Валерий Шамбаров - Агенты Берии в руководстве гестапо
Финал: В Рейхсканцелярии и в Альпах
Весной 1945 г. по личному приказу Мюллера были сожжены все архивы «Роте капелле». Теперь он избавлялся от «лишних» документов, которые вот-вот должны были попасть в руки победителей. Впрочем, как мы вскоре увидим, уничтожено было не все. В это время и в других берлинских учреждениях шла горячка эвакуации — партийные, государственные, военные архивы наспех пересматривались, частично уничтожались, частично вместе с ценностями, имуществом и сотрудниками вывозились на юг, в так называемый «Альпийский редут».
Которого на самом деле не было. Предполагалось, что он только еще будет создан, что в юго-восточном горном районе Германии можно построить укрепления, стянуть туда войска и держаться там еще несколько лет, пока в мировой обстановке не произойдут благоприятные перемены. Но об «Альпийском редуте» лишь говорили, никто им всерьез не занимался. Да и не было ни ресурсов для строительства укреплений, ни войск наготове, чтобы удерживать их — последняя крупная боеспособная группировка под командованием Шернера держалась в Чехии и Саксонии. По сути, «редут» существовал лишь в неопределенных проектах, в пропагандистских речах и… в донесениях англо-американской разведки, проглотившей явную туфту.
Разведсводка союзного верховного командования на полном серьезе сообщала: «Здесь под прикрытием естественных оборонительных препятствий, усиленных самым эффективным секретным оружием из когда-либо созданных человеком, уцелевшие силы руководства Германии положат начало ее возрождению; здесь на заводах, расположенных в бомбоубежищах, будет изготовляться оружие; здесь в обширных подземных нишах будет храниться продовольствие и снаряжение, а специально сформированный корпус из молодых людей будет обучаться ведению партизанской войны с тем, чтобы целая подпольная армия была подготовлена и направлена на освобождение Германии от оккупировавших ее сил».
Начальник штаба Эйзенхауэра Беделл Смит ломал голову над тем, как же брать ужасающий «Альпийский редут» и, по собственному признанию, лишь после войны понял, что имел дело лишь с «пугалом». В действительности 12 апреля немцам пришлось взорвать два последних пороховых завода. Отныне армии оставалось только достреливать наличные запасы патронов и снарядов. Надо сказать, что русская разведка была гораздо лучше осведомлена об истинном положении дел. Да и то сказать, группа Паннвица — Сукулова торчала в самом сердце гипотетического «укрепрайона». И жила там в поистине курортных условиях — никто не мешал.
Шелленберг и Гиммлер продолжали последние лихорадочные попытки связаться с Западом. Точнее — продолжал Шелленберг, а Гиммлер все еще никак не раскачался, боялся решительных шагов и спускал на тормозах инициативы подчиненного. Состоялась еще одна встреча с Мюзи — ему пообещали не эвакуировать концлагеря при приближении англо-американских войск. При условии, что он проинформирует о таком «миролюбии» Эйзенхауэра. Мюзи условие выполнил и сообщил, что Вашингтон «получил сообщение и реагировал на него положительно». Рейхсфюрер и шеф внешней разведки СД опять встречались с Бернадотом, пообещали то же самое насчет концлагерей, Шелленберг готовился сопровождать графа в поездке к Эйзенхауэру. Но Гиммлер «пока» тормознул.
Ему еще жить не надоело. А он как раз в этот период опять попал в опалу — эсэсовцы на Висле и в Померании потерпели несколько поражений, и Гитлер даже издал приказ, чтобы сражавшиеся у Балатона старейшая дивизия «Ляйбштандарте», как и другие — «Рейх», «Гитлерюгенд», спороли свои нарукавные нашивки (что они восприняли как невиданное унижение, были случаи самоубийств). А Шелленберг и Гиммлер стали искать окольные пути — предлагалось собрать врачей, лечивших фюрера, де Криниса, Мореля, Штумпфеггера, чтобы они написали и преподнесли Борману заключение о недееспособности Гитлера. После чего следовало сместить фюрера «по болезни». Но доктора тоже жить хотели и такого заключения не дали. Только 19 апреля Шелленберг свел Гиммлера с министром финансов Шверином фон Крозигом и министром труда Зельдте и уговорил рейхсфюрера взять на себя ответственность и начать действовать. А Германия уже погружалась в хаос. Любые действия практически запоздали.
20 апреля, в день рождения Гитлера, вокруг него в последний раз собралась нацистская верхушка. Геринг, Геббельс, Гиммлер, Риббентроп, Борман, Дениц, Кейтель, Йодль, Кребс. Поздравили с днем рождения, рейхсфюрер «Гитлерюгенда» Аксман сделал подарок — батальон 15-летних пацанов. Но «подарок» преподнесли и советские войска. В этот день дальнобойная артиллерия начала обстрел Берлина. Армии 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов явно брали германскую столицу в «клещи», прорываясь на флангах и отрезая ее от остальной страны.
Сперва предполагалось, что после своего дня рождения Гитлер уедет в Оберзальцберг, начнет руководить страной и боевыми действиями оттуда. Но болезнь и стрессы, следующие один за другим, опустошили его, подорвали моральные силы. Он медлил, не хотел покидать рейхсканцелярию. В итоге было решено создать два командования, на севере и на юге. На север выехали Дениц, Гиммлер. На юг — Геринг. Впрочем, Гиммлер о командовании уже не думал. Он ехал по своим делам. Произошли его встречи с представителем Всемирного еврейского конгресса Норбертом Мазуром, с Бернадотом.
Мазуру он пообещал прекратить истребление евреев, не эвакуировать лагеря, долго объяснялся, что всегда был противником расовой политики. (Хотя, когда Шелленберг перед визитом Бернадота предложил в качестве очередного акта доброй воли освободить тысячу полек из Равенсбрюка, ему пришлось доказывать рейхсфюреру «высокие расовые качества поляков» — дескать, на своей жене испробовал). Бернадота Гиммлер опять просил связаться с Эйзенхауэром. Предлагал мир на западе с продолжением войны на востоке. Но письменные полномочия дать по-прежнему остерегся. И граф на прощание сказал Шелленбергу: «Рейхсфюрер не отдает себе отчета в том, каково действительное положение дел. Я больше не могу ему помочь. Ему следовало бы взять в свои руки судьбу Германии сразу же после моего первого визита, а вы, Шелленберг, поступили бы куда разумнее, если бы подумали о себе самом».
21 апреля вошедшая в прорыв танковая армия Рыбалко захватила германский генштаб в Цоссене — со всеми узлами связи, бункерами, центрами управления и планирования. Кое-что впопыхах успели взорвать. При этом главный узел связи уцелел, но был засыпан, и в нем оказались погребены четыре немецких солдата. Сбили замок с помещения буфета, нашли ящики с вином и перепились. Через некоторое время их, валявшихся в полном отрубе, случайно обнаружили и откопали русские. Нашли и красноречивые ленты последних переговоров, которые вел генштаб Третьего рейха — то бишь четыре пьяных связиста:
Эдельвейс — генералу Кребсу: Вручить немедленно. Отсутствием всякой информации вынужден ориентироваться обстановке радиопередачами англичан. Сообщите обстановку. Введите курс дальнейших действий. А-19.
Ответ: Вручить не могу. Вызвать кого-либо тоже. Погребены могиле…
Эдельвейс: Что за глупые шутки? Кто у провода? Немедленно вызвать старшего офицера. А-19.
Ответ: Офицер насалил пятки. Все насалили пятки. Замолчи, надоел.
Эдельвейс: Какая пьяная скотина отвечает? Немедленно позвать дежурного офицера! У провода генерал!
Ответ: Поцелуй в… свою бабушку, вонючее дерьмо… заткнись.
К аппарату У-16, требует М-11: Весьма срочно.
Ответ: Не торопись в петлю.
М-11: Не понял, повторите.
Ответ: Не торопись в петлю, вонючий идиот… Все драпанули. Над нами ходят иваны. К тебе еще не пришли?
М-11: Снова настаиваю на связи с Кребсом. Сообщите обстановку Берлине.
Ответ: В Берлине идет мелкий дождик. Отстань.
М-11: Кто со мной говорит? Назовите фамилию, звание.
Ответ: Подавись… Надоел. Все удрали. Понял? Танки иванов над нашей головой.
Подобное сумасшествие, казалось, охватывало и весь рейх. В связи с потерей управления генералы уговаривали Гитлера покинуть Берлин. Сообщали, что последние дороги вот-вот могут быть перерезаны. Из города уже шло массовое бегство населения. Но фюрер отказался. Сказал, что все его предали, и он останется до конца, лично возглавит оборону и встретит в столице свой конец. Мол, лучше уж тут, чем скитаясь где-нибудь по лесам. В бункер перебрался от бомбежек Геббельс с женой и шестью детьми. Другие разъезжались.
Уехал Риббентроп, наобещав «дипломатический переворот» (на самом деле засел в своем имении и стал подыскивать укрытие, где залечь. Тем же занимался Лей). Отбыли на юг Кейтель и Йодль, чтобы организовать там новое командование. В Баварию вылетел начальник штаба Гиммлера Бергер, ему фюрер поручил эвакуацию или умерщвление «именитых» пленных и заключенных, чтобы не попали в руки союзников. Туда же отправился Кальтенбруннер. Мюллер по приказу Гиммлера остался в Берлине старшим начальником от РСХА — на него возлагалось общее руководство полицией и силами безопасности. Когда русские повели штурм Берлина, он тоже перебрался в бункер рейхсканцелярии.
