Эвери Корман - Крамер против Крамера
— Эй, Тедди, помнишь старые времена, когда «Гиганты» и «Доджеры» встречались в трёх играх? В пятницу вечером на Поло-граунд или на Эббетс-филд? — предложил тему Ральф, очевидно, испытывая то же напряжение.
— Великое было время.
Слава Богу, что им представилась возможность поговорить о давних бейсбольных схватках, о бросках Эрни Ломбарди на четыреста футов, оматчах, которые онипосещали в молодости. С них разговор перешёл на сегодняшнее положение дел в бейсболе.
— Ты только оглянись, — сказал Ральф. — Дешёвые крикуны, которые умеют лишь размахивать флажками. Что они понимают в бейсболе?
— И эта органная музыка…
— Перебирайся в Чикаго, Тедди. Я могу пристроить тебя на продажу напитков.
— Спасибо, Ральф, но мне бы не хотелось.
— Я не имею в виду непосредственно в Чикаго. Расположишься в пригороде.
— Я понял, Ральф, но нет, спасибо.
Они направились на матч, а потом, сдавленные в толчее подземки, воздерживались от продолжения нелёгкого разговора, пока не добрались до Таймс-сквер, но, двинувшись к «Хилтону», в котором расположился Ральф, они снова обратились к старым играм,
— Как насчёт выпить?
— Слишком поздно. Билли рано встаёт.
— С ним всё в порядке?
— Вроде что так.
— У тебя есть какие-нибудь успехи?
— Парочка.
— Тедди, тебе нужно зарабатывать на хлеб.
Его хлеб доставлялся прямо из Парижа.
— У меня в самом деле всё прекрасно.
— Как ты можешь так существовать?
— Так и могу.
— Ты просто болтаешь.
— Нет, в самом деле всё о'кей, Ральф.
Деньги могли обеспечить ему резерв времени. Он нуждался во времени, он отчаянно нуждался в деньгах и всё же он не мог заставить себя попросить взаймы. Доведись ему признаться в своих потребностях, это слишком дорого ему бы обошлось.
— Мы провели прекрасный вечер, Ральф. Давай повторим его, когда ты снова будешь здесь.
Они пожали друг другу руки, но внезапно Ральф стиснул его кисть, не выпуская её.
— Чёрт возьми, как наша семья отдалена друг от друга, Тедди…
— Но ты же здесь, Ральф. И у нас был прекрасный вечер.
На лбу у Ральфа вспухла вена.
— Тедди! Я знаю, что тебе надо!
— Говорю же тебе, Ральф…
Ральф запустил руку во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда чековую книжку, другой рукой продолжая держать Теда за запястье.
— Ничего не говори, Тедди. И не дёргайся.
— Ральф, я ничего не возьму.
— Тедди, позволь мне это сделать.
— Нет, Ральф.
Я обязан. Дай мне что-то для тебя сделать. — Он торопливо заполнил чек прежде чем Тед успел вырваться, торопливо сложил его и засунул Теду в карман.
— Когда разбогатеешь, отдашь.
Ральф, стиснув плечи брата в неловком объятии, сказал: «Это всего лишь деньги» — и покинул его.
Тед не успел взглянуть на чек. Он не мог заставить себя развернуть его. Только придя домой и сев за обеденный стол, он наконец развернул листок. Уставившись на него, он опустил голову на руки. Чек был на три тысячи долларов. Брат смог купить ему время. Утром он позвонит в «Мир упаковок» и скажет им, что они могут подавиться своей паршивой работой.
Сним связались из журнала «Тайм», и он провёл несколько дней во встречах с руководством компании, которые произвели приятное впечатление на обе стороны. Правда, была одна проблема. Коммивояжёр с Западного побережья, который в своё время объявил, что не хочет перебираться в Нью-Йорк, изменил свою точку зрения. И ему было отдано предпочтение.
Он прямо сходил с ума. У него на руках был ребёнок, о котором надо было заботиться. Он чувствовал, что не справляется со своей главной задачей: он никак не может считать себя добытчиком.
Он пешком добирался до даунтауна, за тридцать кварталов, и пешком же шёл обратно, что предельно изматывало его, но он экономил деньги на транспорте. Чарли дал ему один телефонный номер. «Она просто прекрасна. Фантастические зубы. Я ей делал коронки». — Он говорил, что у него нет денег, нет никаких ни к чему интересов и что у него нет сил начинать всё сначала с кем-то, у кого придётся узнавать что-ты-любишь и что-ты-не-любишь.
Позвонил Джим О’Коннор и пустился в долгие объяснения, как он говорил с президентом компании и что они не хотят брать нового коммивояжёра, который будет работать только на комиссионных, потому что они перестраивают систему выплат, и Тед отвёл трубку от уха. Скорее бы он услышал окончательный отказ. Что угодно, но только побыстрее. Я не могу выносить это ожидание!
— Тем не менее, Тед, мы договорились. Так что ты будешь заниматься тем же самым: предлагать место для рекламы и плюс те подробности, в которых ты так хорошо разбираешься — например исследовательские работы, обучение сотрудников и всё такое.
— Хорошо.
— И речь идёт не только о комиссионных. Я дажене знаю, как будут называться эти обязанности. Распространение и управление? Помощник управляющего, можно сказать. Для начала двадцать четыре тысячи в год.
— И когда с этим будет решено?
— Уже всё решено.
— Ну? И с кем же мне надо встретиться?
— Ни с кем.
— Брось, Джим!
— Будешь работать со мной.
— Джем…
— Ты же моя правая рука, Хед. Так ты хочешь?
— Да, хочу!
— Значит, договорились. Ты нанят. Тед, жду тебя в понедельник в половине десятого.
Повесив трубку, он буквально взлетел на воздух с радостным воплем, как дирижёр команды поддержки у футбольного поля. Билли выскочил из своей комнаты, в которой он строил завод из набора «Тинкер-Той».
— В чём дело, папа?
— Я получил работу, малыш! Твой старик перестаёт прохлаждаться!
— Вот и прекрасно, — спокойно сказал малыш. — Я же говорил тебе, что всё получится.
— Конечно, говорил! — схватив Билли на руки, он стал подбрасывать его в воздух. — У твоего папы всё наладилось! Да, вот так! И у нас будет всё в порядке!
И это никогда больше не повторится, сынок. Я не хочу когда-либо снова пережить такие времена.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Журнал «Мужская мода» был на подъёме, его публикации внушали понятие стиля; в нём было большое количество цветных иллюстраций. Компания была частью конгломерата с центром в Южной Америке, с большими вкладами в индустрию развлечений, и директорам компании был нужен журнал, который мог бы определить направление моды для преуспевающих мужчин. Тед трудился на презентациях, которые он помогал организовывать; при его содействии было заключено несколько многообещающих контрактов. Он с удовольствием освежал в памяти навыки, которые и помогли ему выдвинуться.
Он вернул брату его три тысячи долларов, вместе с подарком, который нашёл в букинистической лавочке — изданием «Кто есть кто в бейсболе» 1944 года. «Так что же случилось с «коричневыми» из Сент-Луи?» — приписал он в записке. Дойдя же до конечных приветов, он стал припоминать, как же он в прошлом подписывал послания к брату — «с наилучшими пожеланиями», «с симпатией», «до встречи»? На этот раз ему захотелось написать: «С любовью, Тед».
По рекомендации Тельмы, он определил Билли в летний лагерь. Ким была в нём прошлым летом, последним, когда Чарли и Тельма ещё были вместе.
— В этом году Чарли не везёт с доходами, — сказала она. — И я думаю, он был бы не против, если бы мы всё лето сидели в квартире у кондиционера.
Как-то, использовав время ленча, Тед зашёл на собрание родителей. Выяснилось, что тут сплошные мамы — он был тут единственным мужчиной. Присев среди женщин, он увидел будущих вожатых Билли, мальчика и девочку, которым было лет по четырнадцать. Тед всё записал — на вещах Билли должны быть нашивки с его именем, запасные тапочки, смена одежды. Он чувствовал, что все присутствующие посматривают на него. Вы что, дамы, думаете, я вдовец? Муж, ничем не занятый, пока его жена на работе? Ручаюсь, вы никогда не догадаетесь, кто я такой. Старший вожатый описал, как будет проходить типичный день в лагере, и Тед занервничал. Безопасно ли будет детям купаться в бассейне? Не будет ли Билли одиноко весь день? Ему придётся уезжать из города в автобусе с чужими людьми, куда-то далеко, куда можно добраться только на машине. А осенью Билли придётся пойти в школу, в настоящую школу, где он попадёт под опеку отдела образования, где будут общие собрания и где ему придётся приносить присягу в верности. За него возьмутся другие. Его драгоценное сокровище попадёт под власть других институтов, которые подгонят его под общий ранжир. По возвращении из лагеря Билли сразу же придётся отправляться в школу, и Тед стал беспокоиться.
Утром, перед отправлением автобуса, Билли уже стеснялся поцеловать своего отца перед другими ребятами. Рукопожатие казалось ему гораздо более взрослым жестом, но Тед не был к нему готов. Он ограничился тем, что потрепал Билли по спине.
