Карло Гольдони - Синьор Тодеро-брюзга
Фортуната. Бедняжка! Она такая хорошая, и вечно у нее столько тяжких забот!
Марколина. Ничего не поделаешь! Мы живем на Земле, а не на небе.
Менегетто. Я огорчен, что вижу вас расстроенной; но тот, у кого такое доброе сердце, как у вас, меньше чувствует обиды и более мужественно с ними борется.
Марколина. Ах, друг мой, я гораздо слабее, чем вам это кажется. Боль — всегда боль; а когда хватает за живое, мужество покидает.
Фортуната. Бедная синьора! Вы всё, всё расскажите синьору Менегетто. Будьте с ним откровенны, он ведь, знаете, порядочный человек.
Менегетто. Я готов кровь свою пролить за особу, которая заслуживает самых высоких похвал!
Марколина. Дорогой синьор Менегетто, судьбе было угодно дать мне счастье поговорить с вами. Позвольте же мне рассказать вам о деле, которое меня мучает и огорчает; только вы один можете мне помочь. Мой свекор, человек со злым сердцем, грубый, взбалмошный, во что бы то пи стало хочет распоряжаться судьбой моей дочери и — хуже того! — хочет ее погубить. Мне удалось узнать, за кого он прочит мою дочь, и мне стыдно признаться; у меня кровь кипит, когда я думаю об этом. Скажите, может ли человек быть более чудовищным, более вероломным, более преступным? Девушка с такими достоинствами, девушка, можно сказать, как цветок, как марципан, как куколка, а он хочет выдать ее за сына нашего управляющего.
Фортуната. Не может быть!
Менегетто. Что вы!
Марколина. Ни я, ни это невинное создание не заслуживаем подобного оскорбления.
Фортуната. Да ведь после этого он — просто старик без совести и чести!
Менегетто (Марколине). Что же вы думаете теперь делать?
Марколина. Дорогой синьор Менегетто, прошу вас быть откровенным. Нравится ли вам моя дочь?
Менегетто. Я глубоко уважаю ее…
Марколина. Не будем говорить об уважении, отбросим в сторону все церемонии. Нравится ли она вам? Любите ли вы ее сколько-нибудь?
Фортуната (к Менегетто). Вы же говорили, что любите!
Менегетто. То, что я сказал, я сказал от всего сердца. Я, может быть, меньше сказал, чем чувствовал. Синьора Занетта заслуживает всякого счастья. Мне было бы лестно назваться ее мужем.
Фортуната (Марколине). Вы слышите? Что я вам говорила?
Марколина. Простите меня, имейте жалость к матери, у которой столько огорчений. Если бы вам пришлось, скажем, подождать приданого до кончины моего свекра, согласились бы вы?
Фортуната. Господи! Не вечно же будет жить этот старик! Ему и так скоро сто лет стукнет.
Менегетто. По правде говоря, в материальном отношении я тоже завишу от родителей; но я уверен, что они хотят мне добра, раз дело идет о моем счастье, и согласятся подождать. Поэтому я могу смело сказать: если не существует других препятствий, то охотно принимаю ваши условия, а что касается приданого, буду ждать сколько угодно.
Фортуната (Марколине). Вот видите? Какое у него золотое сердце!
Марколина. Ну, если так, значит, можно в любое время их поженить, и чем скорее мы это сделаем, тем вернее избавимся от всякой опасности и волнений. Муж мой согласен, я тоже, а про дочь и говорить нечего. Раз родители вам ее отдают, раз вы этого хотите — достаточно двух свидетелей, и все будет кончено.
Фортуната. Ай да синьора Марколина! Что вы скажете, синьор кузен? Не кажется ли вам, что она хорошо придумала?
Менегетто. Если позволите, я вам выскажу свое скромное мнение. Насчет приданого я подтверждаю то, что сказал: тут дело касается меня одного, и я могу действовать по своему усмотрению. Но жениться без ведома деда, жениться против желания главы семьи — простите, моя честность этого не допускает, и моя порядочность этому противится. Конечно, верно, что отец и мать распоряжаются судьбой своей дочери; но ведь они тоже зависят от старшего в доме и не могут заключить брак без его согласия. Если понадобится, они, разумеется, могут бороться смело и разумно, чтобы сумасбродный старик не принес нелепо в жертву свою внучку, выдав ее замуж за недостойного человека, что было бы для нее позором. Но даже по этой причине, простите, нельзя же выдавать ее потихоньку, исправляя одно зло другим; нельзя же оскорбить отца и свекра, к которому надо относиться снисходительно, считаясь с его возрастом, с законом, с приличиями и с порядочностью.
Фортуната. Ну, милый мой, вам только адвокатом быть!
Марколина. Что можно еще сказать? Он красноречив. Он умеет хорошо говорить. Но его рассуждения меня убивают. Будь что будет! Очевидно, дочь моя ему не суждена.
Менегетто. Но почему же? Нет оснований отчаиваться. Неужели нельзя найти честных путей и разумных средств, чтобы тронуть сердце вашего свекра? Попробуем поговорить с ним.
Фортуната. Может быть, вы с ним поговорите, синьор Менегетто? Кто сделает это лучше вас? Достаточно вам сказать два слова, чтобы превратить его в ягненка.
Менегетто. Что же! Я берусь с ним поговорить.
Марколина. Старик вас не знает; не знает, что вы собой представляете. Ничего из этого не выйдет.
Фортуната. Отчего не попробовать?
Менегетто. Попробую. Что может случиться? Он откажет? Увидим!
Марколина. А если он откажет, что тогда?
Менегетто. Если он будет говорить «нет», не могу же я заставить его сказать "да".
Марколина. И тогда уже, значит, будет навсегда потеряна надежда, что Занетта станет вашей женой?
Менегетто. Мне очень грустно, но что поделаешь…
Видно, как шевельнулась портьера.
Фортуната. Кто там за портьерой?
Марколина (тихо Фортунате). Не знаю, право.
Фортуната (тихо Марколине). Уж не старик ли?
Марколина (так же). Не думаю.
Фортуната (так же). Если это он, с ним можно было бы поговорить.
Марколина. Ничего не выйдет.
Менегетто. Кто знает? Не надо отчаиваться.
Фортуната. А, вот это кто!
Поднимает портьеру и видит Занетту, которая стоит в дверях, вытирая платочком глаза.
Явление четырнадцатое
Те же и Занетта.
Занетта (сконфуженно). О я несчастная!
Фортуната. Ничего, ничего, не смущайтесь.
Марколина (Занетте). Что вы тут делаете, синьора?
Занетта (хочет уйти). Простите…
Фортуната. Ну, полно, побудьте немного с нами.
Марколина (Фортунате). Нет, дорогая, не удерживайте ее.
Фортуната (Марколине, удерживая Занетту). Господи! Да чего вы боитесь? Ведь вы же знаете, с кем имеете дело.
Meнегетто (Марколине). Прошу вас, не будьте ко мне строги. Я знаю, что ничего не стою, но честность моя, надеюсь, вне всяких подозрений.
Марколина. Мы слишком далеки от цели, синьор Менегетто. Я мало надеюсь на успех.
Менегетто. Кто знает, может быть, и не так далеки.
Занетта. Да как же, я слышала все. Вы совершенно обо мне не думаете.
Менегетто (подходя). Что вы, синьора Занетта? Как можете вы так говорить? Если вы слышали наш разговор, значит, вы должны были слышать, как я сказал, что был бы счастлив назвать вас своей женой.
Занетта. Этого хочет моя мать, а не вы!
Менегетто. Я хочу того, на что имею право. И не хочу того, чего не смею хотеть.
Марколина (Фортунате). Ну, хватит. Позвольте Занетте уйти к себе.
Фортуната. Пожалуйста! Пусть уходит, если нужно.
Менегетто. Клянусь вам, синьора Занетта, что я вас уважаю и люблю.
Занетта. А я ни капельки этому не верю. (Уходит.)
Фортуната. Слышали, синьор кузен?
Менегетто. Терпение! Настанет день, когда она мне поверит. Эти упреки ранят мое сердце, но я сочувствую ей; она еще не понимает разницы между долгом и любовью. Признаюсь, что я люблю ее; чем больше я ее вижу, тем больше она мне нравится; ее слезы трогают меня и делают еще более близкой. С вашего разрешения, я буду говорить с синьором Тодеро, буду пытаться убедить его, если это возможно. Пусть небо даст мне силы и уменье, чтобы уговорить его, на радость всей семье и на радость мне самому. Я пущу в ход все и постараюсь сохранить достоинство, приличие и честь. (Уходит.)
Фортуната. Не отчаивайтесь. Он сумеет уговорить. Я уже представляю это. Старик на все согласится. Будьте веселей, не грустите. Пойду утешить нашу бедную девочку! Мне ее так жалко! (Уходит.)
