Джон Фоллейн - Шакал (Тайная война Карлоса Шакала)
Если приказ об убийстве Карлоса и существовал, он мог исходить только от французского президента. Однако, когда Жискара д’Эстена спросили, выдавал ли он разведке лицензию на убийство Карлоса, его брови изумленно поднялись вверх: “Даже вопроса не стояло о том, чтобы его убивать.
Такого приказа никогда не было. Существовало задание идентифицировать его, следить за ним, сблизиться с его родными и, выяснив его намерения, захватить его, когда он появится в Европе. Никаких планов внешних операций не было. Офицеры не предлагали мне ничего подобного. Мы уважаем международные законы и правосудие. Мы хотели привлечь его к суду”. Однако, уйдя в отставку, бывший президент Франции признался: “Если бы обстоятельства сложились иначе и Карлос был бы вооружен, исход мог бы быть другим”.{233}
Граф де Мароль, позднее возглавивший разведку С ДЕКЕ и ушедший в отставку после неудачной попытки покушения на полковника Каддафи в августе 1980 года, со смехом отнесся к предположению о том, что кто-либо из его людей мог прибегнуть к заражению вирусом: “Это из разряда фантастики. Это противоречит этике нашей службы. Задача заключалась в том, чтобы присутствовать везде, где могла появиться намеченная жертва, и наши люди действительно были повсюду”.{234} Ресторан в Колумбии оказался местом, где французская секретная служба ближе всего подобралась к Карлосу за очень долгое время.
Задание Жискара д’Эстена так и не было выполнено. Согласно ошибочным утверждениям секретной службы, Карлос не появлялся в Европе все то время, пока Жискар д’Эстен занимал свой кабинет, то есть до мая 1981 года. Передавая свой пост Франсуа Миттерану, он поставил победившего представителя социалистов в известность об операции по поимке Карлоса:{235} “Я сказал Миттерану, что операция не закончена, рассказывая ему об ответственности президента в нерегламентированных вопросах, но он не проявил никакого интереса и ничего мне на это не ответил. Все было закончено к лету 1981 года. Я не знаю, чем это было вызвано”.{236} Рондо, тем не менее, не сдался. По словам бывшего главы СДЕКЕ Александра де Маранша, “с тех пор для Рондо это стало делом чести”.
7. СОЮЗ, ЗАКЛЮЧЕННЫЙ В ПРЕИСПОДНЕЙ
Карлос был страшным хвастуном и совершенно неуправляемым авантюристом. Ночи он проводил в барах с револьвером на боку в окружении девиц, где пил как лошадь.
(Глава восточногерманской разведки генерал Маркус Вольф).Несмотря на неблагоприятное начало, роман Карлоса с Магдалиной Копп развивался вполне успешно. Она была столь же кротка и застенчива, насколько Карлос напорист и самоуверен, однако его слава “революционера” способствовала завоеванию Копп, которая разделяла его взгляды. В январе 1979 года двадцатидевятилетний Карлос заключил в Ливане брак с Копп, которая была чуть моложе его.{237} По-видимому, в этот период времени, совпавший с поворотной точкой его карьеры, Карлос решил придать большую стабильность своей личной жизни. Благодаря Вене он понял, что заказной терроризм является доходным делом, обеспечивающим деньги и славу. Изгнание из рядов Народного фронта побудило его начать все сначала уже не в качестве члена какой-то организации, а в качестве руководителя собственной армии.
Для того, чтобы выяснить, какое впечатление он произвел на разведывательные службы стран коммунистического блока, Карлос появился в Восточном Берлине, который являлся настоящей “шпионской” столицей эпохи “холодной войны”. Группа Карлоса неизбежно привлекла к себе внимание агентов “Ministerium fiir Staatssicherheit” (министерства государственной безопасности) или сокращенно “Штази” — главную ненавидимую всеми опору Германской Демократической Республики. КГБ, принимавший непосредственное участие в ее рождении, определил ее структуру, цели и методы, в частности включавшие трудоемкую работу по созданию картотек по примеру царской тайной полиции. Имея в своем распоряжении секретную службу, контрразведку, тайную полицию и даже параллельную судебную систему, Штази держала под наблюдением каждого из семнадцати миллионов жителей Восточной Германии, которая считалась самой контролируемой страной в новейшей истории. Подобно КГБ, Штази считала себя щитом и мечом коммунистической партии, насчитывая в своих рядах более 400 000 агентов и служащих.
Генерал Эрих Мильке, занимавший пост министра государственной безопасности начиная с 1957 года, играл роль Большого брата для жителей Восточной Германии. Сын ремесленника, занимавшегося изготовлением телег, Мильке бросил школу в возрасте 16 лет и начал работать разносчиком. В 1925 году он начал сотрудничать в коммунистической газете “Rote Fahne” (“Красное знамя”), но вскоре стал бойцом уличных отрядов коммунистической партии Германии, боровшейся против нацистских банд в Берлине. В 1931 году Мильке со своим товарищем застрелил на городской площади двух полицейских, после чего сбежал в Москву. Будучи убежденным сталинистом, он не терпел возражений и на всех официальных приемах неизменно поднимал тост за своего героя, провозглашая троекратное “ура” в честь “организатора и вдохновителя наших побед”. По словам главы иностранной разведывательной службы генерала Маркуса Вольфа, Мильке был “настоящим извращенцем даже по тем специфическим стандартам морали, которые бытуют в мире шпионажа”{238}.
Впервые восточные немцы обратили внимание на пропалестинский терроризм после убийства израильских спортсменов в августе 1972 года во время Мюнхенских Олимпийских игр. По распоряжению главы Восточной Германии Эрика Хонек-кера Штази установила контакт с палестинскими боевиками. Эта деликатная задача была поручена Вольфу, известному на Западе как “человек без лица”, поскольку до 1979 года никто не представлял себе, как он выглядит.
“Хонеккер встретился с Ясиром Арафатом в конце 1972 года, — вспоминает Вольф, — а еще позднее, в Москве, мой заместитель, ответственный за связи с арабскими странами, переговорил с Арафатом и сообщил ему, что мы готовы предоставить ему поддержку при условии, что территория ГДР не будет использована как опорный пункт для проведения террористических акций. Разумеется, было бы наивным полагать, что это условие будет выполняться. Мы также дали понять Арафату, что весьма огорчены акцией в Мюнхене”.{239} С точки зрения Вольфа, обе стороны только выиграли от дальнейшего сотрудничества. Палестинские офицеры отправлялись в Восточную Германию, где обучались шпионажу, владению оружием и применению взрывчатых веществ, а также тактике ведения боевых операций. Штази, в свою очередь, получала необходимую информацию об Израиле и арабских странах, которую не могла бы получить иным способом и которую Вольф с гордостью передавал в Москву.
В 1975 году Мильке образовал в министерстве государственной безопасности новый департамент, “подразделение XXII”, номинально отвечавшее за контроль и противодействие иностранным террористам на территории Восточной Германии, а на самом деле поддерживавшее тесные связи с палестинцами и другими повстанческими движениями. Контртеррористическим это подразделение только называлось. Оно не столько противодействовало терроризму, сколько фиксировало происходящее. Противодействие вызывали лишь те иностранные боевики, которые угрожали ГДР и другим странам советского блока. Боевикам, проезжавшим через Восточную Германию транзитом и постоянно проживавшим в ней, офицеры Штази предлагали политическое убежище и поддержку в обмен на обещание не совершать в ГДР никаких актов агрессии. Члены крайне левой западногерманской организации “Группировка Красной армии” постоянно укрывались на территории Восточной Германии. Палестинцы тоже были здесь желанными гостями, поскольку считалось, что они занимаются “международным освободительным движением”.
Еще не просохли чернила на мирном договоре 1979 года между израильтянами и Египтом, когда в конце марта до Штази дошли слухи от одного из арабских источников о том, что в Восточный Берлин приезжает Карлос.{240} Офицеры Штази взяли под контроль гостиницу “Штадт Берлин” (сейчас переименованную в “Форум”) — роскошный отель, мрачно возвышавшийся над Александр-плац. Карлос зарезервировал себе место в этой одной из немногих открытых для иностранцев гостинице под именем йеменского дипломата Ахмеда Али Фаваза. В одном из своих первых донесений, касающихся Карлоса, Штази осторожно отметила его политическую лояльность и привела слухи, распускаемые ЦРУ, о том, что Карлос является агентом КГБ. “Западная пресса уже внесла свой вклад в дискредитацию Палестинского освободительного движения и в разжигание антикоммунистической истерии, заявив, что Карлос действовал по заданию “восточноевропейских секретных служб”.{241}
Опасаясь вступать в непосредственные контакты с Карлосом, офицеры Штази ограничились тем, что дали ему ясно понять, что он находится в их поле зрения. Слежка и беседы с правой рукой Карлоса Иоханнесом Вайнрихом, который тоже приехал в Восточный Берлин, вскоре прояснили цель их приезда. Написанный генералом Ирмлером, ближайшим соратником Мильке, рапорт под грифом “Совершенно секретно. Вернуть после прочтения” был передан министру, его первому заместителю Герхарду Найберу и Вольфу, после чего был подробно обсужден на заседании политбюро под председательством Хонеккера. Вайнрих не скрывал намерений Карлоса:
