Бранислав Нушич - Госпожа министерша
Васа. Чеда, сынок, ты меня удивляешь, я не вижу, чтобы мой нос был в какой-нибудь связи с этим делом.
Чеда. А тогда не суйте его в дела, которые вас не касаются.
Васа. Хорошо, хорошо, больше я не стану вмешиваться. Но только смотри, не пожалей, если с тобой случится что-нибудь такое, чего ты не хочешь.
Чеда. А вы и об этом подумали?
Васа. Мы не думали, но, знаешь, раз я самый близкий человек, у кого же Живке спросить совета, как не у меня. А я, как человек, опытный в таких делах, говорю: «Знаешь что, Живка, переведи ты этого лодыря в Иваницу, увидишь, как он запоет».
Чеда. Значит, это вы ей посоветовали?
Васа. Э, если б кто другой, она бы и не вспомнила.
Чеда. Хорошо, дядюшка, купите себе сейчас же пластырь для носа, а я буду готовить чемоданы, чтобы отправится с женой в Иваницу.
Васа. Да что Дара с ума, что ли, сошла, туда ехать: у нее отец – министр, а она поедет в Иваницу.
Чеда. Послушайте-ка, сударь. Идите позовите сюда вашу племянницу, госпожу министершу, и мы сразу рассчитаемся.
Васа. Ну, так нельзя! Прежде всего Живка приказала сообщить тебе, что с этого момента она больше не считает тебя своим зятем, не хочет с тобой разговаривать, как с зятем, а если у тебя будет к ней какое-нибудь дело, можешь прийти, как посторонний, передать через прислугу свою визитную карточку, просить принять и разговаривать с ней только официально.
Чеда. Так и приказала? А не говорила ли она вам, что мне надо надеть цилиндр?
Васа. Ну, и цилиндр.
Чеда. Может быть, и перчатки?
Васа. Разумеется, и перчатки.
Чеда. Очень хорошо, тогда передайте, что я пойду оденусь и явлюсь к ней. (Уходит.)
IVВаса, Живка.
Васа качает головой, недовольный опасностью, которая грозит лично ему, и бормочет что-то, ощупывая свой нос. Затем берет со стола папиросу, вставляет в мундштук и закуривает.
Живка (в дверях). Васа!
Васа. Поди, поди сюда!
Живка. Он ушел?
Васа. Ушел!
Живка (входит). Ну, ради бога, что он говорит?
Васа. Что говорит? Ничего. Если б ты слышала, Живка, как я с ним умно разговаривал, то поверила б, что всякий другой человек сдался бы. Но он, братец мой, невероятно упрям.
Живка. Значит, он не хочет добром?
Baca. И слышать не желает! Он даже грозит отрезать уши, засыпать глотку зубами и разбить нос. Мне он посоветовал сегодня же купить пластырь – ведь последняя его угроза ко мне относится.
Живка. Э, раз он добром не хочет, мы ему покруче завернем.
Васа. И это я ему говорил.
Живка. Сегодня же постараюсь перевести его в Иваницу.
Васа. И это я ему говорил.
Живка. А он что?
Васа. Говорит, что поедет и в Иваницу, но увезет с собой и жену.
Живка. Тертой редьки ему!
Васа. И это я ему говорил.
Живка. Что?
Васа. Да вот, тертой редьки ему…
Живка. Он думает, что я тут с ним не справлюсь. Я ему уже замесила пирог, жду только, когда Анка затопит печку, чтобы его испечь. Дара от него отвернется и никогда даже не взглянет. Коли бог даст, ты еще сегодня это увидишь и услышишь. А ты сказал ему, что он для меня больше не зять?
Васа. Как же, я говорил, что если ему будет нужно, он может к тебе прийти только официально.
Живка. Хорошо ты ему сказал.
Васа. Слушай, Живка, теперь надо привести родню.
Живка. Опять ты с этой родней.
Васа. Я им вчера сказал, чтобы они в этот час собрались у тетки Савки, и я всех вместе приведу. Не дело их обманывать.
Живка. Ну ладно, приведи уж их всех разом, и я сниму с себя эту заботу. Только, пожалуйста, чтобы они долго не задерживались! Сам знаешь, к нам сегодня на свидание новый зять придет.
Васа. Не беспокойся, я им скажу, чтобы они покороче. (Уходит.)
VЖивка, Анка.
Живка, оставшись одна, звонит.
Анка (входит.) Что угодно?
Живка. Господи, Анка, как ваши дела? Вы что-то очень неповоротливы, как будто бог весть какое трудное дело заманить мужчину к себе в комнату.
Анка. Дело не трудное, нельзя сказать, что трудное, но, знаете: нужен подходящий случай, а то полон дом народу, и я никак не могу застать барина наедине.
Живка. Слушайте, Анка, мне нужно, если можно, сделать это сегодня же.
Анка. Хорошо, барыня, тогда я начну действовать более открыто. Я ведь, знаете, начала издалека.
Живка. Чего там издалека. Начните вблизи, такие вещи вблизи лучше получаются.
Анка. Хорошо, барыня!
VIЖандарм, Рака, те же.
Жандарм (входит, ведя Раку за руку. Тот вырывается). Прошу покорно, госпожа министерша, господин начальник приказал привести этого…
Живка. Негодный, ты опять что-то натворил!
Жандарм. Прошу покорно, госпожа министерша, он ударил кулаком по носу сына английского консула и обругал его отца, а господин начальник…
Живка. Что ты говоришь?! Ию-ю, меня хватит удар! Анка, Анка, скорей воды…
Анка убегает.
Разбил ему нос, обругал отца… сына английского консула! Убей тебя бог, упаси боже! Разбойник, ты хочешь меня уморить, ты хочешь меня живой свести в могилу!
Анка приносит стакан воды.
(Выпив воды.) Дожили, полиция приводит разбойника домой. Ию, ию, ию… Анка, уведи его с глаз моих.
Анка подходит и забирает Раку у жандарма.
Жандарм. Я могу идти?
Живка. Можешь, служивый, скажи господину начальнику: я уж… скажи ему, я ему все кости переломаю.
Жандарм. Понятно! (Отдает честь и уходит.)
VIIТе же, без жандарма.
Живка (Раке). Что ты сделал, чертов сын, говори, что ты сделал?
Рака Ничего!
Живка. Как так ничего, когда ты разбил нос сыну английского консула! Ну ладно, разбил нос, бывает, что кулак иногда сорвется, но зачем ты обругал его отца?
Рака. А он меня!
Живка. Врешь, он так не умеет, он воспитанный ребенок.
Рака. Он меня обругал. Я ему по-хорошему говорю: «Сойди с дороги или я тебе дам». А он мне: «Ол раит»! – а «ол раит» по-английски значит, что он ругает моего отца.
Живка. Врешь!
Рака. Верно, меня так на уроке учили.
Живка. Раз он тебе сказал «ол раит», почему ты ему не сказал «ол раит»?
Рака. Он бы меня не понял. А потом, я не я был бы, если бы не сказал ему совсем вежливо: «Куш, свинья»! А он мне опять – «ол раит». Э, тогда я больше не выдержал – и как дал ему по носу! И обругал его отца.
Живка. Негодяй! Знаешь ли ты, что это английский отец. Это ведь не наш отец, которого можно обругать, как вздумается, а английский! Ию, ию, ию, господи боже, что мне с ним делать! Уведи его, Анка, от меня или я разорву его, как цыпленка. Уведи его с глаз моих!
Анка уводит Раку.
VIIIЖивка одна.
Живка (по телефону). Алло… станция. Прошу Министерство иностранных дел… Это Министерство иностранных дел? Да! Пожалуйста, позовите к телефону господина Нинковича, секретаря… Да! Скажите, что его просит госпожа Живка, министерша. (Пауза.) Это вы, господин Нинкович? (Пауза.) Так! Значит, подписано… Ах, поздравляю вас с повышением. Видите, я сдержала свое слово. Но должна вам сказать, это прошло не так гладко. Ваш министр возмущался, говорит, что вам дали повышение на класс три месяца назад. Но я настаивала и не оставляла его в покое, даже погнала своего мужа, чтоб он напомнил. Да-да, и он не отставал от него с просьбами. (Пауза.) Кроме того, знаете, я хотела вас кое о чем просить. Этот мой негодник, маленький гимназист Рака, играл сегодня с ребенком английского консула. Я сама его нарочно послала, ведь, знаете, он теперь принадлежит к этому обществу… Подумайте! Он разбил нос сыну английского консула и обругал его отца. (Пауза.) Ну да, сама понимаю, очень неудобно, но что я могу с ним сделать. Как его наказывать, не знаю, разве только избить; но для меня главное – как-нибудь загладить все перед английским консулом, чтобы он не сердился. Я хотела вас просить сходить к нему и от моего имени сказать: пусть он не принимает этого всерьез. Дети есть дети. (Пауза.) Э, а что другое я могу ему сказать. Думаю, он человек умный и не допустит, чтобы два государства рассорились из-за одного носа. А насчет того, что он обругал его отца, скажите, что на нашем языке это не означает ничего плохого, это так же, как если бы по-английски сказать «добрый день». И вообще скажите ему, что это наш народный обычай, когда мы друг перед другом ругаем отца. Ну, право! Пойдите, прошу вас, сходите сейчас, а потом придете и расскажете, что вы сделали. Как?… А… а па-па? Хорошо, будет вам и па-па, только прошу вас сделайте для меня это. До свидания! (Кладет трубку.)
IXАнка, Живка.
Анка (поспешно входит). Барыня, он опять хочет идти.
Живка. Да кто?
Анка. Рака.
Живка. Пусть попробует, я ему ноги переломаю. Погоди, я его научу уму-разуму. Он думает, что я его только отругаю. Подожди же!.. (Поспешно уходит.)
