Григорий Горин - Прощай, конферансье!
Аккомпаниатор (спокойно). Ничего. Мы по очереди…
Вера (вдруг уставилась взглядом куда-то в глубину леса и вскрикнула, указывая пальцем). Немцы!!
Все обернулись в указанном направлении. Вера инстинктивно бросилась к Конферансье, прижалась к нему.
(Шепотом.) Немцы!
Конферансье (обнял ее за плечи, успокаивает). Ну что ты, девочка? Ну, немцы… Не медведи же!.. Тоже, в общем, люди…
И, как бы в подтверждение этих слов, вдруг звучит веселая, озорная музыка. Концертная бригада исчезает во тьме… Зато на эстраду вскакивает смешной господин в клоунском наряде, огромных башмаках и рыжем парике. Это клоун Отто. Его эксцентрический номер сопровождают несколько танцующих девиц.
Отто. Добрый вечер, господа! Вас приветствует выездная команда мюнхенского кабаре «Симплициссимус» и конферансье – клоун Отто Шутке! Прошу не рифмовать «Шутке» с «жутким», а «Отто» – с «идиотто»! Хотя это просится… Впрочем, рифмуйте, ребятки, я не обидчив… Вы меня узнали, да! Ну, привет… Что вы сказали? Что? А! А я полный кретин?! Верно, голубчик! Это я еще похудел… (Танцует, поет.)
Привет из кабаре,
Где шутки не смолкают.
Привет из кабаре,
Где трезвых не бывает!
Привет из кабаре,
Где песенки поются,
Куда приходишь ты,
А деньги остаются…
Вас, наверное, удивляет, чего это я намазал лицо и приклеил нос?.. Ребята, если я все это сниму, будет еще страшнее… Меня поэтому даже в армию не взяли… На призывном пункте обнаружили близорукость, дальноногость, частичное плоскостопие и полное плоскопопие… И главное не смогли установить пол… Вызывали профессора с микроскопом! Не знаю, что он там увидел, но дал мне отличную характеристику. «Господа, – сказал он, – не знаю, кто это, но вижу, что, слава богу, не еврей»… (Танцует, поет.)
Привет из кабаре,
Где девушки танцуют.
Привет из кабаре,
Где жены не ночуют.
Привет из кабаре,
Где песенки поются,
Куда приходишь ты,
А деньги остаются…
Кстати о женах. Вы, наверное, скучаете по своим, я по своей милашке тоже… У меня с собой ее снимок… Вот! Не удивляйтесь, что рентгеновский, на фото она хуже получается! Вообще она красивая женщина… Вот такие глаза… (Жест возле груди.) И вот такая душа… (Жест у бедер.) Но главное ее достоинство – рост! Два с лишним метра… Поэтому для поцелуя я встаю на табуретку. А поцелуи такие жаркие, что она вышибает у меня из-под ног табуретку, и тогда я парю в засосе, как ангел, пока она меня не выплюнет!.. (Плачет.) Она меня настроила на лирическую ноту. Сейчас, господа, наступит самый страшный момент. Я буду играть на скрипке… нервных прошу сразу удалиться!.. Контуженых нет? Ну ничего. Сейчас могут быть! Я закрою глаза, чтобы не видать, как вы мучаетесь…
Начинает играть печальную мелодию.
Это старая баварская песенка… Над ней плакала еще моя прабабушка, очевидно предполагая, что я когда-то буду ее исполнять… Она мне говорила: радуйся жизни, Отто! Пока ты ею недоволен, она и проходит… И еще она мне говорила: не торопись на тот свет! Там вряд ли лучше, чем здесь, иначе здесь никого бы не осталось… Вот так, солдаты! (Поет.)
Привет из кабаре,
Где шутки не смолкают.
Привет из кабаре,
Где мертвых не бывает.
Привет из кабаре,
Где песенки поются,
Куда тебе и мне
Дай бог еще вернуться…
Отто проходит в комнату для артистов, садится перед зеркалом, устало снимает парик, отклеивает нос. Стук в дверь. Немецкий солдат вводит Конферансье. Вскидывает руку в фашистском приветствии. Отто кивает в ответ, тихо что-то говорит по-немецки. Солдат выходит.
Отто. Садитесь, пожалуйста.
Конферансье садится.
Люди из контрразведки сказали, что вы артист. Это правда?
Конферансье. Да.
Отто. Ваша фамилия – Буркини. Вы итальянец?
Конферансье. Нет. Русский.
Отто. В двадцатых годах я часто бывал в Петербурге и видел в кабаре «Кривое зеркало» одного замечательного артиста… Тоже Буркини…
Конферансье. Этой мой отец.
Отто. Он жив?
Конферансье. Умер.
Отто. Жаль… Профессионал высокого класса. Помню, он работал замечательный номер с шариками… Начинал говорить, а изо рта вылезал шарик… Потом другой… третий… (Смеется.) Кстати, как он это делал?
Конферансье. Имитация… Шарик был один и тот же… (Замечает на столе шарик.) Разрешите?
Отто. Да. Конечно…
Конферансье. Примерно так… (Достает изо рта шарик, кидает его в сторону. Слышен стук упавшего шарика. Открывает рот – шарик на месте.)
Отто. Браво! Хороший трюк… Еще он смешно бил чечетку… Как-то так… (Показывает.)
Конферансье (чуть улыбнулся). Похоже. Только левую ногу надо больше тянуть… Раз-два-три… Раз-два-три…
(Показывает.)
Отто наблюдает, потом пристраивается. Секунду они бьют чечетку вместе.
Потом останавливаются, внимательно смотрят друг на друга.
Отто (сухо). Прошу сесть!
Конферансье отходит в угол, садится на стул.
Ну, что будем делать, коллега?
Конферансье нерешительно пожимает плечами.
Сколько с вами артистов?
Конферансье. Пятеро.
Отто. Что за люди?
Конферансье. Хорошие люди.
Отто (резко). Конкретнее! (Чуть смутившись.) Извините, что допрашиваю, это необходимо.
Конферансье. Да, да. Я понимаю… Мой партнер – комик Лютиков. Фокусник. Чтец. Танцор. И девочка…
Отто. Жанр?
Конферансье. Она не артистка… Она случайно с нами… В общем, это моя поклонница.
Отто (усмехнулся). Вы ездите на фронт с поклонницами?
Конферансье. Случается… У нас народ любит эстраду…
Отто. У нас тоже… Я работаю в мюнхенском «Симплициссимусе»… Слышали про такое кабаре? Когда-то мы гастролировали в России. С большим успехом. У вас легко работать. Зритель наивен и доброжелателен. (Пауза.) Так что ж нам делать, коллега?.. Забавная ситуация, не правда ли?
Конферансье. Для нас не очень…
Отто. Для меня, честно говоря, тоже… Я бы не хотел, чтоб с вами обошлись как с военнопленными… Вы понимаете, о чем речь? Мы – артисты и должны поступать как люди, служащие искусству… Это – мой принцип!.. Я пользуюсь здесь кое-каким влиянием. Командир дивизии – мой поклонник… (Усмехнулся.) Вроде вашей девочки… Это он приказал передать вас в мое распоряжение. Поэтому вас не погонят в лагерь, не заставят рыть окопы и будут кормить… Вас еще не кормили?
Конферансье. Нет.
Отто. Будут! Конечно, без икры и водки… Вы там привыкли, я знаю… Говорят, у вас артисты на особом довольствии? Но сейчас – война… Уж извините, потерпите… Так вот, коллега, у меня есть давняя идея. Думаю, она вам понравится… Я хочу открыть в Мюнхене международное кабаре! Лучшие номера европейской эстрады… Французской, польской… русской… Интершоу!.. А?! Шикарная идея?
Конферансье. Вы для этого решили захватить Европу?
Отто. Что?.. (Засмеялся.) Это надо записать. Дарите репризу?
Конферансье. Берите, мне она вряд ли пригодится…
Отто (азартно). Я хочу сделать каскад комиков… Парад шутов. Уленшпигель, Пьеро, русский Петрушка… Живое народное веселье. Людям надо как-то сохранить импульс жизни! Когда-нибудь эта ужасная война кончится, и тогда они вспомнят нас добрым словом! Ну что? Идете в дело?
Конферансье. После войны – с удовольствием…
Отто. А сейчас – нет? Почему?
Конферансье. Мне трудно будет вам объяснить. У нас немножко разный подход…
Отто. Только не надо демагогии и лозунгов! Пусть военные колошматят друг друга… У них своя профессия, у нас – своя… Надо честно заниматься своим делом, и тогда кровь и дерьмо к тебе не липнут! Скрипач играет Моцарта… Чей скрипач? Неважно! Лишь бы Моцарт звучал как Моцарт, тогда он не ваш, не наш, а принадлежит господу богу! Вы со мной не согласны?
Конферансье. Про Моцарта судить не берусь, а наше ремесло конкретное…
Отто. Поясните.
Конферансье. Я своими шутками улучшаю настроение! Мне бы очень не хотелось, чтобы ваши солдаты в хорошем настроении стреляли в наших…
Отто. Я же просил: без демагогии! Надеюсь, вы беспартийный?
Конферансье. Да.
Отто. Я тоже. Это должно нас объединять.
