Валерий Шамбаров - Гитлер. Император из тьмы
Муссолини действовал куда более топорно. Настолько топорно, что его задумки только чудом не обернулись катастрофой. О предполагаемом вторжении в Албанию болтали где угодно – в парламенте, в армии, в фашистской партии. Узнали албанцы, заволновались. Начались манифестации, народ требовал от короля Зогу оружия. Если бы сорганизовались, наладили оборону побережья или хотя бы закупорили заслонами горные дороги, итальянцам пришлось бы туго. Но королю оказалось некогда. Он только что женился на столь же легкомысленной венгерской графине, при дворе бурлили другие хлопоты. Да и не было у короля оружия. Деньги, предназначенные на военные расходы, он благополучно растранжирил. 5 апреля при дворе был праздник, родился наследник престола!
Но в этот же день Зогу получил ультиматум – дать согласие на ввод итальянских войск. На ответ давалось 24 часа. О, монарх отреагировал со всей королевской мудростью. Попросил у Муссолини продлить срок ответа, а сам за это время быстренько собрал личные богатства, прихватил к ним все, что еще не растащили из казны, и рванул наутек. 7 апреля итальянцы высадились в албанских портах. Операцию провели отвратительно. Десантные суда чуть не перетопили друг друга, воинские части перемешались в беспорядочные толпы. Итальянский дипломат Филипо Анфузо писал – если бы у короля Зогу была не то что армия, а «хотя бы одна хорошо обученная пожарная команда, он сбросил бы нас в море». Да какая там пожарная команда! Король уже бросил свою страну. С прибавившимся семейством, с колонной машин и повозок, нагруженных ценностями и барахлом, он перемахнул в Грецию. Итальянцы без единого выстрела вступили в столицу, Тирану, и провозгласили своего короля Виктора Эммануила по совместительству королем Албании.
Стремительные перемены международной ситуации подталкивали к выбору и Россию. Подталкивали настойчиво, ведь в это же время разворачивались бои на Халхин-голе. В один и тот же день, 17 апреля, советская дипломатия предприняла разведку в двух противоположных направлениях. В Москве нарком иностранных дел Литвинов вручил британскому послу очередные предложения о создании единого антифашистского фронта с Англией и Францией. Но подчеркивалось: взаимодействие должно быть не голословным, а реальным. Чтобы не повторилась такая же история, как с Чехословакией, выдвигалось условие – государства, которым угрожает агрессия, должны принять гарантии о военной помощи не только от Запада, но и от СССР. То есть в случае войны советские войска получат право вести боевые действия на территории этих стран.
Но в этот же день, 17 апреля, в Берлине советский поверенный в делах Астахов посетил статс-секретаря МИДа Вайцзеккера. Предлогом для визита стала просьба уточнить судьбу военных заказов, размещенных Советским Союзом на заводах «Шкода», когда Чехословакия еще являлась независимой. А попутно с заказами Астахов сделал вдруг политическое заявление: «Идеологические разногласия почти не отразились на русско-итальянских отношениях, и они не обязательно должны явиться препятствием также для Германии. Советская Россия не воспользовалась нынешними трениями между западными демократиями и Германией в ущерб последней, и у нее нет такого желания. У России нет причин, по которым она не могла бы поддерживать с Германией нормальные отношения. А нормальные отношения могут делаться все лучше и лучше».
Пока еще Сталин оставлял «двери» открытыми для обеих сторон, но западным державам он почти не верил. Действительно, судьба двух обращений оказалась слишком различной. Англичане и французы на советские предложения попросту не ответили. Зато известили о них поляков, румын, прибалтов, и те, в свою очередь, принялись скандалить. Их правительства и парламенты раскричались, что они не примут никакой помощи от Москвы. Ни в какой ситуации, ни при каком нападении не пустят на свою территорию советские войска. В Варшаве даже объявили, что для Польши лучше немцы, чем русские.
Но Гитлер отреагировал на советский реверанс вполне определенно. Он демонстративно расторг морское соглашение с Англией и германо-польский пакт о ненападении. Указал – британские и французские гарантии Польше допускают возможность ее войны с Германией. Значит, они противоречат прежним договорам. И в это же время вся нацистская пресса резко сменила тон. Мгновенно прекратила нападки на «большевизм» и обрушилась на «плутодемократию». А партийные идеологи начали разъяснять, что геополитические установки фюрера иногда понимаются неправильно. Жизненное пространство на Востоке, о котором он говорил, «лебенсраум», не относится к России. Оно заканчивается на советских границах. Немцам ссориться с русскими совершенно не из-за чего.
Что ж, Сталин оценил позитивные сдвиги, сделал следующий шаг. Он отправил в отставку Литвинова-Валлаха. А советские дипломаты в Берлине весьма прозрачно поясняли, что эта отставка, «вызванная его политикой альянса с Францией и Англией», может привести к «новой ситуации» в отношениях между СССР и Германией. Наркомом иностранных дел был назначен Молотов. Гитлер немедленно отозвался. Советский Союз получил предложения о выгодных товарных кредитах, а 30 мая послу в Москве была направлена инструкция: «В противоположность ранее намеченной политике мы теперь решили вступить в конкретные переговоры с Советским Союзом».
Падение Литвинова наконец-то подтолкнуло и англичан. Хотя с их стороны особой заинтересованности не просматривалось. Реальных сдвигов к созданию системы коллективной безопасности так и не последовало. Британское правительство всего лишь «приветствовало инициативу» создания единого фронта. Вопрос о советских гарантиях странам Восточной Европы был обойден молчанием. Сами же эти страны воспринимали предложения о русской военной помощи чуть ли не в качестве оскорбления! Отказом не ограничились, продолжали перемывать эту тему в газетах, парламентах, раздувая бешеную и бессмысленную антисоветскую истерию! Латвия и Эстония вместо переговоров с Москвой 31 мая предпочли подписать пакты о ненападении с Германией (вот наивные-то!).
Тем не менее, Сталин не обращал внимания на вспышки русофобии, не прерывал диалог с державами Запада. Если, конечно, обмен лицемерными высказываниями и нотами можно было назвать диалогом. Но в любом случае это позволяло сохранять свободу выбора, добиться для СССР более выигрышных условий. Англичане вроде бы согласились на переговоры, 12 июня прислали в Москву специального представителя Стрэнга. Хотя он оказался второстепенным чиновником, не имел никаких полномочий, норовил всего лишь «консультироваться». 15 июня советская сторона прервала бесцельное переливание из пустого в порожнее, предложила перевести переговоры на уровень военного командования. Запад согласился и… опять надолго замолчал.
Миновал июнь, июль. Нет, это был не Мюнхен, когда к Гитлеру примчался на самолете Чемберлен и вмиг все решилось. Эффективных соглашений с Москвой Лондон и Париж и впрямь не желали, а делегатов присылали лишь для того, чтобы успокоить собственную общественность. Да что уж говорить – не желали соглашений! Англичане подло лгали. По-прежнему силились натравить немцев на Россию! В Москву был отправлен ничего не значащий Стрэнг, а в Лондоне в это же время начались тайные переговоры с нацистами! И начались они по инициативе не немцев, а англичан!
Официальным прикрытием для переговоров стала международная конференция по китобойному промыслу. Но на нее был приглашен полномочный представитель Геринга тайный советник Вольтат. В Лондоне он заседал в кулуарах с Горацио Вильсоном, ближайшим советником и «серым кардиналом» Чемберлена, и речь велась вовсе не о китах. Вильсон представил Вольтату ни больше ни меньше чем план передела мира! Тут уж не Мюнхеном, а «супермюнхеном» дело пахло. Немцам предлагали всю Восточную и Юго-Восточную Европу [7]! Берите, владейте и воюйте с русскими, а мы поможем. Активным сторонником дальнейших уступок Германии и антироссийского альянса с ней выступал и посол США в Лондоне Кеннеди.
1 августа советник германского посольства в Англии Кордт доносил в Берлин: «Великобритания изъявит готовность заключить с Германией соглашение о разграничении сферы интересов…» Сообщал, что англичане обещают свободу рук в Восточной и Юго-Восточной Европе и не исключают отказ от гарантий, предоставленных «некоторым государствам в германской сфере интересов» [149]. То есть Польше. Кроме того, Англия обещала нацистам прекратить переговоры с Москвой и надавить на Францию, чтобы та разорвала союз с СССР. Напомню, в это же время в Токио англичане заключили договор с Японией, признав ее завоевания в Китае и по сути подталкивая на русских…
