Анатолий Софронов - Московский характер
Обзор книги Анатолий Софронов - Московский характер
Анатолий Софронов
Московский характер
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Потапов Алексей Кирьяныч — директор станкостроительного завода.
Гринева Ирина Фёдоровна — его жена. Председатель фабкома текстильного комбината.
Гринев Фёдор Степанович — мастер текстильного комбината.
Гринев Виктор — студент исторического факультета МГУ.
Полозова Нина Ивановна — секретарь райкома ВКП (б).
Кружкова Анна Сергеевна — ткачиха, депутат Верховного Совета.
Северова Ольга Ивановна — директор текстильного комбината.
Кривошеин Игнат Степанович — старший технолог станкостроительного завода.
Зайцев Сергей Сергеич — начальник планового отдела станкостроительного завода.
Дружинин — секретарь парткома станкостроительного завода.
Свиридов — демобилизованный офицер.
Женя — студентка.
Шура — секретарь Потапова.
Маша — технический работник райкома.
Члены бюро райкома ВКП (б).
Действие происходит в Москве в наши дни.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Картина первая
Кабинет директора станкостроительного завода Алексея Потапова Высокая комната. Светлая мебель. На маленьком столике модели станков, бронзовые детали. Полдень. Лето. Окна раскрыты. За окнами московский пейзаж. Потапов в очень хорошем расположении духа вместе со своим секретарём Шурой, молоденькой девушкой, стоит перед большой диаграммой с красными и чёрными шнурками и передвигает красный шнурок на самый высокий столбик.
Потапов — Шура, а ведь не учёл художник.
Шура — Не учёл, Алексей Кирьяныч… Как же быть?
Потапов — Больше ста двадцати пяти не предполагал, а мы сто тридцать семь процентов. Ошибся художник.
Шура — Может, отдать переделать?
Потапов — Не надо, Шура, не надо… Мы поверх столбика. Вот так, булавочку переставим. (Прикалывает высоко красный шнур. Затем отходит чуть в сторону, любуясь диаграммой. Шура подходит к нему.) Айвазовский прямо. Как, Шура?
Шура — Красиво, Алексей Кирьяныч!
Потапов — Вот именно. (Напевает: «Бабушка козлика очень любила, вот как, вот как, очень любила». Телефонный звонок. Шура снимает трубку.)
Щура — Секретарь директора. Сию минуту. Алексей Кирьяныч, жена… (Передаёт трубку Потапову.)
Потапов — Да, Ирина Фёдоровна. (Напевает.) «Вот как, вот как, очень любила». Почему хорошее? Ещё бы не быть хорошему! Поздно, поздно. В главк поеду. Ты тоже поздно? Ну, конечно. Профсоюзный актив. Понимаю, понимаю. Небось, в президиум выберут? Правильно. Кстати, профсоюзный актив, придёшь раньше, чай вскипяти. Вот и прекрасно. Ко мне? Пусть едет. Конечно, приму. И даже без очереди. По важному делу? Ну, какие там у вас важные дела могут быть? Ситцевая республика… Хорошо, хорошо. Так не забудь насчет чая. (Положил трубку.) Беда, Шурочка, когда жена — профсоюзный работник, за общественным питанием смотрит, а муж, как овца, на подножном корму. Будете замуж выходить, учтите…
Шура — Учту. Алексей Кирьяныч.
Потапов — И правильно сделаете. Вот что, Шура, ко мне приедет директор текстильного комбината Северова, так вы её без очереди.
Щура — Хорошо, Алексей Кирьяныч.
Потапов — Вызовите Кривошеина.
Шура — Сию минуту. (Выходит, едва не столкнувшись с входящим Зайцевым.)
Зайцев — Алексей Кирьяныч, министр звонил?
Потапов — Звонил, поздравил нас, Сергей Сергеич. Каково?
Зайцев — Ну что ж, нам, с одной стороны, не привыкать, а с другой — приятно…
Потапов — А всё, Сергей Сергеич, почему? Производство налажено. По всему Советскому Союзу наши станки. Попадёте вы, к примеру, в Казахстан, во время отпуска…
Зайцев — Чего меня туда понесёт?
Потапов — Или в Поволжье…
Зайцев — В отпуск я планирую на Клязьме с удочкой.
Потапов — Как говорят, «на одном конце червяк, а на другом…» Что там на другом, Сергей Сергеич?
Зайцев — Шутник вы, Алексей Кирьяныч.
Потапов — А чего ж не пошутить? Заработали. (Напевает.) «Бабушка козлика очень любила, вот как, вот как…»
Зайцев (в тон Потапову) — Она из него мыло варила, вот как, вот как…
(Входит Кривошеин.)
Кривошеин — Алексей Кирьяныч, что-нибудь случилось?
Потапов — Случилось, товарищ технолог, случилось, Игнат Степаныч! Скажи ему, Сергей Сергеич.
Зайцев — Министр звонил.
Кривошеин — А-а…
Зайцев — Рот рыба: хоть бы шелохнулся. Поздравлял нас.
Кривошеин — Что ж, мы хорошо работали.
Зайцев — Но министр же звонил, министр!
Кривошеин — Не понимаю, что ты восклицательные знаки ставишь.
Потапов — Нет, конечно, приятно всё-таки… Ценят нас, тебя, Игнат Степаныч. Вот получили второй заказ. Весь год утрамбован.
Кривошеин — Вот это хорошо.
Потапов — Ещё бы не хорошо! (Подходит снова к диаграмме, за ним следуют Зайцев и Кривошеин.) Игнат Степаныч, если мы дали 137 процентов за прошлый месяц, — значит, мы пятилетку выполним?
Зайцев — Что за вопрос?
Потапов (Зайцеву) — Подожди. (Кривошеину.) Выполним?
Кривошеин — Конечно, даже раньше…
Потапов — А как раньше?
Кривошеин — Я думаю, в четыре года…
Потапов — В четыре? Нет, Игнат Степаныч, в три с половиной! И чтобы дух вон! В четыре! В четыре все выполнят. Это не доблесть…
Кривошеин — Как же не доблесть…
Потапов — Хорошо — доблесть… А нам подвиг нужен. Мы впереди должны быть… Уж если мы перешли на поток… Ну-ка, Игнат Степаныч раскинь мозгами…
Зайцев — А если в три?
Потапов (Зайцеву) — Подожди. Неплохо, конечно, в три, но нет, не взойдём… Так вот, Игнат Степаныч, тебе задание: так всё разработать, чтобы в три с половиной. Взойдём?
Кривошеин — Попробую. Думаю, что получится.
Зайцев — Хладнокровный ты какой-то, Кривошеин. «Попробую…» «Подумаю…» «Взойдём» — и всё!
Кривошеин — Да ты-то взойдёшь!
Потапов — Вот этим мы и жить сейчас будем. От этой печки танцевать… (Кривошеину.) Кстати, на новоселье скоро позовёшь?
Кривошеин — Скоро. Вот устроюсь немного…
Потапов — А на свадьбу?
Кривошеин (взглянув на Зайцева) — Я свободен, Алексей Кирьяныч?
Потапов (Зайцеву) — Сергей Сергеич, дуй на склад готовой продукции. Там с транспортом не в порядке.
Зайцев (потянувшись к телефону) — А я дам указания.
Потапов — А ты без указаний. Так сказать, лично проверь, персонально.
Зайцев (нехотя уходит) — Что ж, пойду персонально.
Потапов — Пойди, пойди. (Кривошеину.) Что случилось, Игнат Степаныч?
Кривошеин — О чём вы?
Потапов — Квартиру тебе дали. Знали — женишься…
Кривошеин — Я могу съехать с квартиры.
Потапов (почти задушевно) — Оставь, Игнат Степаныч, этот той. Думай лучше обо мне. Я ведь не из любопытства. Всё хотел спросить… Ты по-мужски, не стесняясь.
Кривошеин — Что ж стесняться… Сделал ошибку, теперь расплачиваюсь.
Потапов — Да в чём ошибка-то?
Кривошеин — Оттолкнул Кружкову от себя.
Потапов — Поправимо…
Кривошеин — К сожалению, нет.
Потапов — И давно?
Кривошеин — Несколько месяцев.
Потапов — Чего ж молчал?
Кривошеин — Радости мало говорить об этом.
Потапов — Да в чём дело? Что ты там начудил?
Кривошеин — Понимаете, Алексей Кирьяныч… Она работница. Показалось мне, что трудно будет нам друг с другом… Ну, как вам объяснить? Неправильный тон взял. Ну, не сложилось как-то…
Потапов — Да что у тебя там не сложилось?
Кривошеин (вдруг горячо) — Хотелось мне её как-то поднять, ну, всё сразу, понимаете?.. Ну, чтоб всё она узнала… И в музеи, и в театры, и книги, и лекции… А чувствую, что устаёт она от всего.
