Артур Миллер - Осколки
ХЬЮМАН: И что же случилось?
ХАРРИЕТ: Сильвия смеялась и смеялась, тут он выхватывает открытку у нее из рук, поворачивается и вопит, вопит как резаный, что мы сборище дураков и идиотов, и что-то там еще. Потом хватает Сильвию и швыряет вверх по лестнице. Хрясь! Перила треснули, я слышу это еще по сей день. (Затаив дыхание). Скажу вам точно: не один месяц прошел, пока мы опять стали с ним разговаривать. Сильвию люди здесь очень любят.
ХЬЮМАН: А как вы думаете, почему он это сделал?
ХАРРИЕТ: (пожав плечами). Ну, если послушать мужиков, то они обычно рассказывают такую кучу дерьма, что ею можно было бы удобрить целое картофельное поле.
ХЬЮМАН: То есть? И что же они говорили?
ХАРРИЕТ: Ну, что его потому прорвало, что он сам не мог… Ну, вы понимаете…
ХЬЮМАН: Ага-а.
ХАРРИЕТ: Во всяком случае, больше не мог.
ХЬЮМАН: Но они опять помирились.
ХАРРИЕТ: Знаете, если честно, то надо сказать… хотя звучит это, наверное, странно…
ХЬЮМАН: Что?
ХАРРИЕТ: Если понаблюдать за ним, когда у них гости, и она говорит: он сидит тихо в уголочке, и такое выражение лица у него, когда он на нее смотрит… Просто сердце разрывается!
ХЬЮМАН: И почему же?
ХАРРИЕТ: Он на нее молится!
Затемнение
Скрипач играет, затем уходит.
Сцена четвертая
Стентон Кейз как раз собирается покинуть офис. Он одевает пиджак, капитанскую фуражку и шелковый шарф. Он обладает от природы внушительным авторитетом и детски-наивным чувством собственного достоинства. Входит Гельбург.
КЕЙЗ: Отлично! Вот и вы. А то я уже хотел идти.
ГЕЛЬБУРГ: К сожалению, попал в пробку на Краун Хейтс.
КЕЙЗ: Я хотел еще раз поговорить с вами об объекте 611. Сядьте на минуту. (Оба садятся). Мы собираемся где-то через час выйти в море.
ГЕЛЬБУРГ: Отличная погода.
КЕЙЗ: У вас все в порядке? Выглядите вы не очень хорошо.
ГЕЛЬБУРГ: Нет-нет, у меня все отлично.
КЕЙЗ: Хорошо! Вы уже приняли решение по поводу 611? Забегая вперед, скажу: я считаю цену подходящей.
ГЕЛЬБУРГ: Да, с ценой все в порядке, но…
КЕЙЗ: Я еще раз прошелся там мимо, думаю после некоторого ремонта это было бы отличное представительство для Гарвардского клуба.
ГЕЛЬБУРГ: Да, здание красивое. Но сам для себя я еще не окончательно уверился и хотел бы сказать по этому поводу пару слов… если вы, конечно, ни сию минуту выходите в море.
КЕЙЗ: Несколько минут у меня еще есть. Давайте, выкладывайте.
ГЕЛЬБУРГ: … Пока не забыл… Мы получили очень милое письмо от Жерома.
Никакой реакции со стороны Кейза.
От моего сына.
КЕЙЗ: Ах да! Как у него дела?
ГЕЛЬБУРГ: Они посылают его в форт Силл: читать лекции по артиллерии.
КЕЙЗ: Ну, вот видите! Отлично!.. Значит, у него, действительно, намерение сделать карьеру в армии.
ГЕЛЬБУРГ: (удивлен, что Кейз этого не понял). Ну, конечно!
КЕЙЗ: Ну, и прекрасно. Удивительно, для представителя вашего народа… Я-то думал, что речь идет только об обучении.
ГЕЛЬБУРГ: О, нет. В этом его жизнь. Я не знаю, как вас и благодарить.
КЕЙЗ: Я сделал это с радостью. Там, в Вестпойнте, им явно не повредит кое-кто из ваших людей, чтобы немножко привнести жизни в их лавочку. Так как же с 611?
ГЕЛЬБУРГ: (излагает, полный достоинства). Возможно, вы еще помните, что в связи с несколькими домами мы заключали с фирмой «ABC» договоры на работы по прокладке коммуникаций?
КЕЙЗ: «ABC»? Не помню. А какое это имеет отношение к делу?
ГЕЛЬБУРГ: Они сидят по соседству, сразу за Бродвеем. У меня было такое странное предчувствие, и я отправился к мистеру Либфройенду, шефу «ABC». Я хотел узнать, работали ли они и для «Уонамейкерз» тоже.
КЕЙЗ: «ABC»? Не помню. А они какое имеют к этому отношение?
ГЕЛЬБУРГ: Я покупаю свои рубашки у «Уонамейкерз», и, когда я был там последний раз, мой ботинок застрял в какой-то щербинке в полу.
КЕЙЗ: Да, этому предприятию уже лет пятьдесят.
ГЕЛЬБУРГ: Скорее семьдесят пять. Я споткнулся и чуть не упал. И тут мне стало ясно, что они свой пол и не ремонтируют. В общем, я стал об этом думать…
КЕЙЗ: О чем?
ГЕЛЬБУРГ: Номер 611 расположен на расстоянии двух улиц от «Уонамейкерз» (Легкая, хитроумная улыбка.) Это самый крупный магазин в округе, целый квартал. Выясняется, что «ABC» выполняет все жестяные работы у «Уонамейкерз». И Либфройенд рассказал мне, что он постоянно вынужден латать у них бойлер, потому что прошлой зимой они отозвали свою заявку на новый бойлер. Отозвали окончательно.
Пауза.
КЕЙЗ: И что из этого вытекает?
ГЕЛЬБУРГ: Это значит, что они либо переезжают, либо прикрывают дело.
КЕЙЗ: … «Уонамейкерз»?
ГЕЛЬБУРГ: Не исключено. Я слышал, что семья практически вымерла. А если «Уонамейкерз» исчезнут, мистер Кейз, то этот район, как мне кажется, перестанет быть первоклассным. Я говорил еще и с Кевином Салливаном из «Тайтл Гаранти». Он рассказал, что они еще в прошлом году не стали брать 611, но он уже не помнит почему.
КЕЙЗ: И что вы хотите этим сказать?
ГЕЛЬБУРГ: Я бы не подходил к 611 на пушечный выстрел, даже если цена такова, что от нее невозможно отказаться. Если этот район придет в упадок, то 611 — это приманка с душком.
КЕЙЗ: Да, это, конечно, жаль. Могло бы получиться отличное помещение.
ГЕЛЬБУРГ: В таком деле, как Гарвардский клуб, надо смотреть в будущее, мистер Кейз, не мне вам это говорить. А будущее данной части Бродвея однозначно потенциально негативно. (Он предостерегающе поднял палец.) Подчеркиваю, потенциально — только Господь всеведущ.
КЕЙЗ: Честно говоря, я никогда не думал, что «Уонамейкерз» могут закрыться. Они всегда были более чем надежны, Гельбург, и мы умеем это ценить. Сейчас я должен идти, мы поговорим об этом позже. (Смотрит на часы). С приливом нам надо выйти в море. (Делает несколько шагов. Затем жест в сторону Гельбурга). Налейте себе коньяку, если хотите. Как ваша супруга? Хорошо?
ГЕЛЬБУРГ: О, да! Все отлично.
КЕЙЗ: (с легким предостережением). И вы уверены, что с вами лично все в порядке? Нам бы не хотелось, чтобы вы у нас вдруг заболели.
ГЕЛЬБУРГ: О, нет! Я чувствую себя очень хорошо, просто отлично.
КЕЙЗ: В понедельник я буду, и мы вернемся к этому разговору. (Жест.) Налейте же себе коньяку, если хотите.
Кейз вальяжной походкой уходит. Гельбург удовлетворенно откидывает назад голову.
ГЕЛЬБУРГ: А почему бы и нет?
Затемнение.
Скрипка играет, затем музыка стихает
Сцена пятая
Сильвия лежит в постели и читает книгу. Она поднимает глаза, когда входит Хьюман. Он в костюме для верховой езды. Сильвия слегка волнуется, когда видит его.
СИЛЬВИЯ: Ой, господин доктор!
ХЬЮМАН: Я просто-напросто вошел в дверь. Надеюсь, я вас не испугал.
СИЛЬВИЯ: О нет! Я очень рада. Садитесь, пожалуйста. Вы катались верхом?
ХЬЮМАН: Да. Всю дорогу до Брайтон Бич, прекрасная длинная дорога. А я-то надеялся, что вы тут уже через веревочку прыгаете.
Сильвия смущенно смеется.
Я думаю, что вы просто увиливаете.
СИЛЬВИЯ: (принужденно смеется). Ах, перестаньте. Вам нравится ездить верхом?
ХЬЮМАН: Еще бы! У лошади ведь нет телефона.
Сильвия смеется.
А по утрам Оушеан Паркуей, как лес в Германии. Скачешь, а над тобой крыша из кленовых листьев — вот это и есть поэзия.
СИЛЬВИЯ: Здорово! А я никогда не пробовала.
ХЬЮМАН: Ну, тогда я как-нибудь возьму вас с собой и научу. Вы пытались делать упражнения?
СИЛЬВИЯ: Я не могу.
ХЬЮМАН: (грозит пальцем). Вы должны, Сильвия, а то останетесь калекой. Тогда узнаете.
Он присаживается на постель, стягивает с нее одеяло, поднимает рубашку. В то время, как он это делает, она словно в ожидании делает глубокий вдох. Он ощупывает большие пальцы ног.
ХЬЮМАН: Чувствуете что-нибудь?
СИЛЬВИЯ: Ну… не совсем.
ХЬЮМАН: Я ущипну вас за палец. Вы готовы?
