Уильям Шекспир - Макбет

Когда средь молний, в дождь и гром
Мы вновь увидимся втроем?

Когда один из воевод
Другого в битве разобьет.

Заря решит ее исход.

Где нам сойтись?

На пустыре.

Макбет там будет к той поре.

Мурлычет кот, зовет. Иду!

Зов жабы[3] слышу я в пруду.

Зло есть добро, добро есть зло.
Летим, вскочив на помело!

Кто этот окровавленный солдат?
Мне кажется, мы от него узнаем
О ходе мятежа.

Он — тот сержант,
Который мне помог избегнуть плена.
Здорово, друг! Король желает знать,
В каких условьях ты оставил схватку.

Еще не выяснилось, чья возьмет.
Противники — как два пловца, которым
Борьба мешает двигаться в воде.
Безжалостный Макдо́нальд, сочетавший
В себе все низости бунтовщика,
Набрал отряд ирландских копьеносцев
И поднял западные острова.
Судьба старалась поддержать повстанца,
Но ничего поделать не могла.
Храбрец Макбет (он назван так по праву)
Пробил себе отважно путь мечом,
Дымившимся кровавым воздаяньем,
И, став с изменником лицом к лицу,
Руки не жал, прощальных слов не тратил,
Но голову ему с размаху снес
И водрузил ее на частоколе.

Наш храбрый родич! Чести образец!

Но как безоблачность сменяют тучи
И буря топит в море корабли,
Так и источник нашего спасенья
Вдруг превратился в гибели родник.
Внимательней, король шотландский, слушай:
Едва лишь восторжествовал закон,
Оружьем обратив ирландцев в бегство,
Король норвежский, улучивши миг,
На нас повел нетронутые силы.

И что ж, скажи, он этим устрашил
Командующих — Банко и Макбета?

Да, устрашил, как воробей — орла
И заяц — льва! Сказать тебе по правде,
Они, как пушки мощности двойной,[4]
Удвоили решительность ударов.
Омыться ль жаждали они в крови,
Увековечить новую ль Голгофу,
Не знаю…
Слабею. Раны жгут.

Твои слова
И эти раны говорят о чести.
Доставьте поскорей ему врача.

Кто там идет?

Почтенный росский тан[5].

Как у него горят глаза! Наверно,
Он новость необычную принес.

Да здравствует король!

Откуда ты,
Достойный тан?

Я, государь, из Файфа,
Где небо овевал норвежский стяг
И наводил на наше войско холод.
Там полчища норвежские слились
С отпавшим от тебя кавдорским таном
И завязали с нами страшный бой.
Но подоспел Макбет, жених Беллоны[6],
В своей непроницаемой броне,
Сошелся с ними в жаркой рукопашной,
И враг обуздан. Проще говоря —
Мы победили.

Какова удача!

Норвежцы мира просят. Мы же им
Не разрешили хоронить убитых,
Пока король их Свен не заплатил
В Сент-Кольме десять тысяч золотыми.

Поправший верность нам кавдорский тан
Наказан будет смертью за обман.
А с областями вражьего клеврета
И с титулом его поздравь Макбета.

Исполню все.

Чего лишился тот,
Достойнейший Макбет приобретет.

Где ты была, сестрица?

Мор насылала на свиней.

А ты, сестра?

Со шкипершей сидела.
У той каштанов полон был подол.
Сама знай щелк себе да щелк!
«Дай погрызу», — я попросила.
А эта тварь как гаркнет: «Вон отсюда,
Проклятая карга!»
Плывет на «Тигре» муж ее в Алеппо,
А я на днище решета
Пущусь, как крыса без хвоста[7],
За ним, за ним, за ним в погоню.

А я подую в решето.

Благодарю тебя за то.

Я тоже ветров напущу.

А я своими угощу.
Дуновеньем их задеты
Все края и страны света,
Как по компасу штурвал
Направленье б ни держал.
Я в дорогу моряку
Дам в подруги грусть-тоску,
Чтоб, скучая, ни на час
Не смыкал он ночью глаз,
Чтоб забыл покой и сон
Девяносто девять дён,
Чтобы таял он и сох,
Торопя последний вздох.
Но ни бурям, ни волнам
Потопить его не дам.
Гляди, что у меня.

Дай я взгляну.

Это палец морехода:
Близ земли свалился в воду.

Слышишь, слышишь — барабанят!
Скоро нам Макбет предстанет.