Фридрих Горенштейн - На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного
Бельский. Так, государь, умерла королева Швеции Катерина, жена короля Швеции Юхана, сразу же после рождения сына Сигизмунда, так донесли.
Иван. Господи, Боже вседержателю! Прими сию изошедшую женскую душу с милостью! Желал я ее в жены и повстречаю уж по исходу души своей.
Бельский. Не скоро то будет, государь! Многие иные умрут, не ты в сей тяжкий год.
Иван. Кто ж еще умер?
Бельский. В сей год, государь, уже умерли король Португалии Себастьян, два короля – Феца и Марокко, также в Берберии султан.
Иван. Каждый во всякий час должен быть готов к смерти. Когда придут страшные вестники, судьи Твои, да скажут душе: «Время твое окончилось, выходи из плоти!» Годунов, готов ли ты к смерти?
Годунов. Истинно, государь! Готовлю вклады в монастыри на случай смерти, прежде прочего – в Иосифо-Волоцкий монастырь.
Иван. Прежде прочего готовы вклады? Бога моли о продлении лет своих, ибо тебе да Ирине за Федором глядеть. Ты еще молодой человек, тридцати двух годов.
Годунов. То тщимся, государь.
Иван. Пойди, Годунов, и возвращайся с Федором, говорить с ним хочу.
Годунов. Слушаюсь, государь. (Уходит.)
Иван. Услал его, ибо хочу еще раз пересмотреть завещание. Не думаю, впрочем, о смерти, ибо меня много раз заколдовывали, но каждый раз чары спадали. Бельский, возьми-ка завещание из сего стольца.
Бельский. Слушаюсь, государь. (Отпирает стол и подает завещание.)
Иван (берет завещание, смотрит). Будущее династии предстает мне весьма печально. Федор благочестив, да слаб умом, Дмитрий – еще дитя да и незаконен.
Бельский. Государь, ежели просто передать венец Федору – то значит, отдать власть Годунову. А многие того не пожелают, и почнется смута.
Иван. С Федором поступлю как с малолетним, а двора при нем – ты, Бельский, да Иван Петрович Шуйский, от земли Иван Мстиславский и Никита Романов. А в случае смерти бездетного Федора власть отдать над Русским государством Габсбургам. При таком завещании никто в одиночку власть у Федора не возьмет, также и любимый шурин его Годунов. Однако я еще не думаю умирать, хоть по временам силы и оставляют меня. (Входят колдуны и кланяются царю.) Ну что, колдуны-предсказатели, ворожеи, жив ли буду али помру ныне? Что скажете?
1-й волхв. Не мы говорим, государь милостивый, сила иная то говорит.
Иван. Какие силы? Бесовские! Знаете ли, что вера наша христианская запрещает и осуждает волхования и заклинания бесов, толкования чародеев и знахарей гадание?
2-й волхв. Для чего ж призвал ты нас, государь милостивый?
Иван. Призвал, чтоб посрамить вас, а через вас – беса. Кто из вас с бесом знался, признавайтесь! Ты знался? (Указывает на 1-го волхва.)
1-й волхв (кланяется). Знался, государь. Многие знаются. Волхованием занимаются даже некоторые попы: в Великий четверток соль на престол кладут и до седьмой четверти там держат. Ту соль дают на врачевание людям и скотам.
Иван. На соборе постановим: извержение таким попам из сана и отлучение от церкви!
2-й волхв. Однак, государь, ведь и от бесовской силы можно спасение иметь и судьбу узнать!
Иван. Вы, волхвы и гадатели земные – посланцы нечистой силы. Вам противостоят святые с их чудесами и иконы чудотворные. Победы в бою и исцеление – от чудотворных икон.
Бельский. Государь милостивый, лапландские да новгородские знахари говорят от нечистой силы, а карельские прорицатели – самые искусные от чудес святых. Сия гадалка – из карельских. (Указывает на гадалку.)
Иван. Можешь лечить? Лечи-ка меня силой своих заговоров.
Гадалка. Потщусь, государь, праведными своими заговорами и оберегами. В заговорах я искусна да всех святых знаю.
Иван. Ежели так, скажи-ка, убогая, какой святой от чего пособляет.
Гадалка. Государь праведный, Моисей Муринский лечит от запоя, Онуфрий – помощь при родах, Вакул – покровитель телят, Василий – свиней, Сидор – огуречник, Петр – капустник, Параскева Пятница – помощь в ткачестве, в домашней работе.
Иван. Что ты мне перечисляешь про скотов, а главных святых ты, убогая, забыла – Сергий Радонежский да Николай Угодник!
Гадалка. Государь, правда, Николай Угодник помогает пахарям, скотоводам, торговцам, а Сергий Радонежский лечит любые болезни.
Иван. Однак бесы бывают сильней святых. Даже и иноки-аскеты изнемогают от борения с кознями бесов. Я родился в купальскую ночь, совпадающую с праздником рождества Ивана. Не оттого ли бесы всю мою жизнь и все мое царствование рядом со мной?
Бельский. Государь, не все ли равно, от какой силы! Лишь бы был ты нам, государь, на радость здоров, да так оно и будет! Идите, колдуны, да потщитесь помощь государю оказать! (Колдуны кланяются и уходят.)
Иван. Истинно, чую себя сегодня легче. (Поднимается.) Ходить могу, и ногам легко. Дайте-ка мой посох! (Бельский подает посох. Ходит.) Веселье сатанинское, скорей бы уж Пасха! Всегда любил я Святую Пасху, милые мои, также и летние святки, русальную неделю. Да Масленицу, поминальные пироги в Прощеное воскресенье. В тот день мы, русские, приходим друг к другу, один другого прощает, и миримся. То – святой день. (Крестится. Все крестятся.) Люблю и масленичные потехи – катание с горок на санях и кулачные бои. А в Великий четверток солому настилают, кличут мертвых. Как меня покличут дальние потомки, то спросят: «Что ты, пес смердящий, делал, грешил ли всю жизнь свою царскую?» Так ли скажут?
Бельский. Нет, государь, скажут: «Сей благочестивый государь и князь великий, добрый правитель хоругвей земли Русской, сын державного корня, людей русских упасал и великим смыслом единогласие русское утверждал мечом храбрым. Супротивно ему наваждения покорялись, и силой своей земли умножал. Благочестивое любил».
Иван. Однак, любил, милые мои, и веселое, скоморошьи позоры. Да пускал их во дворец, и даже плясал с ними в машкарах. (Смеется.) После новгородского покорения велел набирать в Новгороде веселых людей для моих царских потех. Любил и люблю шутов! Бельский, где мой шут Осип Гвоздев? Давно его не видал за делами и болезнью.
Бельский. Пошлю за ним, государь. (Входят Федор и Годунов.)
Федор (радостно). Батюшка родимый, ты, я вижу, уж на ногах!
Иван. Да, Федор-сын, мальчик, легче мне. (Обнимает и целует Федора.) А ты, мальчик, что поделывал?
Федор. Молился, батюшка, да книги святые читал.
Иван. Которые книги?
Федор. Читал Житие Михайла Клопского. Люблю сию книгу и с собой ношу. (Подает книгу.)
Иван (берет книгу). С разумом ли читал, Федор, сию книгу? Читай тут.
Федор (читает). Старец сидит на стуле, а перед ним свеща горит, а пишет сидя деяния святого апостола Павла плаванье.
Иван. Тут читай.
Федор (читает). Михаил пишет на песку: «Чашу спасения приму, имя Господне призову, то будет клад неисчерпаемый».
Иван. Сие, Федор-сын, означает наподобие евангельских слов: «Если выведешь честное из нечистоты, то будешь будто бы уста мои». Так ведь божественный Варфоломей говорит, что и великое богословие мало. И Евангелие и пространно и велико, но притом и кратко.
Федор. Разъясни, батюшка, ибо тут противоречие.
Иван. Нет тут противоречия, Федор-мальчик. В применении к Богу отрицание не противоречит утверждению, ибо Бог выше всего отрицания и утверждения. Так мы, цари, помазники Божьи, выше всякого отрицания и утверждения. Прочти то в книге о небесной иерархии. Святой Варфоломей понимал совершенным образом, что многословесна благая причина всего, и также малоречива, и также бессловесна настолько, что не имеет ни слова. Кто нечистое все и чистое превзойдя, и на всяческие святые вершины восхождение одолев, и все божественные светы и звуки оставив, тот вступает в сумрак, где воистину пребывает, как говорит Писание.
Федор. Батюшка родной, кто ж так совершает?
Иван. Федор-сын, мальчик, только Бог и царь, помазник Божий.
Федор. Батюшка, про какие светы и звуки, и речи небесные сказано?
Иван. Федор-сын, я говорю о звуках и речах небесных, упомянутых в Писании в связи с Богом, как не по земному человеческому мышлению, а по Божественну вдохновению. Мы, цари русские, православные, не избраны, как польские короли или шведские мужики, на сейме, мы избраны свыше Богом, и пример нам – божественный избранник Моисей. И ведь не просто божественный Моисей: сначала ему было повелено очиститься самому, от нечестивых отделиться. Лишь после всяческих очищений услышал многогласные трубы, увидел светы многие, чисто сияющие, и разнообразные лучи. После того он покинул толпу и с избранными священниками достиг вершин Божественного восхождения. Обрати внимание, Федор-сын, как все происходило с Моисеем, когда, взойдя на гору и войдя в сумрак, увидел, насколько уж возможно для человека много. (Встает с кресла, ходит, опираясь на посох.) Обрати внимание, Федор-сын, и на порядок происходящего с Моисеем – прежде всего сподобился он войти в Божественный сумрак.
