Джон Годбер - Счастливчики
Конни . А то мне начало казаться, что ты жизни боишься.
Моррис. Но ведь это не настоящая жизнь.
Конни . А что же это?
Моррис. Это — рай!
Конни . Господи, у тебя в голове полно тараканов.
Моррис. Да, но это же хорошие тараканы, верно?
Конни . Да, это отличные тараканы!
Оба поднимаются с пола и берут свои велосипеды.
Моррис. Держи велосипед и давай наперегонки до деревни!
Конни . Я думала, ты себе зад натер.
Моррис. Натер, поэтому и хочу купить машину.
Конни . Ты какую машину хочешь?
Моррис. Голубую!
Конни смеется и выходит вслед за ним.
Музыка
Затемнение
Сцена 3
Новый сад Джин. Несколько месяцев спустя.
Входит Джин; на руках у нее садовые перчатки. Она выглядит намного лучше, чем в прежних сценах. Она начинает заниматься тюльпанами (которые остались на полу от предыдущей сцены), приносит с собой немного земли для посадки.
Появляется Норман, одетый в плавки, который катит маленькую садовую тележку. Он выглядит так же неопрятно, как прежде.
Норман. Красиво.
Джин. Что?
Норман. Я говорю, хорошо принялись.
Джин. А, да. Красивые!
Норман. Я и не подозревал, что ты такая садовница.
Джин показывает ему свои розовые перчатки.
Джин. Да, вот мои волшебные пальчики.
Норман. Здесь так тихо и спокойно.
Джин. Я всегда любила возиться с садом. Это Моррис терпеть не мог. Считал, что достаточно просто подстригать газон.
Норман. У тебя очень хорошо.
Джин. Здесь все по-другому, правда?
Норман. По-другому? Да здесь просто потрясающе.
Джин. Всего пятьсот тысяч фунтов.
Норман. Матерь божья!
Джин. Вот именно.
Норман. Хотя оно того стоит.
Джин. Рядом с этим наш старый дом на Линден Авеню смотрится совсем убого.
Норман. Это наш с Энни дом смотрится убого. Теперь у меня такое ощущение, будто мы живем в рюкзаке.
Джин. Я там хотела устроить еще один туалет — под лестницей, но Моррис сказал, что туда смогут ходить только карлики. Вот тогда-то я и решила, что пора переезжать, из того дома мы выжали все, что можно. Это ведь Моррис выбрал этот дом.
Норман. Правильно, давно надо было переехать.
Джин. Я не хотела, но…
Норман. Нет, это было необходимо. А то выходило просто курам на смех: все соседи вокруг сидят на пособиях, так ведь? В один прекрасный день у вас стали бы просить рафинадный завод, когда у кого-то закончился бы сахар!
Джин. Тебе нравится бассейн?
Норман. Еще спрашиваешь! Я там старался поаккуратнее, чтобы ничего вокруг не забрызгать. Уж больно все красиво.
Джин. Иногда я спускаюсь сюда и просто смотрю на бассейн. Все еще не верю, что он мой.
Норман. А что у вас за соседи?
Джин. Там живет мистер Уэзерхилл.
Норман. Викарий??
Джин. Да, он выиграл девятьсот тысяч.
Норман. Вот повезло негодяю! А я пробую каждую неделю и до сих пор не выиграл ни дырки от бублика! А ты? Ты ведь уже четыре раза выигрывала!
Джин. Да, он теперь забросил все остальные занятия. Хотя, мне кажется, он еще иногда кое-кого отпевает, просто чтобы оставаться в форме. (Продолжает возиться в саду.)
Норман. Разве у тебя нет садовника?
Джин. Есть, конечно, но мне надоело ему постоянно разжевывать, что надо делать. Так что в результате я почти все делаю сама.
Норман начинает бродить по саду.
Норман. Тебе, наверное, тут одиноко?
Джин. Да меня почти никогда дома не бывает.
Норман. Ну да, ясное дело.
Джин. Всего месяц, как я вернулась с Барбадоса.
Норман. И как там — хорошо?
Джин. Тепло!
Норман. В этом я не сомневаюсь.
Джин. Очень тепло!
Норман. А где ты останавливалась?
Джин. В Сэнди Лэйн. Там хорошо, но жара — несусветная!
Норман. Нет, ты только подумай! Барбадос!
Джин. Такие чудаки встречаются, честное слово.
Норман. Ну, еще бы, ведь там вся эта свора: кинозвезды, банкиры, черт бы их побрал! Там же как на другой планете.
Джин. Некоторые такие забавные!
Норман. Там будто дышишь другим воздухом.
Джин. Да, немножко другим.
Норман. Они все, небось, гадали, чем ты занимаешься.
Джин. Я ничего не рассказывала.
Норман. Да, лучше держать язык за зубами.
Джин. Нет-нет, я ни слова не сказала. Там был один парень из Челтенхэма. Сказал, что у него есть миллион. А я думаю: с ним надо быть поосторожнее; хорошо еще на мне было обручальное кольцо. Он носки продает или еще что-то.
Норман. Наверное, ему пришлось продать очень много носков. Потому что лично я за свои больше фунта не плачу.
Джин. А он еще говорит: «Знаете, я стою миллион!» Сам весь в золоте, и сигара здоровенная в зубах. Я про себя подумала: ну и что, у меня тоже денег куры не клюют, так что лучше бы ты держался от меня подальше, приятель! Им же всем только одно надо.
Норман. Я б на твоем месте сказал: «Миллион? Всего-то? Да я трачу миллион за одно утро в супермаркете!»
Джин. Ой, а знаешь, кто еще там был? Виктория Бекхэм. Я тебе нет говорила?
Норман. И ты с ней разговаривала?
Джин. Конечно. Она такая милая.
Норман. Ни фига себе!
Джин. Да, так хорошо поболтали. Только я ничего про Дэвида не расспрашивала; знаешь, я решила, лучше ничего личного не касаться. Долго болтали…
Пауза. Джин заканчивает свои дела в саду.
Норман. Как ты думаешь, она поправится?
Джин. Конечно, поправится, и все будет хорошо.
Норман. Ты так считаешь?
Джин. Я знаю ее врача, он сказал, все будет нормально. Я им в прошлом месяце подкинула двести тысяч — на исследования. Ты ведь понимаешь, у них нет ни гроша.
Норман. Твоя сестра, конечно, тот еще экземпляр, сама знаешь, но она же никогда не курила.
Джин. Я знаю.
Норман. В жизни не курила!
Джин. Хотя у нашей матери было то же самое.
Норман. Да, она мне говорила.
Джин. Она поправится. Ее ведь там пока просто обследуют?
Норман. Лишь бы ее скорее выписали. Я и сам не знал, что буду так скучать по этой дурехе.
Джин. Все будет хорошо.
Норман. Правда?
Появляется смущенный Моррис. У него в руках большая хозяйственная сумка.
Все умолкают, обстановка между всеми тремя очень напряженная.
Моррис. Ну, ладно тогда…
Джин. Все взял, что хотел?
Моррис. Да, почти все.
Джин. Как ты будешь туда добираться?
Моррис. Сначала поездом до вокзала Ватерлоо, оттуда другим поездом через Евротуннель до Брюсселя, а потом еще один поезд. Ничего страшного.
Норман. Там, говорят, совсем недавно несчастный случай был. В туннеле.
Моррис. Когда?
Норман. Вчера, что ли. Кажется, поезд загорелся или еще что.
Джин. Да не рассказывай ты ему таких вещей, ведь поезд — единственное, на чем он еще решается ездить!
Моррис. А я ничего не слышал.
Норман. В газете было.
Моррис. Я не видел.
Норман. Всех пассажиров пришлось оттуда вытаскивать. Естественно, все в дыму…
Джин. Перестань, Норман, не говори ничего, а то он, чего доброго, передумает и захочет остаться.
Моррис. Ну, что теперь делать?!
Джин. Ему все кажется, что он в любую минуту может отдать концы. А нам ни к чему, чтобы он тут у нас на руках помирал.
Моррис. Да какая разница.
Джин. Но, судя по всему, стоит ему добраться до Амстердама, как он тут же превращается в Супермена кое для кого.
Норман. Везет же некоторым, если им удается такой трюк!
Джин. И никаких тебе забот.
Моррис. Да, и не говори.
Джин. Когда он в Голландии, он, небось, думает, что он Питер Пэн. Там, наверное, воздух другой.
