Теннесси Уильямс - Орфей спускается в ад
…Никак не проберется между мебелью.
СЕСТРИЦА. Ну и видик!
ЕВА. Ужас!
КЭРОЛ. Берти? Это я, Кэрол. Здравствуй, милый. Ты что, споткнулся? Я слышала грохот какой-то. Я сию минуту выезжаю… Да, уже на шоссе… Все улажено, денежки свои я получила в обмен на обещание никогда не появляться снова в Двуречном графстве. Пришлось пойти на небольшой шантаж. Я заявилась к ним на обед вся размалеванная, с подведенными глазами и в своем жакетике с черными блестками — знаешь? Бетси Бу, жена моего братца, спрашивает: «Собираетесь на костюмированный бал, Кэрол?» — «Нет, — говорю, — хочу сегодня ночью маленько прошвырнуться взад-вперед по шоссе, между вашим городком и Мемфисом, как, бывало, в старые времена, когда я жила здесь». Она выскочила из комнаты как ошпаренная и вернулась с чеком, на котором еще не высохли чернила! И точно такой я буду получать ежемесячно, если избавлю Двуречное графство от своего присутствия… (Весело смеется.) Как Джеки?.. Милый малютка, поцелуй его за меня, крепко-крепко!.. Берти, дорогой, я еду прямо к тебе, нигде не буду останавливаться, подсаживать даже никого не буду по дороге — разве только тебе привезти кого, а? Встретимся в погребке «Под звездами» или, уж если явно буду запаздывать, поспею выпить с тобой чашку кофе в «Утренней встрече» еще до того, как ночные заведения закроются на день… Я… Берти?.. Берти?.. (Неуверенно смеется и вешает трубку.) Так, а теперь… (Вынимает из кармана пальто револьвер и идет за прилавок взять патроны.)
ЕВА. Что она ищет?
СЕСТРИЦА Спроси у нее.
ЕВА (подойдя ближе). Что вы ищете, Кэрол?
КЭРОЛ. Патроны для револьвера.
ДОЛЛИ. У нее ведь нет разрешения на револьвер!
БЬЮЛА. А у нее и шоферских прав нет.
КЭРОЛ. Пусть только кто пристанет…
ДОЛЛИ. Шериф Толбет должен узнать об этом, как вернется со станции.
КЭРОЛ. Сообщите ему, леди, сообщите. Я его уже однажды предупредила, что если он еще раз остановит меня на шоссе, я разряжу в него эту штучку…
БЬЮЛА. Если некоторые не в ладах с законом…
Ее прерывает панический визг Евы. Сразу же вслед за Евой вскрикивает Сестрица, обе бросаются к лестнице и взбегают на площадку, Долли тоже издает пронзительный крик и, отвернувшись, закрывает лицо руками. В лавку вошел колдун-негр. Лохмотья его украшены множеством талисманов и амулетов: кости, перья, скорлупки.
Его иссиня-черная кожа покрыта какими-то таинственными знаками, нарисованными белой краской.
ДОЛЛИ. Прогоните его, прогоните, он сглазит моего ребеночка!
БЬЮЛА. Да помолчите же, Долли!..
Долли тем временем взбежала вслед за сестрами Темпл на лестничную площадку. Колдун подходит ближе, издавая невнятные звуки. Его беззубое шамканье — как шелест ветра в сухой траве. Он держит что-то в протянутой вперед трясущейся руке.
Что вы, не знаете этого сумасшедшего колдуна из Блу-Маунтин? Не сглазит он вашего ребеночка!
Когда негр входит в освещенный участок сцены, слышится примитивная мелодия или ритмическое постукивание ударных. Бьюла вслед за Долли поднимается на лестничную площадку.
КЭРОЛ (очень чистым, звонким голосом). Подойди сюда, дядюшка, дай-ка взглянуть, что там у тебя. А, вижу: кость. Нет, нет, не надо, я не хочу ее трогать: на ней еще клочья мяса.
Женщины на площадке издают возгласы отвращения.
Это птичья кость, знаю. Но на ней еще следы гнили. Пусть полежит на голой скале долго-долго, пусть обмоет ее дождь, пусть высушит солнце, пока не сойдет с нее вся гниль, вся скверна. Тогда это будет добрый амулет — для белой магии, а сейчас он только для черной магии годен, дядюшка. Унеси его и сделай что я сказала…
Почтительно качнув головой, негр плетется к двери.
Постой, дядюшка Плезент. Прокричи-ка нам клич Чоктоу.
Негр останавливается в кондитерской.
Он в родстве с этим индейским племенем. Знает их боевой клич.
СЕСТРИЦА. Пусть воет где угодно, только не здесь!
КЭРОЛ. Начинай, дядюшка Плезент. Клич Чоктоу! Ты ведь знаешь его! (Сняв пальто, садится на подоконник справа и пробует сама издать этот клич.)
Негр закидывает назад голову и подхватывает клич: отрывистые, гортанные звуки, все более и более высокие по тону, завершаются пронзительно-диким, напряженно-страстным воплем. Женщины на лестничной площадке в испуге отшатываются и взбираются еще выше.
И, словно вызванный этим кличем, появляется Вэл. Ему лет тридцать. В красоте его есть что-то дикое, словно бы сродни этому кличу. Ни модных джинсов, ни роскошной тенниски — на нем лоснящиеся от износа и не слишком туго облегающие ногу брюки из темной саржи и — что в первую очередь и бросается в глаза — куртка из змеиной кожи, отливающая белым, черным и серым. В руках — гитара, испещренная надписями.
(Глядя на Вэла.) Спасибо, дядюшка…
БЬЮЛА. Эй, старик!.. Эй ты, Чоктоу! Колдун! Проваливай отсюда, скотина черномазая, — нам надо сойти вниз!
Кэрол дает негру доллар. Тот выходит, бормоча себе под нос.
Вэл придерживает дверь, пропуская Ви Толбет.
Это грузная, рыхлая женщина, лет сорока с небольшим. Она увлекается живописью в примитивном стиле, в руках у нее одна из ее работ.
ВИ. Юбка зацепилась за дверцу шевроле… Порвалась, кажется…
Женщины спускаются вниз. Короткие приветствия, общее внимание сосредоточено на Вэле.
Не пойму, то ли здесь вправду темно, то ли я начинаю слепнуть? Весь день сегодня писала, десять часов просидела за мольбертом, не вставая, — только изредка отрывалась выпить кофе. Торопилась успеть — по вечерам я почти ничего не вижу. Удачно, кажется, получилось на этот раз. Но устала страшно. Ничто так не выматывает, как живопись. И не физическая даже усталость, а словно бы внутри вся опустошена. Понимаете? Внутри. Словно все выгорело. И все-таки, когда завершишь что-нибудь, чувствуешь себя как-то приподнято. Как поживаете, Долли?
ДОЛЛИ. Хорошо, миссис Толбет, благодарю вас.
ВИ. Чудесно. А вы, Бьюла?
БЬЮЛА. Не жалуюсь.
ВИ. Все еще не могу ничего разглядеть. Кто это там? (Показывает на фигуру Кэрол у окна.)
Женщины многозначительно молчат.
(Внезапно.) Ах, это она! Я думала, родные не позволяют ей бывать здесь…
У Кэрол вырывается чуть слышный горький смешок. Не отрывая глаз от Вэла, медленно проходит в кондитерскую.
Джейб и Лейди вернулись?
ДОЛЛИ. Коротыш и Пес отправились за ними на станцию.
ВИ. Прекрасно. Значит, я как раз вовремя. Я принесла свою новую работу. Только что закончила, еще не высохли краски. Я подумала, что Лейди, быть может, захочет повесить ее в комнате Джейба, чтобы он любовался ею, пока не оправится от операции. Люди, побывавшие на волосок от смерти, любят, чтобы им все напоминало о духовном… А? Да, да, это вознесение святого духа…
ДОЛЛИ (глядя на холст). Святого духа?.. А где же у него голова?
ВИ. Видите — сияние? Это и есть голова. Такой она мне привиделась.
ДОЛЛИ. А этот молодой человек с вами, — кто он?
ВИ. Боже мой, извините. Я так вымоталась, что позабыла о приличиях. Мистер Вэлентайн Зевьер. Миссис Хэмма. Миссис… простите, ради бога, Бьюла, всегда забываю вашу фамилию.
БЬЮЛА. Охотно прощаю. Меня зовут Бьюла Биннингс.
ВЭЛ. А с этим что делать?
ВИ. Ах да — шербет. Мне пришло в голову, что Джейбу надо будет покушать что-нибудь легкое, и я захватила шербета.
ДОЛЛИ. Шербет? Какой шербет?
ВИ. Ананасный.
ДОЛЛИ. Ананасный? Как раз мой любимый! Поставьте в холодильник, пока не растаял.
БЬЮЛА (заглядывая под салфетку). Боюсь, уже поздновато.
ДОЛЛИ. Неужто растаял?
БЬЮЛА. Одна жижа!
ВИ. Какая жалость! Поставьте все-таки на лед, может быть, снова затвердеет.
Женщины разглядывают Вэла.
Где у них холодильник?
БЬЮЛА. В кондитерской.
ВИ. А разве кондитерская работает? Я думала, Лейди закрыла ее.
БЬЮЛА. Закрыть — закрыла, а холодильник все там.
