

Не я… Крутым и бурным временам
В правители сильнейший кормщик нужен.
Счастливить мог бы я народ спокойный —
Но с дикостью бунтующей не слажу;
Не мне мечом кровавым разверзать
Себе сердца, запершиеся в злобе.

Народ твой слеп; он призраком обманут;
Сей тяжкий сон не может продолжиться;
День недалек: пробудится любовь
К законным королям – в груди французов
Она всегда жива и неизменна, —
Пробудятся и ненависть и ревность,
Врожденные двум нациям противным,
И гордый враг своим погибнет счастьем…
Не отходи ж от поприща побед,
Воюй, борись за каждый шаг земли;
Обороняй, как собственную грудь,
Твой Орлеан – скорей все переправы
Разрушь, скорее все сожги мосты,
Ведущие за грань твоей державы,
Туда, где нет уж чести, за Луару.

Что мог, то все я сделал; сам, как рыцарь,
Я был готов на смертный поединок
За мой венец… но вызов мой отвергнут.
Я тщетно жизнь моих народов трачу;
Все города мои валятся в прах.
Иль, матери свирепой уподобясь,
Своих детей на жертву сам я брошу?
Нет, лучше сам погибну, их спасая!

О Боже! То ль язык монарха? Так ли
Венец свой должно уступать?.. Последний
Твой подданный отважно отдает
И кровь и жизнь за мненье, за любовь
И ненависть свою; все жертва партий
Во времена войны междоусобной!
Тогда свой плуг бросает земледелец;
Старик, дитя – кидаются к мечу;
И гражданин свой город, пахарь ниву
Своей рукою жгут; и каждый рвется
Тебе служить иль вред тебе нанесть,
Чтоб отстоять души своей желанье.
Никто не даст пощады и не примет,
Как скоро честь зовет и биться должно
За идола иль Бога своего.
Итак, отбрось изнеженную жалость —
Она душе монарха неприлична;
Пускай война сама свой огнь потушит;
Не ты ее безумно воспалил.
Народ за трон себя щадить не должен —
Таков закон и вечный жребий света;
Иного мы, французы, не признаем;
И стыд той нации, которой жаль
Все положить за честь свою святую.

Подите! Вам защитой небеса,
А я для вас ничто.

Да отвратится ж
Навеки бог победы от тебя,
Как ты от Франции! Когда ты сам
Себя оставил – мы должны расстаться.
Не Англия с бунтующим Бургундцем —
Твой робкий дух тебя сгоняет с трона.
Природный дар французских королей
Геройство – ты ж не мужем быть рожден.

Монарха нет у вас; но я за вами!
Я затворюсь в родимый Орлеан
И с ним в его развалинах погибну.

О государь! Останови его;
Он на словах жесток, но сердцем верен,
Как золото; он твой; тебя он любит;
Он за тебя лил кровь… прольет и ныне…
Признайся, Дюнуа, ты далеко
Был заведен досадой благородной…
А ты прости его суровой дружбе…
Ах, дайте мне, пока не разгорелся
В сердцах огонь вражды непримиримой,
Завременно быть вашим миротворцем.

Мы перейдем Луару; на суда
Вели скорей все нагружать…

Прости!

Стой, Дюнуа!.. Теперь мы беззащитны!..
Беги за ним, Ла Гир, смягчи его.

Ужели трон единственное благо?
Ужель расстаться с ним так тяжело?
О нет! Я зло несноснейшее знаю:
Игрушкой быть сих дерзких, гордых душ;
Покорствовать, жить милостью вассалов,
От грубой их надменности зависеть —
Вот бедствие, вот жребий нестерпимый.
Не легче ли судьбе своей поддаться?

Исполни мой приказ.

О государь!

Ни слова! Решено, поди.

Нет! Нет!
Склонись на мир с Филиппом, государь;
Другого нет спасенья для тебя.

Какой совет!.. Но разве ты забыл,
Что жизнь твоя ценою примиренья?

Вот голова моя; я за тебя
Не раз ее носил в сраженье… ныне
Я за тебя ж несу ее на плаху.
Иного средства нет; предай меня
На произвол неумолимой злобы;
Пускай вражда в моей крови потухнет.

Как! До того ль дошло?.. Мои друзья,
Которым вся моя душа открыта,
Мне путь стыда к спасенью выбирают!
Теперь свою всю бедность узнаю:
На честь мою доверенность погибла.

О нет!..

Молчи! Не раздражай меня!
Хотя бы сто престолов мне терять —
Я не спасусь погибелию друга…
Исполни то, что я велел, иди;
Чтоб на суда немедленно грузились.

Иду.

Не унывай, моя Агнеса.
Есть Франция для нас и за Луарой.
В благословенный край с тобой мы едем.
Смеется там безоблачное небо,
И воздух легче там, и мягче нравы
С тобою я найду, звучат там песни,
Прекраснее цветут жизнь и любовь.

Какой должна я страшный встретить день!
Король идти в изгнанье осужден;
Семейный дом покинуть должен сын
И с милою расстаться колыбелью…
О родина, прекрасная земля,
Прости, тебя мы вечно не увидим!

Ла Гир, ты здесь? А Дюнуа?

Но что?
Сверкает взор твой… говори, Ла Гир,
Иль новая беда?

Беды прошли:
Нам небеса опять благоприятны.

Возможно ль! Как?

Скорее орлеанских
Чиновников вели позвать.

Зачем?

Судьба войны на нашей стороне:
Дано сражение; мы победили.

Победа! О божественное слово!

Ла Гир, меня ты льстишь молвой напрасной.
Мы победили? Нет, то слух неверный.

Поверишь ты чудеснейшему скоро.
Но вот идет архиепископ; с ним
И Дюнуа.

О сладкий цвет победы!
Как скоро плод небесный он приносит:
Согласие и мир!

Граф, государь,
Забудьте гнев, друг другу дайте руку;
Раздору места нет; за нас всевышний.

Друзья, мое сомненье разрешите;
Я верю вам и верить вам страшусь;
Когда и как столь быстро перемена
Чудесная свершилась?

Говори.

Шестнадцать было нас знамен; мы шли
Примкнуть к тебе; наш храбрый предводитель
Был рыцарь Бодрикур из Вокулёра.
Но только мы достигли Фермантонских
Высот и в дол, Ионной орошенный,
Спустились… вдруг явился нам вдали
Равнину всю занявший неприятель.
Хотим назад… возвратный путь захвачен;
Спасенья нет, победа невозможна;
Храбрейшие упали духом, ратник
Оружие готов был кинуть; тщетно,
Советуясь, вожди искали средства
К отпору – средства нет… Но в этот миг
Свершается неслыханное чудо:
Из глубины густой дубовой рощи
Выходит к нам девица: яркий шлем
На голове; идёт, как божество,
Прекрасная и страшная да взгляд,
И темными кудрями по плечам
Летают волосы… и вдруг чело
Сиянием небесным обвилося,
Когда она, приблизившись, сказала:
«Что медлите, французы? На врага!
Будь он морских песков неисчислимей —
За вас Господь и Дева Пресвятая!»
И вмиг она из рук знаменоносца
Исторгла знамя; с ним вперед и в страшном
Величии пошла перед рядами.
Мы, изумясь, безмолвные, невольно
За дивною воительницей вслед…
И на врага ударили, как буря.
Оторопев, ударом оглушенный,
Недвижимый, испуганными смотрит
Очами он на гибельное чудо…
И вдруг – как будто стал господний ужас
Ему в лицо – он дрогнул и бежит,
Бросая, щит и меч; и по равнине
В единый миг все войско разметалось;
Забыто все; невнятен клик вождей;
Преследуем, разимый без отпора,
Бежит он, глаз не смея обратить;
В реку стремглав и конь и всадник мчатся..
И то была не битва, но убийство;
На месте их две тысячи легло.
Но более в волнах реки погибло…
А наши все остались невредимы.