Александр Бушков - Крючок для пираньи
Вынырнул, выплюнул воду. Правая рука наткнулась на яркий, желто-красный комбинезон, плававший, словно гротескно-плоская фигура из кошмара. Ухватил за шиворот всплывшего Кацубу — тот оторопело моргал глазами, плевался водой, но был, кажется, в ясном сознании.
Холодная вода обжигала, как кипяток. Через плечо Мазур увидел, как страшно и неотвратимо оседает корабль. Волоча за шиворот майора, пытавшегося уже держаться на воде, молотившего руками и ногами по-собачьи, вцепившись зубами в комбинезон, поплыл, насколько удавалось быстро. Тонущее судно далеко не всегда оставляет воронку-водоворот, но если что — затянет качественно, сам выплывет, а вот с майором хуже…
Они вспенивали воду, словно гребное колесо старинного парохода, холода пока что не чувствовалось — стало не до того, жизнь висела на волоске…
Тут уж было не до стиля, ухитряясь время от времени оглядываться через плечо, Мазур рвался прочь — корабль оседал, тонул, надстроек уже не видно, нос высоко задрался, а там и вовсе пропал… Решающий момент.
Нет, назад их не потащило. Значит, не получилось воронки… Побарахтаемся… Мазур встряхнул майора — при этом погрузился так, что вода попала в нос, — прерывающимся голосом проорал:
— Обувь скинь! Лезь в комбез, мать твою!
Кацуба погрузился с головой — пытался нащупать шнурки — тут же выскочил пробкой, отплевываясь и кашляя. Мазур быстренько сбросил свои кроссовки, начиная чувствовать пронизывающий холод. Сцапал плавающий рядом комбинезон, принялся помогать Кацубе его напяливать. Они долго бултыхались, Мазур руководил жестами и яростным матом, мало-помалу его усилия увенчались успехом — майор в комбинезон влез, хотя честнее было бы сказать, что это Мазур его туда с превеликим трудом впихнул, словно кота в трехлитровую банку.
Настала пора позаботиться и о себе. Перехватывало сердце от обжигающего холода. Нажав нужную кнопку на комбинезоне майора, боясь, что ноги вот-вот сведет судорогой, Мазур «солдатиком» нырнул в широкую горловину. Застегнул все застежки, защелкнул две пряжки. Выпустил сжатый воздух из баллончика.
И закачался на волнах, как буек. Все было в порядке. Неподалеку плавали еще два комбинезона, но вряд ли они кому-то понадобятся — не слышно ни криков, ни плеска.
И ничего больше не видно, никаких обломков — того, что обычно остается на воде после кораблекрушения…
Только теперь он смог кое-как осознать и понять происшедшее. Взрыв. Корабль погиб. Все погибли…
Нахлынула усталость, Мазур распростерся на воде, как кусок брезента. Почувствовал, что промок насквозь — немного воды вдобавок ко всему попало внутрь комбинезона, и ничего с ней теперь не поделаешь. Ничего, это-то не страшно, в герметичной резине вскоре нагреется от тела…
Плохо только, что обзор никудышный — туго надутый комбинезон обеспечивает своему хозяину мало-мальски комфортное бытие исключительно в положении «навзничь», при попытках это положение изменить чувствуешь себя футбольным мячом, по которому сильно пнули — прямо-таки выворачивает тело в прежнюю позицию. Качайся на воде и жди помощи — именно так конструкторы и замыслили. Хорошие конструкторы, зарубежные, наслушавшиеся с раннего детства про заботу государства о своих гражданах. И они в чем-то правы, там, за бугром, в крохотной и тесной Европе, давно бы пришел в действие огромный механизм, и корабли спасателей снимались бы с якоря, и авиация была бы поднята…
— Эй!
Мазур повернул голову. Пока Кацуба бултыхался в воде, с него, конечно, смыло бутафорские очочки, бороденка промокла — но все равно теперь майор был больше похож на себя прежнего, нежели на столичного интеллигента.
— Что — эй? — сказал Мазур. — Живы, однако… А вот все остальные, боюсь…
— Может, покричать?
— Ну, давай, — согласился Мазур. — Все равно ничего другого не сделаешь…
Они добросовестно поорали, но ответных криков не услышали. «И водная гладь была безвидна и пуста…» — ни к селу ни к городу пришло в голову Мазуру. С трудом поднимая голову повыше, он осмотрелся, насколько удалось — никого и ничего, только те два пустых комбинезона плавают рядышком, вызывая чуть-чуть неприятные чувства: словно некие суррогаты человека…
— Поймай ближайший, — распорядился Мазур. — А я второй подхвачу.
— Зачем?
— Вытащим НЗ. Не помешает.
— А куда его запихать?
— У тебя там карман на правом бедре, — объяснил Мазур. — Во-он ту пряжку расстегни, клапан и откинется…
Он быстренько выпотрошил небольшую пластиковую коробочку, прикрепленную к поясу: пакеты прессованного с орехами молотого мяса, шоколадка, таблетки, маленькая пластиковая бутылочка, на которой посредством трех иностранных языков разъяснено: в данном сосуде содержится чистейший девяностошестиградусный медицинский спирт, каковой рекомендуется использовать только для растирания, ибо употребление внутрь может вызвать ожог пищевода.
— Напугали шлюху минетом… — проворчал Кацуба, изучив этикетку. — Нам, казакам, нипочем, что бутылка с сургучом…
Он свинтил пробку, раскрутил сосудик и выплеснул содержимое в рот, шумно выдохнув перед этим воздух по классическому русскому методу. Помотал головой, зажмурился, унимая выступившие слезы, сообщил веселее:
— Какой, на хрен, ожог — тут грамм сорок будет, и на стакан водки не тянет… Будешь?
Мазур тоже откупорил свою, но выплеснул в рот ровно столько, чтобы хватило на хороший глоток — примерно половину.
— Пистолет не утопил?
— Да нет, — сказал Мазур, расстегнув пряжку и слазив под комбинезон. — Только он ведь промок, не сработает…
— Да уж, тут вода так и хлюпает…
— Скоро нагреется.
— Догадываюсь, — проворчал Кацуба. — Черт, только теперь начал чуточку обмозговывать… Как гром с ясного неба… Спасибо.
— За что?
— За то, что вытащил.
— Честно говоря, и не помню, как это получилось, — признался Мазур. — Рефлексы работали…
— Все равно. Ты знаешь, даже в голову до сих пор не ударило…
— Шок, — кратко пояснил Мазур. — Какое тут алкогольное удовольствие, как в песок…
— Ты что-нибудь соображаешь? Насчет происшедшего?
— Взрыв был внутренний, — уверенно сказал Мазур. — У меня, конечно, перед глазами все мелькало, но могу тебя твердо заверить, что водяного столба не было. Значит, никто мину к днищу не прикреплял. Заряд рванул внутри, майор…
— Уверен?
— На девяносто девять процентов. Один все же оставим — «неизбежным на море случайностям».
— Какие тут случайности… — фыркнул Кацуба. — Черт, чужие ведь на корабль не лазили, а на берегу никто из экипажа не остался, иначе Ильич доложил бы…
— Ты о своей конторе чересчур уж хорошего мнения? — поразмыслив, спросил Мазур.
— Это ты насчет романтического трепета?
— Что-то вроде.
— Да нет, признаться, — сказал Кацуба. — Вырос я из юношеского романтизма…
— А что если заряд заложили еще в порту отплытия? — спросил Мазур. — Вряд ли это часовой механизм, ни за что не подгадаешь с такой точностью. Скорее всего — радиосигнал… — Он помолчал. — Знаешь, что самое печальное? Что сигнал мог подать и радист с «Морской звезды». Не зная, что он делает. Скажем, у него была инструкция: при получении оговоренного сообщения дать в эфир определенный сигнал на определенной частоте. Детали ему знать не полагается, сделал, как велели. Был у меня схожий случай в одном экзотическом месте…
— Гадай не гадай, а корабль накрылся, — сказал Кацуба. — Что уж тут дискуссии разводить… То-то я и ломал голову, почему нас так долго не трогают. Если бы мы с тобой не вылезли на палубу…
— Что уж теперь задним числом переживать, — усмехнулся Мазур. — Попали в переделочку…
— Слушай, — сказал Кацуба, стараясь говорить как можно беззаботнее. — На суше со мной чего только не бывало, а вот на воде в нехороший казус попадаю впервые… Объясни мне как специалист по морским делам насчет нашего положения и перспектив… А поскольку мы с тобой не институтки, можешь не миндальничать.
— А что тут миндальничать… — Мазур пожал плечами под комбинезоном. — Теоретически, можем болтаться на воде хоть год, эти пузыри сделаны на совесть. Акул тут нет, не прокусят… Ну, а поскольку практика — штука более приземленная, времени у нас гораздо меньше. Опресняющих таблеток не так уж много, при самой суровой экономии хватит дня на три. Жратву можно растянуть и подольше, но… Паршиво в нашем положении без воды.
— До берега километров двадцать?
— Примерно, — сказал Мазур, подумав. — Могу тебе уверенно сказать, в какой стороне берег — мы к нему как раз повернулись макушками. Опять-таки «но»… Попробуй погрести.
Кацуба старательно попытался, нелепо выгибая руки в толстенных надувных рукавах. Время шло, а он отдалился от Мазура метров на пять, не больше.
