Уинстон Грэм - Демельза
С этим словами мистер Уорлегган отвернулся и посмотрел вдаль, через лужайки на реку. Кэрри разбирал бумаги. Джордж водил по лепнине кончиком своей трости.
- Бессмысленная секретность не лучше резких мер, способных сбить с толку и ввести в заблуждение.
- Я не думаю, что мы можем применить эти меры против них, - веско заявил мистер Уорлегган. - Они имеют то же право, что и мы, использовать агентов и подставных лиц.
Кэрри засопел.
- А что скажет Джордж?
Джордж извлек кружевной платок и смахнул крошку гипса, упавшую ему на колено.
- Я тут подумал. Разве не Джонатан Тресайдер - главный акционер Уил-Радиант?
- Кажется, да. А что?
- А разве он не ведет дела через наш банк?
- Да.
- И у него открытый кредит. Полагаю, следует дать ему понять, что он должен решить, по какую сторону баррикад желает находиться. Если он помогает "Карнмору", то пусть ищет кредит в другом месте. Ведь не можем же мы финансировать конкурентов.
- А что об этом думает Николас? - иронично справился Кэрри.
Старик, стоявший у окна, сцепил за спиной руки, но не повернулся.
- Думаю, если выступить открыто, то наши действия можно рассматривать, как законный ход.
- Это определенно не хуже того, как ты обошелся с владельцами бумажных фабрик в Пенрине, - заметил Кэрри.
Мистер Уорлегган нахмурился.
- Они заблокировали все наши проекты. Необходимость часто оправдывает жесткие меры.
Джордж кашлянул.
- Что касается меня, то хоть я и не порицаю методов Кэрри, они слишком незначительны для нас, чтобы о них беспокоиться, и я склонен согласиться с тобой, отец, что мы имеем слишком большой вес, чтобы до них снизойти. Давай побьем эту компанию честным путем.
- Честным путем, - повторил Кэрри.
- Используя деловые связи. За нами стоят все плавильные заводы и торговцы. Нам не составит труда прижать этих незваных дельцов, стоит нам только узнать, кто они...
- Верно, - произнес Кэрри.
- И не сомневайтесь, мы узнаем. В наших краях секреты недолго держатся в тайне. Кто-то начнет шептаться. Нам следует лишь проявить терпение и знать достаточно, чтобы не заходить слишком далеко.
Кэрри поднялся на ноги.
- То есть, ты хочешь прекратить расспросы?
Мистер Уорлегган промолчал, но Джордж ответил:
- Продолжим, но в пределах достойного. Мы ведь всё равно не разоримся, даже если компания утвердится на рынке.
- Ты, похоже, забыл, - вяло произнес Кэри, - что человек, руководящий этой компанией, повинен в бесчестье Мэтью.
- Мэтью получил по заслугам, - заявил Николас. - Меня до ужаса потрясло это событие.
Джордж тоже поднялся, распрямив свою бычью шею и подняв трость. Он проигнорировал последнее замечание отца.
- Я ничего не забыл, Кэрри, - произнес он.
Книга третья
Глава первая
- Тетушка Верити, ну прочитай мне еще раз сказку про заблудившегося шахтера, - попросил Джеффри Чарльз.
- Я ведь тебе уже её прочитала.
- Ну еще разок, пожалуйста. Прочитай как в прошлый раз.
Верити подняла книгу и рассеянно потрепала Джеффри Чарльза по кудрявой головке. Затем ее охватили угрызения совести, ведь завтра в это же время ее уже не будет здесь, чтобы почитать племяннику.
Окна большой гостиной были открыты, и лучи июльского солнца проникали в комнату. Элизабет сидела, вышивая жилет, и отблески солнца накладывали тени на ее бежевое шелковое платье. Тетушка Агата, при любой возможности отвергающая свежий воздух, развалилась перед огнем камина, который всегда требовала разводить. Было воскресенье, и как дремлющий старый кот у нее на коленях лежала Библия. Тетушка Агата совсем не шевелилась, но вдруг ее глаза внезапно открылись, будто она услышала мышь за стенной панелью. Джефри Чарльз в бархатном костюмчике и в длинных бархатных штанах разместился на коленях у Верити, которая сидела у окна в тени кружевной занавески. Фрэнсис пропадал где-то на ферме. А среди двух увенчанных буковых деревьев на лужайке ворковали голуби.
Верити закончила чтение и мягко спустила Джеффри Чарльза на пол.
- Шахтерское ремесло у него крови, Элизабет, - сказала она. - Ни один другой рассказ он не желает слушать.
Элизабет улыбнулась, не поднимая глаз.
- Когда он подрастет, все может измениться.
- Не думаю, - Верити покраснела, - что пойду на вечерню, у меня голова разболелась.
- Это все из-за того, что ты сидела на солнце. Ты слишком много времени проводишь на солнце, Верити.
- Пойду посмотрю, что с вином. Никогда нельзя доверять в этом Мэри, вечно она предается мечтам.
- Я пойду с тобой, - произнес Джеффри Чарльз. - Позволь мне помочь.
Пока она была занята на кухне, зашел Фрэнсис. Этим летом он пытался помочь на ферме. Его не устраивало, как там шли дела, и это плохо сказывалось на его расположении духа. Джеффри Чарльз подбежал к нему, но, увидев отцовское выражение лица, передумал и вернулся к Верити.
- Табб - единственный, кто хоть что-то соображает в фермерстве. Эллери хуже, чем просто бесполезен. Ему приказали восстановить ограду в загоне для овец, и она сломалась через неделю. Мы почти час загоняли отару обратно. Я выгоню этого парня.
- Эллери работал шахтером с девяти лет.
- И так во всем, - криво усмехнулся Фрэнсис. Он посмотрел на свои руки, облепленные грязью. - Мы делаем все возможное для местных жителей, но как можно ждать, чтобы шахтеры за ночь превратились в строителей и землекопов?
- Овес не пострадал?
- Нет. По милости Божьей, первая овца пошла вниз по проулку, а не вверх.
На следующей неделе пора жать овес. Но в это время её здесь уже не будет. Она не могла в это поверить.
- Я не пойду в церковь нынче вечером, Фрэнсис. У меня болит голова. Думаю, это от жары.
- Я сам подумываю туда не ходить, - сказал он.
- Ты не можешь так поступить - она попыталась скрыть тревогу. - Тебя там ждут.
- Элизабет может сходить и одна. Она прекрасно справится за всех нас.
- Мистер Оджерс будет убит горем, - Верити наклонилась над кипящим вином и помешала его, - он рассказывал мне еще на прошлой неделе, что всегда выбирает самые короткие псалмы и готовит особую проповедь для вечерни, лишь бы тебя порадовать.
Фрэнсис вышел, не ответив, и Верити обнаружила, что у неё дрожат руки. Болтовня Джеффри Чарльза, начавшаяся снова, как только вышел отец, доносилась до неё каким-то звенящим шумом. Она выбрала воскресенье в четыре, как единственное время на неделе, когда могла быть уверена, что Фрэнсиса не будет дома. Его передвижения в последние месяцы стали непредсказуемыми, но этой традиционной привычке он оставался верен...
- Тетушка Верити! - воскликнул мальчик, - тетушка Верити! Почему ты не отвечаешь?
- Я не могу сейчас тебя слушать, мой дорогой, - внезапно сказала она. - Пожалуйста, оставь меня.
Верити попыталась взять себя в руки, вышла на кухню, где сидела Мэри, и несколько минут с ней проговорила.
- Тетушка Верити. Тетушка Верити. Почему никто из вас сегодня не идет в церковь?
- Я не пойду, но твои родители пойдут.
- Но папенька только что сказал, что не пойдет.
- Неважно. Останься и помоги Мэри с вином. Будь осторожен и не путайся у неё под ногами.
- Но...
Она быстро вышла из кухни и, вместо того, чтобы пройти через дом, быстро пробежала через двор с заброшенным фонтаном, вошла в большой зал и вбежала вверх по лестнице. Вероятно, Джеффри Чарльза она видела в последний раз, но возможности попрощаться нет.
В своей спальне она быстро подошла к окну. С этого угла, прижавшись лицом к стеклу, она могла увидеть дорогу, по которой Фрэнсис и Элизабет пойдут в церковь - если вообще пойдут.
Вдалеке негромко зазвонили колокола. Колокол номер три слегка треснул, и Фрэнсис всегда говорил, что звучит он, как зубовный скрежет. Фрэнсису потребуется минут десять или даже четверть часа, чтобы переодеться в чистое. Верити полагала, что именно сейчас они с Элизабет спорят, идти им или не идти. Элизабет хотела бы, чтобы он пошел. Элизабет должна его заставить.
Верити тихо сидела на подоконнике, от прикосновения к стеклу странный холод проникал в её тело. Она ни на секунду не могла отвести глаза от этого поворота дороги.
Она точно знала, как выглядят звонари, обливаясь потом в замкнутом пространстве колокольни. Знала, как будет выглядеть каждый певец хора, как станут шарить в поисках псалтырей, шептаться, говорить громче, когда она не появится. Мистер Оджерс засуетится в своем стихаре: бедный, тощий, забитый коротышка. Они все станут скучать по ней, и не только сегодня, но и в будущем. И, конечно, все те, которых она навещала - больные и увечные, женщины под непосильной ношей семей...
Она чувствовала то же самое и в отношении своей семьи. В лучшие времена она бы оставила её с куда более легким сердцем: Элизабет не отличалась особыми умениями, а это означает, что придется нанять еще одну женщину в помощь миссис Табб. Дополнительные расходы, когда на счету каждый шиллинг. И никто не сможет делать то, что делала она, держа все ниточки дома вместе, сохраняя тесную, но доброжелательную хватку.
