Игорь Атаманенко - Сага о шпионской любви
Если наблюдаемый в течение длительного времени не появляется там, где его поджидают, то становится ясно, что он где-то сделал остановку. Значит, встреча разведчика с агентом или просто с интересующим его лицом должна произойти в периметре, который уже элементарно рассчитать. После этого сотрудники «наружки» спешно стягиваются в определенном месте и проводят незаметный осмотр квартала, чтобы засечь встречу и установить, с кем у объекта происходит рандеву.
Техника «сетки» очень эффективна, не срабатывала она лишь с очень опытными офицерами парижской резидентуры КГБ, которым всегда помогал отдел, называемый «линией КР», призванный обеспечивать безопасность офицеров-агентуристов КГБ при выходе на явку.
Когда, например, кто-либо из них отправляется на встречу со своим агентом, сотрудники КР тщательно прослушивают частоты, на которых работает французская «наружка». И если вдруг они отмечают увеличение выходов в эфир, то отзывают своего офицера, которого явно «засекли».
Отдел КР имеет в своем арсенале еще один прием: «сбить со следа». На улицы Парижа выводится сразу с десяток офицеров, которые растаскивают силы наружного наблюдения. Они, эти «пустышки», кружат, как сумасшедшие по городу, пока не состоится настоящая явка.
Но в последнее время русские разведчики кардинально изменили тактику проведения явок со своей парижской агентурой. Теперь они взяли за обыкновение проводить моментальные встречи — «в одно касание» — отдать инструкции и забрать секретные материалы в храмах искусств. Особой популярностью у них пользуется Культурный центр Помпиду. И действительно, с точки зрения профессионалов, это место весьма удобно для проверки, есть ли за тобой «хвост». Там так много эскалаторов и переходов, тупиков и террас, что для разведчика-профи, вышедшего на встречу со своим агентом, не составляет труда выявить слежку.
Однако в отношении «ДЖОКОНДЫ» Селлерс был совершенно спокоен — она не имела ни малейшего представления о методах работы «наружки». Ну а «красавчик»? А вот с ним все станет ясно, как только будет поставлена «сетка»!
«А поможет мне ее поставить Дезире Паран, заместитель начальника парижского департамента УОТ. Надеюсь, он не забыл о том, сколько раз я выручал его! — ухмыльнулся американец. — Жаль, что сегодня, именно в день приезда моей агентессы-отступницы, Паран срочно убыл в Швейцарию, и мне самому пришлось вести наружное наблюдение. Ну ничего. Будем надеяться, что я нигде: ни в аэропорту, ни по дороге — не “засветился”. Но если даже турчанка меня и видела, то тем хуже для нее — ожидание неприятной встречи хуже самой встречи. Пусть немного помучается. С морально сломленным человеком легче иметь дело и убедить его в твоей правоте. А то, видите ли, она устала выполнять мои задания. А кто тебя содержал, кто оплачивал твою учебу в университете! Кто, наконец, выдал тебя замуж за достойного и богатого человека и помог устроиться в посольстве Турции в Москве, ты забыла?!
Так, спокойно, Майкл, — одернул себя Селлерс, — не распаляйся и прибереги свой праведный гнев до встречи с “ДЖОКОНДОЙ”! А может, турчанка уже вовсе не “ДЖОКОНДА”, может, русские сумели ее перевербовать, и теперь у нее другой псевдоним?! Ну что ж, через неделю я буду знать и это!»
Глава четвертая. Начало медового месяца
— Вот мы и дома, Ари! — радостно воскликнула Ширин, когда они въехали в тихую узкую улочку, на которой с трудом могли разъехаться два автомобиля. Этим решил воспользоваться Аристотель, чтобы убедиться, действительно ли в городе он видел Селлерса.
Едва только таксист резко затормозил у железных ворот, за которыми виднелось желто-розовое, сплошь увитое плющом двухэтажное строение, грек выпрыгнул из машины и, ни слова не говоря Ширин, направился к багажнику, якобы для того, чтобы помочь таксисту извлечь вещи. На самом деле он ждал, когда появятся машины преследователей.
Через секунду на улочку на огромной скорости ворвалась уже знакомая Аристотелю «рено». Когда она вплотную приблизилась к такси, грек отчетливо рассмотрел водителя. Тот, объезжая таксомотор справа, как бы не замечал стоящего перед ним препятствия, ибо все его внимание было приковано к табличке на воротах, где были указаны название улочки и номер дома. Преследователь очень заинтересованно, будто запоминая, всматривался в эти ориентиры. Но более всего Аристотеля поразило то, что у «рено» были… дипломатические номера российского посольства в Париже…
«Ну ты и конспиратор, парень! Ведешь слежку без прикрытия, в наглую! Это что? Разгильдяйство или демонстрация силы, чтобы попугать меня? А может, ты просто денег пожалел и не стал брать напрокат машину с французскими номерами?»
В ту же секунду грек увидел, как у въезда в улочку остановилась машина с Селлерсом за рулем. Постояв несколько секунд, она резко стартовала и продолжила путь по прямой.
«Вероятно, — мелькнула мысль у “КОНСТАНТИНОВА”, — американцу знакома эта вилла и ему лишь надо было получить подтверждение, что именно здесь остановится его агентесса, потому-то он и не стал сюда въезжать. Ну да ладно, завтра все прояснится».
…Как только Ширин и Аристотель оказались во внутреннем дворике, больше напоминавшем огромную клумбу, — столько там было цветущих роз, — как дверь отворилась и на крыльцо выбежала высокая, худая и плоская, как декорация, женщина неопределенного возраста.
— Это — моя приходящая управляющая, Эльза, немка по национальности. Она живет по соседству и присматривает за виллой в мое отсутствие. Вчера я послала ей телеграмму, что мы сегодня прилетаем. Держи с ней ухо востро, она чрезмерно любопытна. Постарайся быть с ней твердым и непреклонным, на все ее вопросы отвечай уклончиво, но не юли, ибо она достаточно хитрая женщина, интуитивно чувствующая фальшь, — вполголоса наставляла Ширин Аристотеля, пока они шли к дому по дорожке из тертого красного кирпича.
Аристотель в ответ лишь молча кивнул головой.
— Бонжур, мадам, бонжур, мсье! Как дольетели? Надьеюсь, без неприятных приключений. А почьему не прилетел Ахмед-паша? — затараторила управляющая на отвратительном французском.
Ширин резко оборвала не в меру говорливую женщину:
— Эльза, познакомься. Это — мой новый муж, Аскер Ахмед-паша. Он — младший брат моего безвременно скончавшегося супруга. Я вышла замуж за Аскера в соответствии с нашими традициями. Так что теперь он — мой властелин и хозяин всего, что принадлежало покойному Гасану Ахмед-паше. Его слово — закон для нас обеих! Да ты не переживай, — заметив, как побледнела Эльза, поспешила добавить Ширин. — Аскер очень умный и добрый человек. А самое главное — он совершенно лишен капризов. Так что, моя дорогая, поверь, тебе будет легко с ним!
При этих словах немка очень проворно сделала книксен, расплылась в улыбке и, путая от смущения французские слова с немецкими, произнесла:
— Прошу в дом, мой господьин, битте… Объедать готова… Прикажьете накрывать?
— Надеюсь, Эльза, вы позволите нам сначала привести себя в порядок после перелета из Азии в Европу и хотя бы часок отдохнуть? — моментально войдя в роль хозяина, отчеканил Аристотель.
— Я-я, да-да, коньечно… Какая я глюпая! Я так была обрадоваться ваш приезд, что совсьем потерять голову… Извиньите…
Вновь вмешалась Ширин:
— Эльза, ты сегодня нам не понадобишься, так что если у тебя есть какие-то дела, то — до завтра! Утром нас не буди, но завтрак приготовь, ясно?
— Я-я, да-да, всье ясно! До свиданий!
* * *Когда за Эльзой с грохотом закрылись ворота, Ширин упала в объятия Аристотеля.
— Ари, ты мой палач и мучитель! Я не могла спать, вспоминая наши свидания, твои ласки! Если я засыпала хоть на час, я чувствовала твои руки, разрывающие на мне одежды, я физически ощущала, как ты зубами рвешь мое тело, как ты мощно входишь в мою плоть. Если бы мы не встретились в Стамбуле, сегодня я была бы уже в психбольнице! Ари, я хочу тебя немедленно! — прокричала турчанка, увлекая возлюбленного на пол, и ее глаза метнули ему в лицо сноп искр. Во взгляде было все: и мольба, и жажда физической близости, и предвкушение пылкого восторга.
«Девочка моя, — срывая с себя и турчанки одежды, подумал про себя грек, — знала бы ты, какого неимоверно титанического усилия потребовалось мне, чтобы усмирить свою плоть во время этой вынужденной сексуальной блокады!»
…По стонам Ширин, по слезам блаженства, которые Аристотель осушал поцелуями на ее щеках, по жару, с каким она принимала его ласки, он понял, что она полностью разделяет его восторг. Неземное наслаждение от обладания друг другом пленило обоих, превратившись в нескончаемую сказку.
Очарованный благоухающим ароматом ее роскошного обнаженного тела, которое дразнило и возбуждало фантазию, нежась в лучах ее безрассудного желания, Аристотель испытывал глубочайшее упоение и свою неисчерпаемость. Безумному по своей силе соитию в сопровождении сладострастных стонов Ширин, казалось, не будет конца. Аристотель чувствовал, как пригоршнями черпает счастье, но еще в большей мере дарит его своей возлюбленной. Мгновения испепеляющих конвульсий экстаза обернулись новой волной обоюдных ласк и нежности, слившись в единый миг доселе не изведанного блаженства. Ни он, ни она не хотели покидать царство музы Эроса…
