Франц Грильпарцер - Либуша
О, были б руки пурпурной подушкой, Чтоб я твое поднес тебе, как должно!
Либуша
Ты говоришь о целом, обо всем, А отдаешь лишь часть, лишь половину. Хочу назвать тебя разумным, мудрым, Но благороден ли поступок твой? Скажи мне, хорошо ли утаить От женщины ту вещь, что ей желанна, Затем, чтоб хитростью добыть себе То, чем не могут завладеть ни право, Ни ловкость тонкая, а лишь любовь?
Пршемысл Я отдал все в тот миг, когда пришел. Мы здесь на том же самом месте. Видишь: Цветы, мой жалкий дар, настолько жалкий, Что тут он и остался. Что ж, цветы, Мои слова сейчас вы подтвердите!
(Берет корзину.) Загадки ты еще не разгадала! Под цветами есть загадка, И разгадка под плодами. (Рывком опрокидывает корзину у самых ее ног. Поверх цветов и плодов лежит золотая цепь.) Кто накладывал оковы, Тот их носит.
(Отступает назад.) Кто их носит, тот без цепи. Теперь позволь мне, как твоей служанке,
Разъятое опять соединить. (Салится на нижнюю ступень трона, разъединяет звенья цепи и концы ее скрепляет пряжкой.) Тот, кто разделит эту цепь, Неподеленной, разделив, оставит И то утерянное к ней добавит, (возвышая голос) Что, так недавно распростившись с ней, Ее намного сделало ценней… О, знала б ты, какой надежды буря От этих слов прошла в моей душе! Безумец! Но исполнен твой приказ, У ног твоих лежит моя работа. Я чист перед тобой. Мне в путь пора. (Кладет пояс на цветы, лежащие на полу.)
Л и б у ш а
Скажу я вновь: ты мудр и благороден. Останься здесь! Так хочет глас народа. То, что мой дух, предвиденьем объятый, И память о премудрости отца Мне постигать давали в откровенье, Он хочет знать, он хочет проверять И собственным судом судить себя. Так будь глашатаем моих речей, И обряжай, как лучше для народа, То, что я вижу более, чем мыслю, Что больше истина, чем здравый смысл.
Пршемысл
Из именитейших у нас мужей Ты вскоре изберешь себе супруга. И жизнь и кровь отдам я за тебя, Ему ж слугой не буду.
Л и б у ш а
Ты подумал, — Им станет кто-нибудь из этих дурней?
Пршемысл А если так желает весь народ?
Либуша
Ну, сватайся и ты, хоть столь же тщетно. Пршемысл
Но ведь они — знатнейшие, а я, Я — из последних. Кто меня поддержит?
Либуша
Не так уж беззащитен ты, как мнишь.
Вот потому сюда я и пришла,
Забыв, как пошутил ты в башне с Властой,
А шутка та была довольно дерзкой
И заслужила гнева моего.
Но я сейчас в опасности, ты знаешь?
Ведь за воротами народ собрался:
Все думают, что смерть тебе грозит,
И на мятеж из-за тебя готовы.
Пршемысл
Скорее меч! А где же молодцы,
Что здесь со мной расправиться хотели?
Мятежников я сразу научу,
Что сила грубая тогда лишь сила,
Когда по доброй воле подчинится
Тому, что выше.
Либуша
Вот он, мой защитник! 1 ы — муж, и за тобой они пойдут, В тебе признавши мигом своего. Упрямством ты поистине мужчина.
Пршемысл
Верней скажи: упорством. Это свойство — Единственное, что и слабых жен По стойкости с мужчинами равняет.
Либуша
Вам потому и властвовать пристало? А если я, упорная, как ты,
Сниму с себя венец и дам упорным Упорствовать в неистовстве своем?
Пршемысл
Либуша, сделай так! Стань снова той, Что мне тогда, в лесу моем, явилась. Поляна — княжество твое, венец твой- Ты, ты сама, и ты — алмаз в венце. Надень сестры моей покойной платье, Что к сердцу я так часто прижимал: Та, что носила их, не так прекрасна Была, как ты, зато стояла рядом. Как вы скупы и как жестокосерды! Смотри, тебе я отдал все свое: Коня любимого, то, что осталась Мне от сестры… (Дотрагивается носком до пояса, лежащего на полу.)
А вам бы торговаться За побрякушки: в сундуках твоих Их тысячи.
Либуша
Но это — дар отца.
Пршемысл
Мне ненавистны близкие твои, И корень ваш, и ствол, и даже цвет.
Либуша
И я сама?
Пршемысл
И ты сама, пожалуй. Без слов сулишь любовь, а скажешь слово, Немым речам любви противоречишь. И все же ты была моей, была. Свидетели — деревья лишь да небо. Тебя я не коснулся, но мечты С тобою по-разбойному грешили. Когда я на коня тебя сажал И помогал в пути, меня томило
От нашей близости, и плоть твоя Нетронутая мной пробуждена. Я знаю, как в тебе играет кровь, Тому же, кто возьмет тебя, скажу: «Не первый ты. Мне было суждено То предвкушать, чем ты безмерно счастлив».
Либуша
Я рассержусь на дерзкие слова.
Пршемысл
Сердилась ты и сердишься. Суровость — Вот все твое поныне существо. Во мне же ты такая, как тогда. В миг расставанья с трепетом сказал я: «Дай новый на тебя надеть убор!» И сам тебе повесил цепь на шею, Ценнейшее из звеньев утаив. Но ожерелье, девичий убор, Заветной встречи знак, оно теперь Вновь стало поясом, который может Лишь женская рука скреплять на чреслах Владычицы, покуда не придет Тот, кто его и свяжет и развяжет, Кому я уступаю все на свете.
Либуша
Останься. Ты хоть горд, а мне служи, Надень, как должно, пояс на меня: К нему никто другой не прикоснется.
(Громким голосом.) Вы все, что ждали выбора Либуши, Сюда! Свершилось, как хотели вы.
Вхолят прислужницы, знать и народ.
(Девушкам.) Ну, помогите же, он не привык.
Пршемысл Я весь дрожу.
Л и б у ш а Дрожишь в последний раз. Прислужницы скрепляют на ней пояс.
А вы, что так за друга опасались, Не бойтесь. Он отныне мой супруг. Как мне, ему служите, даже лучше — Ведь он мой господин. Я перед ним Склоняюсь низко. Делайте, как я. (Берет Пршемысла за руку, слегка сгибая одно колено.) Весь народ падает на колени.
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Рубленый деревенский дом. На заднем плане две Либушины служанки растягивают широкое полотнище сукна, третья, стоя на коленях, палочкой отмеряет на нем кусок определенной формы. На переднем плане стул, к которому прислонена прялка. Добромила стоит рядом, словно только что встала с места, где пряла, и следит за тем, что делают девушки в глубине сцены. Справа и слева двери. В левую дверь входит Власта.
Власта Проснулась ли княгиня?
Добромила
Власта, ты? Власта Оправилась от своего недуга?
Добромила
Так радостна была его причина, Исход такой счастливый, что теперь Ей слабость легкая скорей приятна.
Власта
Устроились вы здесь по-деревенски.
Добромила
Князь ездит по стране, его супруга Не расстается с ним, и вот сейчас Здесь, в этой хижине, наш княжий замок.
В л ас т а
Хватает и работы, Добромила! Ты, вижу, все сидишь с веретеном. Не очень-то вам весело, бедняжки!
Добромила Мы всем довольны.
В л а с т а
Вот как? Я же — нет. Приказам мужика повиноваться! Я и ушла к Либушиным сестрицам В их Вышеград. Царит там, правда, скука, Но служишь настоящим госпожам. Мне надо бы к Либуше.
Добромила
Вот она!
Л и б у ш а (входит справа) А, здравствуй, Власта! С чем ты к нам пришла?
Власта Либуша! Госпожа!
Л и б у ш а
Я вижу слезы У сильной духом Власты? Почему?
Власта молча указывает на окружающую убогую обстановку.
О нас ты плачешь? Что ж, благодарим. Вот, говорят, нет счастья без печали. И если ты печалишься за нас, Мы радоваться сможем беспечальней.
Власта
Ужаона разница меж тем, что было, И тем, что есть.
Либуша
Да, в этом наша жизнь Зовешься юной женщиной сперва, Но слово «юная», глядишь, отпало. Второе же до смерти сохранится.
Власта
Нарочно говоришь ты не о том, И, значит, поняла. Нет, я скорблю, Что, светлая, высокая, покорна Гы сыну праха.
Либуша
Это о Пршемысле? О, если есть печаль в моем блаженстве, Она лишь в том, что хочет он всегда Одну меня венчать сияньем славы, Что он в своих глазах не господин, Не князь по праву, а блюститель прав, Доверенный законного владыки.
Власта Но делается все, как он желает.
Либуша
Да, это так. А знаешь, почему? Почти всегда он прав. Ведь нам была Утехой власть: и мы добра хотели, Но обрывали только цвет с ветвей, А для него живут и ствол и корни, И в семени уже он видит дуб. Мы в радости чужой свою вкушали, А он в чужой чужую же и любит. Высокое, что радует наш дух, Отвергнет он охотно для простого, Для блага общего и общих нужд. Вот потому-то нам могли Перечить, Ему же повинуются. И каждый Участвует в усильях и свершеньях. Жить для других-какая это радость!
И если мой супруг живет для них, Так почему не жить мне для него?
В л а с т а
Но Кази с Тетой думают иначе, Возвышенным, как прежде, дорожат, И потому им тягостно от новшеств. У замка их в лесу звенит топор, Валя тысячелетние дубы Для низких нужд, и алчность человечья Вгрызается в нутро могучих скал, Земных стропил, со дня творенья скрытых, Чтоб камень для построек раздобыть, Для грязных стойл и для загонов скотьих. Твоим же сестрам надо в тишине, Вдали от шумной черни, жить для духа, Для созерцанья.
