Бранислав Нушич - ОБЭЖ (Общество Белградских Эмансипированных Женщин)
Госпожа Янкович. Кто дирижер, я или вы?
Госпожа Лазич. Вы дирижер, а я председательница.
Госпожа Петрович. Я госпожа Рапаич вообще не играет.
Госпожа Живанович. Она все время спит! Как это можно спать, играя?
Госпожа Янкович. Ущипните ее.
Госпожа Рапаич. Какая музыка!
Госпожа Лазич. Дамы! А теперь приготовились к танго!
Госпожа Живанович. Душко, милый, сюда! Начали! И-и!
Дамы исступленно танцуют танго. Появляется господин Стекич. В руках у него большая папка.
Госпожа Сушич. Госпожа Лазич, пришел господин Стекич.
Госпожа Лазич (заметив Стекича). Мы ждем вас с нетерпением. Вы принесли эскизы диплома?
Стекич (манерно). Родные мои! Нижайший поклон и почтение! Виноват, потревожил и прервал ваши благородные экзерсисы… Вот мой эскиз! (Разворачивает эскиз.)
Госпожа Пантич. Се манифик! Чистый Пикассо!
Госпожа Рапаич. Феноменально!
Госпожа Спасич. А эти вензелечки напоминают венские кружева!
Стекич. Они символизируют семейное гнездышко…
Госпожа Арсич. А вам не кажется, дамы, что этот лебедь немного похож на курицу?
Стекич. Миленькая! Это не лебедь. Это аист!
Госпожа Арсич. Тогда другое дело.
Госпожа Лазич (читает текст диплома). «Общество ОБЭЖ награждает вас дипломом за бескорыстную помощь в деле утверждения добродетели и любви к ближнему». Поздравляю вас, господин Стекич. Мы очень довольны эскизом.
Госпожа Спасич. Надо бы аиста покрыть золотом.
Стекич. Непременно золотом, родненькая!
Госпожа Арсич. Серебром тоже красиво.
Стекич. Можно и серебром, миленькая. Тоже красиво.
Госпожа Янкович. А мне и так нравится!
Стекич. И так замечательно, золотая моя! Очень даже замечательно!
Госпожа Рапаич. А где Пикассо?
Госпожа Арсич. Это господин Сте-кич.
Госпожа Рапаич. Это все равно.
Госпожа Терзич. Вот эту финтерлюшечку я бы увеличила…
Стекич. Увеличим финтерлюшечку, бриллиантовая!
Госпожа Панайотович. А я бы ее вовсе убрала!
Стекич. Уберем, девочка, моя алмазная, уберем…
Госпожа Лазич. Дамы, не будем вмешиваться в творческий процесс художника… Господин Стекич, учтите наши замечания и можете нести в печать.
Стекич. Учтем, горлинка сизокрылая, отнесем… Вот только как быть с договорчиком?
Госпожа Лазич. Послезавтра можете обращаться в торговый банк…
Стекич уходит.
Продолжаем репетицию! Очистите сцену для мелодекламации! Все по местам! Начинаем!.. Как можно больше чувств!
Госпожа Терзич (объявляет). Михаил Чурчин! «На бале»!
Госпожа Лазич. Почему «на бале»? По-моему, «на балу»…
Все дамы. На балу! На бале! На балу! Нет, на бале!
Госпожа Лазич. На полу или на пóле?
Госпожа Спасич. Смотря какой пол. Если мужской, то на пóле, если паркетный, то на полý.
Госпожа Панайотович. А если это кукурузное поле? Что ж, вы скажете — на кукурузном полу?
Госпожа Лазич. Вы меня совсем сбили. Госпожа Терзич, замените «бал» на «вечер».
Госпожа Терзич (объявляет). Михаил Чурчин! «На балетном вечеру!»
Все дамы (мелодекламируют).
Скользкий и гладкий паркет изумительный,
Кружатся парочки в вальсе стремительном,
То приближаются, то отдаляются…
Лица их страстью порой озаряются.
Словно в едином дыхании слитые,
Взгляд за вуалью, а груди открытые.
Скрипка с балкона рыдает взволнованно,
Все соблазнительно декольтировано.
Минула полночь, за окнами зарево,
Близость готовит нам винное марево.
Ближе желания, дальше условности,
Ноги рисуют узоры любовности.
Я одурманен, не знаю, что делаю,
Бедер рукою касаюсь несмелою,
Но лишь приник к ним губами голодными,
Вижу швейцара с глазами холодными.
Слышу я голос холопа примерного:
― Вы без перчаток! Без фрака вечернего!
Я возмутился от этакой низости ―
Встал и ушел. Обойдемся без близости!
Госпожа Лазич. Очень хорошо! Попрошу в конце добавить немного гордости! (Показывает.) «Я возмутился от этакой низости ― встал и ушел!..» Паузу выдержите и бросайте в лицо: «Обойдемся без близости!»
Госпожа Лазич. Теперь послушаем разученный госпожой Петрович и госпожой Янкович любовный романс «Ветер, уйми наши вздохи…»
Госпожа Петрович и Госпожа Янкович поют:
Ветер уйми наши вздохи,
Грусть и тоску унеси.
Ты у заветной могилы
Смерти моей не проси.
Здесь, на безмолвном кладбище,
Клятв мне не надо и слов,
Бросив цветы к изголовью,
В гроб мы положим любовь.
Ангел спустился небесный,
Ручкою манит туда.
Ляжем с тобою мы вместе,
Что бы не встать никогда.
Все дамы. Браво!
Госпожа Елич. Этот романс у меня до сих пор в ушах стоит… Помню, когда я хоронила дядю, за мной стал ухаживать второй тромбонист из погребального оркестра, молоденький, смуглый, с чувственными губами, чем-то похожий на индуса, хотя мне больше нравятся…
Госпожа Лазич. Мы знаем, госпожа Елич, что вам больше нравятся скандинавы. Дамы, я думаю, финал концерта мы завершим на мажорной ноте общим танцем в постановке госпожи Живанович. Вы готовы госпожа Живанович?
Госпожа Живанович. Так! Все встали в третью позицию! Музыка! В танце главное — не суетится и помнить, кто за кем! Начали! И-и!..
Все дамы исступленно танцуют.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Тот же двор господина Лазича. Ружица за столом пишет письмо.
Ружица (Закончив писать.) Софи!
Появляется Софи.
Софи! Слушай, что я ему написала. (Читает.) «Милый мой возлюбленный Тома! Получила твое печальное письмо. Прошу тебя, не накладывай на себя руки. Я согласна. Приходи завтра после обеда, как войдешь во двор, поверни направо, войди на кухню, а оттуда прямо в комнату Софи. Родителей моих дома не будет. Дане вообще не до меня. Брат Заре седьмой день не приходит ночевать. На всякий случай Софи посторожит. Она на нашей стороне. Целую тебя, как Джульетта целовала Ромео. Твоя до гроба Ружица».
Софи. Здорово! Если б я так умела писать, меня бы и кондитер Душан полюбил!
Ружица (вкладывает письмо в конверт). А мне что-то боязно.
Софи. Первый раз всегда боязно, а потом — как по маслу.
Ружица. Только передай ему прямо в руки…
Появляется госпожа Лазич.
Госпожа Лазич. Софи, почему ты бездельничаешь?
Софи. Я уже все сделала.
Ружица. Добрый день, мама.
Госпожа Лазич. Добрый день, Ружица. Ступай. Ты мне будешь мешать… А ты, Софи, разнеси два письма. Одно в газету «Утро» на улицу князя Михаила, 42, а другое — госпоже Милович в общество «Святой Елены» на улицу Блайковича, 96. Поняла?
Софи. Все поняла, госпожа хозяйка. (Кладет все три письма в фартук и уходит вместе с Ружицей.)
Госпожа Лазич (набирает номер телефона). Алло! Госпожа Михайлович? Это правда, что ваше общество материнства решило возвратить нам нашего ребенка? Что значит — некуда девать? А нам, думаете, есть куда девать?.. Имейте в виду, госпожа Михайлович, вы вступаете с нами в открытую конфронтацию… Когда вам подкинут ребенка, мы тоже так с вами обойдемся… Ну, подержите его хотя бы несколько дней, пока мы что-нибудь придумаем… Хорошо, госпожа Михайлович, я распоряжусь, но имейте в виду… (Набирает новый номер.) Бездушные, черствые люди! Алло! Госпожа Живанович? Мерзавка наотрез отказала! Пошлите Жана, пусть заберет ребенка. Почему к вам нельзя? Хорошо. Пусть несет ребенка пока ко мне. А там мы подумаем… (Вешает трубку, начинает разбирать почту.)
Появляется Дана с пачкой писем.
Дана. Вот еще почта.
Госпожа Лазич (разбирая письма). ОБЭЖу, ОБЭЖу, отцу, ОБЭЖу… Почему тебя две недели не было дома? ОБЭЖу, ОБЭЖу…
