Афанасий Салынский - Драмы и комедии
Ч е р е д н я к. Видите, как важно сейчас вас уберечь, авторитет ваш…
С т е б л о в. Спасибо тебе, Александр Степанович. Мне авторитета хватит — для персональной пенсии. Ухожу я, милый, на покой.
Ч е р е д н я к. Вот уж, простите, не смешная шутка, Родион Иванович.
С т е б л о в. Серьезно! Седьмой десяток разменял. Дыхания в размахе уже не хватает. А дело требует: давай, давай!
Ч е р е д н я к. Главк без Стеблова?.. Да это же… все замрет!.. все строительство в нашей отрасли… Можно представить Стеблова без главка, но чтобы наоборот?.. Невероятно!..
С т е б л о в. Почему так уж невероятно? Пошел бы я на повышение — все равно управление возглавил бы кто-то другой.
Ч е р е д н я к. Нет, нет, нет, это не укладывается!..
С т е б л о в. А вот министр сказал: он возражать не будет против моего ухода на пенсию.
Ч е р е д н я к. Министр знает, кого вы рекомендуете на ваше место?
С т е б л о в. Знает. Я рекомендую Козорезова и тебя.
Ч е р е д н я к (расстроен). Как бы зарезать этого Козорезова?
А н н а (Чередняку, независимо). По-моему тебе пора кормить Тяпа. Можешь зайти сегодня, часов в десять вечера. (Выходит в соседнюю комнату.)
С т е б л о в. Слухи! Они — что следы на бетоне. Замечал? Пройдет кто-нибудь по незастывшему бетону — и навсегда отпечатается след… Уж когда мне этот высокий пост предлагали!.. Я и забыл. А слухи остались. Вот пенсию я оформляю — в строжайшей тайне! Будто в военное время строю секретный завод. Потому, чтобы до самого последнего дня — ра-бо-тать! Весь главк действует, как электронный механизм, четко. Никто не задумывается попусту, никто не задает мне вздорных вопросов, не соболезнует да и не посмеивается в спину…
Входят Н и н а и А н н а.
Н и н а. Нет, Аня, на Смоленщину я все-таки поеду, я уже и лекарства подобрала на всякий случай… Папа, я — с Аней, смотреть комнату. Выпей, не забудь, травки. Владик, подогрей, пожалуйста, это — в эмалированной кружке.
Н и н а и А н н а уходят.
С т е б л о в. Греть еще… Чего со стариком церемониться? Вон, где-то на островах, забыл каких, там стариков живьем закапывают в землю, чтобы не возиться с ними. Очень прогрессивный метод.
В л а д и к. Мы к этому методу пока не подошли.
Ч е р е д н я к. Отговорите вы Нину Родионовну ехать на Смоленщину!
С т е б л о в (Владику — к явному неудовольствию Чередняка). Александр Степанович развивает одну гипотезу… Будто бы твой отец… гм… будто он не совсем правдив… А его поездка на место последних боев сопряжена с какими-то загадочными обстоятельствами…
В л а д и к. Мама верит ему… Я верю маме. Но я верю и Александру Степановичу, он Мытникову не верит. Карусель… (Утрируя походку манекенщика, прохаживается, кланяясь.) Мадам, месье… месье… мадам… А мне завтра показываться самому товарищу Вербочкину. Надо быть в форме, джентльмены. Пойду, потренируюсь. (Выходит.)
Входит т е т я Л а с т о ч к а.
Т е т я Л а с т о ч к а. Куда это Нина Родионовна понеслась? С хорошей погодкой вас, с дождичком! Родион Иванович, как ваше здоровьице?
С т е б л о в. Относительно, Клавдия Макаровна.
Т е т я Л а с т о ч к а. Догадки на всех этажах строют про муженька Нины Родионовны. Кто говорит, опять за границу подался, а то еще…
С т е б л о в. Ну-ну?
Тетя Ласточка складывает пальцы решеткой.
Не соответствует действительности.
Т е т я Л а с т о ч к а. А дело тут проще простого. Есть у него там, куда он уехал, предмет любви еще с военной поры!.. Вот вам мое расследование.
С т е б л о в. Собственно кто вас просит расследовать?
Т е т я Л а с т о ч к а. Родион Иванович, почему вы на меня такие грозные! Хоть бы разочек в лифте со мной прокатились.
С т е б л о в. Четвертый этаж — не высоко. Тренирую сердечную мышцу.
Т е т я Л а с т о ч к а. Рука-то у меня по-прежнему легонькая! Вы моими услугами в эвакуации в Сибири пользовались. Забыли? Конечно, к вам из спецполиклиники ездят, а напрасно. Я же тут, под боком! Может, витаминчики сделаем! Пэ, бэ-прим, бэ-два, бэ-шесть? Осень, Родион Иванович, осень! Давайте поколемся? Лифт и уборка мою главную квалификацию не испортили… В резиновых перчатках убираю, а потом руки со щеткой несколько раз мою, по методу Спасокукоцкого. Да вы возьмите мою руку, возьмите, потрогайте. Я не сразу вас искусаю.
С т е б л о в (неохотно берет руку). Пухленькая…
Т е т я Л а с т о ч к а. Ласковая. Тут одному недавно делала пенициллин… А он задержал мою руку: «Ямочки у вас нежные на сгибах пальцев!» Ах, Родион Иванович… (Чередняку.) Вы человек вежливый?
Ч е р е д н я к. Безусловно. (Хочет выйти.)
С т е б л о в. Александр Степанович!..
Чередняк остается.
Т е т я Л а с т о ч к а. Горемыка вы… И она тоже. Высохла вся, как стручок… Мало что он, ваш соперник, за границей пропадал, так ведь и опять пропадает. Сколько можно? Этих интуристов поди пойми! У меня подружка в гостинице, в аптечном ларьке торгует. Захожу иной раз к ней, а их в вестибюле полно, так и регочут… И чего реготать? У самих у них дома что делается! Подружка рассказывает, муж продал собственную жену. Сколько он долларов получил за нее, не помню. Очень даже по сходной цене. А еще в одном государстве… (Замечает неудовольствие Стеблова.) Ну ладно, в следующий раз доскажу. Вы, Родион Иванович, не смущайтесь, что я лифтерша. От лифтерши до министерши один шаг! (Уходит.)
Ч е р е д н я к. Какие атаки выдерживаете не дрогнув.
С т е б л о в. Симпатичная, шельма, сама же себе нахальством все портит.
Ч е р е д н я к. Генрих Гейне умирал в парижской больнице. Один из друзей пришел его навестить. В этот момент медицинские сестры переносили умирающего поэта из одной палаты в другую. «Как поживаешь?» — спросил друг. «Как видишь, неплохо… — ответил поэт. — Женщины по-прежнему носят меня на руках». Сгодится для вашей картотеки?
С т е б л о в. Несколько традиционно.
Входит В л а д и к.
В л а д и к. Не могу сосредоточиться. Дед, твой дом живет слишком беспокойно…
Ч е р е д н я к. А с чего все началось?.. Интеллигентность, доброта нас иногда подводит.
Стеблов молчит.
Между тем твердость и решительность Родиона Ивановича Стеблова когда-то легендарной слыла.
С т е б л о в. Мир умудрен теперь… страданиями войны и всем прочим умудрен. Разницу острее человек чувствует между твердостью и жестокостью… Больше надо к душе прислушиваться.
В л а д и к. А что такое душа? Некое математическое строение. Ма-те-ма-тическое… Когда-нибудь ее, душу, будут передавать на сверхдальние расстояния, как сейчас передают телевизионные изображения. Занесут на схему чертеж вашей физиологии, то бишь души, и отправят на другие планеты. Если захотят, разумеется.
С т е б л о в. А владельца души спросят?
В л а д и к. Это будет решать коллективная мудрость.
С т е б л о в. Хотел бы я, чтобы схема твоей души содержала приличные линии. А то ведь и передавать будет нечего.
В л а д и к. Тоже неплохо! Меньше работы для тех, кто будет передавать. Мы — машины! Мы требуем для себя энергии и кое-какого внимания из области промышленной эстетики.
С т е б л о в. Да как же в моем доме выросло это?..
В л а д и к. Чем ты не доволен в «этом»? (Тычет себя пальцем в грудь.) Мной очень даже довольны. Я… я работаю. Я не меняю девчонок ежемесячно. Не ворую. Не пьянствую. Не употребляю наркотики. Я идеальный молодой талант. Меня переводят в Центральный салон!
Ч е р е д н я к. Не обращайте внимания, Родион Иванович… Владик возбужден, устали нервы…
С т е б л о в. У него — нервы!.. Он что, был контужен, ранен?! Брал Перекоп? Защищал Сталинград?! Перегрузки в космосе его потрепали?..
Ч е р е д н я к. Скажите, пожалуйста, Родион Иванович, когда вы поставили перед министром вопрос о своем желании уйти на пенсию?
С т е б л о в. С полгода тому назад.
Ч е р е д н я к. И он вас, конечно, отговаривал?
С т е б л о в. Даше обижался.
Ч е р е д н я к. Отговаривал, обижался, а теперь — уходите.
С т е б л о в. Так ведь я просил об этом не раз! Подал официальное заявление.
Ч е р е д н я к. Вы должны взять свое заявление назад.
С т е б л о в. Почему?..
Ч е р е д н я к. Неужели вы не видите, что министр сейчас дает свое согласие на ваш уход не случайно?.. Свяжите это событие с другим фактом…
