Уинстон Грэм - Демельза
Обзор книги Уинстон Грэм - Демельза
Перевод: группа “Исторический роман“, 2015 год.
Домашняя страница группы В Контакте:
http://vk.com/translators_historicalnovel
Над переводом работали: Oigene, david_hardy, gojungle, linaalina, olesya_fedechkin, Jemma_Healy17, Blangr, Cnpym и Sam1980 .
Редакция: Oigene, gojungle, Elena_Panteleevа, david_hardy и Sam1980 .
Поддержите нас: подписывайтесь на нашу группу В Контакте!
Книга первая
Глава первая
Шторм, разыгравшийся в день рождения Джулии, вполне мог быть пророческим.
Месяц май - не время для сильных штормов, но климат Корнуолла не менее капризен, чем любой ребенок, когда-либо рождавшийся на свет. Весной, так же, как предыдущими летом и зимой, климат оставался довольно приятным, со спокойной, мягкой, комфортной погодой. И земля уже повсюду покрылась густой зеленью. А май выдался дождливым и ветреным, из-за чего повсюду, куда ни глянь, поникли цветы, а трава клонилась к земле в поисках поддержки.
В ночь на пятнадцатое Демельза почувствовала первые схватки. Но даже тогда она на мгновение ухватилась за стойку кровати и как следует подумала, прежде чем что-то сказать. Всё это время Демельза спокойно и философски относилась к ожидающим ее испытаниям, никогда не беспокоила Росса преждевременной паникой и не намеревалась делать этого теперь. Прошлым вечером она возилась с саженцами в своем любимом саду, а когда стемнело, нашла недовольного ежа и играла с ним, пытаясь убедить его поесть хлеба и выпить немного молока, и с неохотой вернулась домой, только когда небо заволокло тучами и похолодало.
То, что происходило с ней сейчас, посреди ночи, вполне могло оказаться результатом переутомления.
Но когда она почувствовала, словно кто-то уперся ей коленом в позвоночник, то поняла, что это не так. Демельза дотронулась до руки Росса, и он тут же проснулся.
- Что?
- Я думаю, - сказала она, - думаю, тебе придется привести Пруди.
Он сел.
- Почему? Что случилось?
- Мне больно.
- Где? Ты имеешь в виду...
- Мне больно, - сказал она натянуто, - думаю, стоит сходить за Пруди.
Росс быстро поднялся, и она услышала скрежет кремня о сталь. Через мгновение фитиль поймал искру, и Росс зажег свечу. Обстановка в комнате озарилась светом: громоздкие тиковые потолочные балки, слегка покачивающиеся от ветра портьера над дверью, низкие стулья у окна, обитые розовым фаем, брошенные туфли Демельзы, одна - деревянной подошвой вверх, подзорная труба Джошуа, трубка и книги Росса, ползущая муха.
Росс посмотрел на Демельзу, и ему всё сразу стало понятно. На ее лице появилась виноватая улыбка. Росс подошел к столу у двери и налил ей стакан бренди.
- Выпей это. Я пошлю Джуда за доктором Чоуком, - он начал кое-как натягивать одежду.
- Нет-нет, Росс, пока не посылай. Посреди ночи. Он, наверное, еще спит.
Как бы ни было необходимо позвать Томаса Чоука, Демельза давно с ним не ладила. Она не могла забыть, двенадцать месяцев назад еще была служанкой, а Чоук - лишь врачом, владеющим маленьким имением, и то купленным на деньги жены, однако это ставило его на уровень, с которого он смотрел на Демельзу, как на неодушевленный предмет. Тогда Росс еще не был на ней женат. С того времени ее положение изменилось. Она могла напустить на себя показательную изысканность и хорошие манеры, и ей это даже неплохо удавалось, но с доктором всё выходило иначе.
Демельза не смогла бы сейчас скрыть от него свои недостатки. Стань боль совсем невыносимой, она наверняка начнет проклинать всех и вся, как бывало делал ее отец, не ограничиваясь сдержанными "проклятье" и "о Боже", вполне простительными для леди, попавшей в беду. Рожать ребенка и придерживаться хороших манер одновременно оказалось для Демельзы чересчур. К тому же она не хотела, чтобы рядом с ней сейчас находился посторонний мужчина. Это казалось ей неприличным. Ребенка должна была бы принять Элизабет, её кузина по мужу, однако та родилась и выросла аристократкой и на многие вещи смотрела совсем по-другому. Демельза предпочла бы видеть в этой роли старую тетушку Бетси Тригг из Меллина, которая торговала сардинами и имела на удивление твердую руку, когда дело касалось родов.
Но Росс остался непреклонен в своем решении и сделал всё по своему. Демельза оказалась не готова к такой его твердости.
- Значит, он проснется, - сказал он, выходя из комнаты.
- Росс, - позвала она, когда боль на мгновение утихла.
- Да?
Свеча озарила половину его волевого, сосредоточенного лица со шрамом. Темные, непослушные и взъерошенные волосы слегка отливали медью. Сорочка распахнута у шеи. "Этот человек... истинный аристократ, в отличии от всех остальных, - подумала Демельза, -...этот человек, всегда сдержанный сам и требующий этого же от других, с ним она была удивительно близка".
- А ты... перед тем как уйдешь.
Росс вернулся к кровати. Ситуация возникла так внезапно, пока он спал, что у него не было времени, чтобы почувствовать что-то еще, помимо тревоги, что время пришло, и облегчения, что всё скоро закончится. Когда он поцеловал жену, то увидел слезы на ее лице, и в нем зашевелился червячок страха и сострадания. Росс взял лицо Демельзы в ладони, откинул черные волосы и на мгновение заглянул в темные глаза своей молодой жены. Не прыгающие и озорные, как это часто бывало, но и страха в них не было.
- Я вернусь, вернусь очень скоро.
Демельза покачала головой.
- Не возвращайся, Росс. Иди и скажи Пруди, вот и всё. Я бы хотела, чтобы ты не видел меня такой.
- А что Верити? Ты так хотела, чтобы здесь присутствовала Верити.
- Скажешь ей утром. Несправедливо вытаскивать её ночью из постели. Пошли за ней утром.
Он вновь ее поцеловал.
- Росс, скажи, что ты меня любишь, - попросила она.
Он с удивлением посмотрел на жену.
- Ты же знаешь, что люблю!
- И скажи, что не любишь Элизабет.
- И я не люблю Элизабет.
Что он еще мог сказать, когда сам не знал правду? Он не из тех, кому легко говорить о самых сокровенных чувствах, но сейчас он был бессилен, ей могли помочь только его слова, а не действия.
- Кроме тебя ничто не имеет значения, - произнес он. - Помни об этом. Все мои родственники и друзья - и Элизабет, и этот дом, и шахта... я от всего откажусь, и ты это знаешь, ты знаешь. Если же не знаешь, то за эти месяцы я потерпел неудачу, и нет таких слов, что я мог бы сказать, чтобы доказать обратное. Я люблю тебя, Демельза, и мы были очень счастливы. И будем снова. Помни уже это, моя радость. Помни и храни в сердце, как никто другой не сможет.
- Запомню, - ответила Демельза, умиротворенная, поскольку слова достигли цели.
Росс снова поцеловал её, повернулся и зажег еще больше свечей, взял одну и быстро вышел из комнаты, горячий жир тек у него по руке. Со вчерашнего дня ветер стих, остался легкий бриз. Он не знал, который час, но полагал, что около двух.
Росс толкнул дверь с другой стороны постели и прошел к спальне Джуда и Пруди. Плохо подогнанная дверь открылась с долгим скрипом, слившимся с мерным дребезжащим храпом Пруди. Росс с отвращением фыркнул, когда в нос ему ударил потный застоявшийся воздух. Ночной сквозняк опасен, но им бы следовало открывать окно днем, чтобы выветрить эту вонь.
Подойдя ближе и раздвинув шторы, он похлопал Джуда по плечу.
Два передних резца Джуда выделялись, как надгробные камни. Росс снова сильно потряс его за плечо. Ночной колпак Джуда свалился, и капля сала со свечи упала ему на лысину. Джуд проснулся и выругался, но увидел, кто его будит, и сел в кровати, потирая голову.
- В чем дело?
- Демельзе нехорошо, - а как еще называть её, кроме как "Демельза", человеку, который уже жил здесь, когда она пришла сюда замурзанным тринадцатилетним беспризорником? - Я хочу, чтобы ты немедленно отправился за доктором Чоуком. И разбудил Пруди. Она тоже потребуется.
- Что с ней не так?
- Начались схватки.
- Ааа, это. Я подумал, вы сказали, будто она заболела, - Джуд хмуро уставился на кусок затвердевшего жира, который нашел на голове. - Мы с Пруди всё устроим. Она в этом мастак. И чего там уметь-то. Никак не могу взять в толк, почему все поднимают вокруг этого шум. Пустяки, просто пинают почем зря...
- Вставай.
Джуд поднялся с кровати, узнавая тон, и они разбудили Пруди. Ее лоснящееся лицо показалось из-под спутанных жирных черных волос, когда она почесала нос о воротник ночной сорочки.
- Да, дорогуша, я позабочусь о крошке. Бедняжка, - Пруди начала завязывать пару грязных тесемок на юбке. - Я знаю, как это было с моей матушкой. Она рассказывала, как я вела себя еще в утробе. Постоянно вертелась, крутилась. Говорят, это было больно. Постоянно. Слабый, больной мышонок, никто не верил, что я доживу до крестильной купели...
