Афанасий Салынский - Драмы и комедии
П е т р. Ну, в общем, дело привычное. А тут, понимаешь, возникла такая ситуация… На этот раз особо трудное задание, посылают только добровольцев. Прополка там нужна культурная. Для меня-то просто! Но вот мама, если она узнает, что я мог остаться дома, а поехал, представляешь? А случится что-нибудь? (Постучал по спинке стула.) Себя всю жизнь казнить будет, что не остановила меня.
С т е б л о в. А если тебе все же отказаться?
П е т р. Ты в подобных случаях как решал?
С т е б л о в. Я?…
П е т р. Ты, дед!.. Главное, на работе в таких условиях я, можно сказать, поднаторел.
Входит Н и н а с розами в вазе.
Н и н а. Дай же я взгляну на тебя… Сошел африканский загар?
П е т р. Отмыл.
Н и н а. Ты мне больше нравишься в штатском костюме.
П е т р. Вероника говорит то же самое.
Н и н а. Почему она с тобой не пришла?
П е т р. Врач сегодня ее смотрел. Отлеживается дома. (Как бы между прочим.) Вот я уеду, тогда она часто будет заходить к тебе. Да и ты к ней.
Н и н а. Ты совсем недавно приехал!..
П е т р. Сорок пять дней отдыха в родной Москве. Достаточно.
С т е б л о в. Опять в Африку собирается.
П е т р. Служба. Приказ, мама. Железно.
Н и н а. Тебя ценят начальники?
П е т р. Вероятно.
Н и н а. Так почему же они тебя не берегут? Или ты — незаменимый? Обучай других, чтобы они умели работать, как ты.
П е т р. Я и обучаю, мама. Там.
Н и н а. Нет уж! Ты должен подать заявление или, как это? Рапорт! Веронике нужен покой. Чтобы родился здоровый ребенок.
П е т р. Мама, с Вероникой мы уже все обговорили…
Н и н а. Про все, все? Про осколки, что из тебя вынимали три месяца в госпитале, тоже говорили?.. Их вынимали из тебя, а засели они у меня вот здесь… Хорошо, если не напишешь рапорт ты, тогда напишу я! Материнское слово тоже доходит.
П е т р. Мама, я тебя прошу…
Н и н а. Нет и нет! Папа, как это пишется? Покажи мне сейчас же, я напишу! Пойдем к тебе.
С т е б л о в (оглядываясь на Петра, упирается). Нина, успокойся… Взрослые люди…
Н и н а. Папа!.. (Уводит Стеблова.)
П е т р (набирает номер телефона). Ника? Это фельдмаршал Мытников. От своих звоню. Все нормально. А у тебя? Да что ты, такой красивый живот… Слушай, а вдруг там все-таки двое — парень и девка? Врачи, врачи! Много они понимают! Я тебя целую. Очень серьезно целую тебя. Ну что ты?.. Ну что ты?! (Опустил трубку.)
Входит В л а д и к.
В л а д и к. В доме сплошной Хачатурян!
П е т р. Почему Хачатурян?
В л а д и к. «Танец с саблями». Мама сражается с дедом, их мирит Александр Степанович, пищит Лека… А все — твоя Африка. Слушай, плюнь ты на эти джунгли! Какого черта, все «есть» да «есть»! Вот я — свободный человек, хорошо!
П е т р. А что это такое, твоя свобода?
В л а д и к. Никому не подчиняюсь, только госпоже Моде. Она капризная, но добродушная мадам. (Прохаживается, пародируя походку манекенщика.) Владислав Мытников, браво!.. Ах, да, премиальные переведите на мой счет в сберкассе. (Вынимает сберегательную книжку.) Моя карманная библия… Сберегательная книжка, братец мой, Петя, содержательней многих толстенных томов. Мало слов, но бездна смысла. Хочешь видеть лауреата современной поэзии? Вот он, перед тобой. Каждая строчка — золотая! (Прячет книжку в карман.)
П е т р (резко). А ну, сбегай за молоком.
В л а д и к. За каким молоком?
П е т р. Кого мама послала за молоком?! (Толкает брата.)
В л а д и к. Чего дерешься?
П е т р. Кого мама послала за молоком?! Да выше поднимай авоську! Не черти бутылками по тротуару. Заодно купи хлеба.
В л а д и к (принимает игру). Мне тяжело.
П е т р. Ровно писать палочки — тоже тебе тяжело?!
В л а д и к. Мама сказала, у меня осложнение после ангины.
П е т р. Снега налопался, вот! (Вместе с братом делает круг по комнате.) Хлеб несем, молоко несем… (Бросает Владика на пол.) Тренируйся, лауреат современной поэзии. Может, придется меня носить. Если я вернусь заштопанный.
Входит Н и н а.
Н и н а. Все — против меня! Но не думай, что это меня остановит…
П е т р. Мамочка…
Владик пропевает мотив «Танца с саблями».
А другой балет не хочешь?!
Владик выбегает. Петр — за ним.
Н и н а. Еще резвятся!.. Мальчики…
Входит Ч е р е д н я к.
Да, Александр Степанович?
Ч е р е д н я к. Вы волнуетесь… Какая-нибудь неприятность?
Н и н а не ответила.
Сегодня у меня день неудач. Принес Родиону Ивановичу небольшую веселую историю для его картотеки, он отверг. А потом сюда заходила Анна… Сама нервничала, меня растравила… Люди удивительно последовательны в пафосе саморазрушения.
Н и н а. Вы-то, кажется, но из са-мо-разру-шенцев?
Ч е р е д н я к. Разрешите мне уйти, Нина?
Н и н а (удивлена, она приготовилась к иному). Пожалуйста, Александр Степанович.
Ч е р е д н я к. Я собирался сегодня с вами серьезно поговорить… Но вижу, наш разговор может принести мне очень сильное, может быть, непоправимое разочарование… Как-нибудь, если вы позволите, я зайду в другой раз.
Н и н а. Если с той же темой, то не заходите.
Ч е р е д н я к. Я к вам всю жизнь выстроил…
Входит С т е б л о в. Он хохочет.
С т е б л о в. Очень, очень смешно. Сейчас по телефону… Исторический казус. А с такой перекличкой, ну, прямо-таки про меня… И Петьке, и Леке, и даже Владьке понравился! Я помешал?
Н и н а. Папа, расскажи, пожалуйста.
Ч е р е д н я к. В моем состоянии только и слушать веселые истории.
С т е б л о в (глянул на Чередняка, на Нину). Александр Степанович, возьми, вот, листки, я записал тут начерно… У тебя безупречный почерк. Перепиши, дорогой, на карточки. Там они, чистые, у меня на столе, в кабинете.
Ч е р е д н я к, взяв листки выходит.
(Подошел к шкафу с ящиками своей картотеки, вынул один из них, поставил на стол. Достал карточку.) Послушай-ка. Здесь поучительная для тебя ситуация… На тему замужества.
Н и н а. Папа…
С т е б л о в. Судьба твоя решается.
Н и н а. Так дай мне распорядиться своей судьбой!.. Спрячь эти свои «веселые истории»! Или и выброшу их в мусоропровод! (Схватив ящик, швыряет его.)
Карточки рассыпались по полу.
С т е б л о в. Собери. (Выходит.)
Нина сидит неподвижно, потом опускается на пол, начинает собирать карточки, медленно ставит их в ящик. Взяв в руку конверт, выпавший вместе с карточками, хотела было положить его в ящик, но всмотрелась и замерла.
Н и н а (вскочила, кричит). Яков? Яков… Яков! (Мечется по комнате.)
Входят С т е б л о в, Ч е р е д н я к, П е т р, В л а д и к, Л е к а.
П е т р. Мама?!..
Н и н а (читает письмо). Отец жив!.. Твой и Владика отец жив!.. Папа, Яков жив!
С т е б л о в. Какой Яков?
Н и н а. Господи, единственный же… Мой муж, твой зять! Яков Мытников… Письмо от него. Не военное, теперешнее! Он жил все время не у нас… Там, за границей…
С т е б л о в. Ты не могла перепутать что-нибудь? Или чья-то злая шутка…
Н и н а. Я же каждую букву его почерка…
П е т р (берет у матери конверт, рассматривает штемпели). Послано еще в апреле.
Н и н а. Оно лежало здесь, в ящике! Кто получил это письмо?
Все молчат.
Когда?.. Спрятали? Зачем?.. Кто?.. Пишет, что через несколько месяцев сможет вернуться на родину… Спрашивает, можно ли ему к нам?.. (Смотрит на Леку. Сделала шаг, другой, решительно выбегает.)
Ч е р е д н я к. На улице идет дождь. Она без зонтика. И — куда?
Л е к а. Нина Родионовна сегодня видела человека… Он показался ей похожим на… отца Владика и Пети.
П е т р. Сегодня видела?..
В л а д и к. Веселенькая история, дед, как раз для твоей картотеки.
Лека поспешно надевает плащ.
Ч е р е д н я к. Лека, захватите зонтик для Нины Родионовны.
Л е к а уходит.
П е т р. Пойдем-ка, Владик, и мы. Мама в таком состоянии… одна на улице…
Ч е р е д н я к. Родион Иванович, с вашего позволения, я ее дождусь.
С т е б л о в. Только давай в лоджию выйдем. Оттуда улица просматривается. (Выходит с Чередняком.)
