Александр Бушков - Возвращение пираньи
Дернул поднимавший жалюзи шнурок, высунулся по плечи. Мазур примостился рядом.
Блок-пост, мимо которого поезд как раз проползал, выглядел нормально: низкий бетонный домик с плоской крышей, окруженной аккуратным парапетом из плоских мешков с землей, вокруг — стенка из таких же мешков, по колено рослому человеку, над ней виднеется пулемет на треноге, и часовой в пятнистом комбезе стоит навытяжку, обеими руками прижав к груди длинную автоматическую винтовку…
Их разделяло метра четыре. Мазур, еще ничего толком не понимая, но умея по профессиональной привычке включать при любых непонятностях волчью тревогу, лихорадочно стал соображать, что могло заставить тренькнуть в подсознании некий звоночек. Конечно, провинция, конечно, глушь… но чересчур грязен и небрит, и взгляд скорее злой, встревоженный, напряженный, ничего общего с лениво-отрешенным взором скучающего часового, приставленного к затерявшемуся в глубинке полустанку…
Рядом Лопес громко втянул воздух сквозь зубы, издав то ли стон, то ли рычанье…
На грязно-серой бетонной стенке багровел широкий веер темных подтеков, еще совершенно свежий, мокрый, и это выглядело так, словно…
В узком дверном проеме показалась перекошенная бледная физиономия — и под кадыком у нее вдруг возникла чужая рука, вмиг сдавившая горло, втащившая человека назад, донесся приглушенный стон…
…словно человек, получив в грудь то ли длинную очередь, то ли заряд из помповушки, со всего маху впечатался в бетонную стену и сполз по ней, запачкав кровью…
И улепетывающие от грузовиков водители…
Оттолкнув Мазура без всякого почтения, Лопес отпрянул от окна — лицо часового стало еще более злым, он невольно дернулся, но поезд уже проскрежетал мимо — одним движением свалил с багажной полки свою сумку, ухитрившись расстегнуть ее на лету, выхватил короткий черный автомат и ринулся в коридор, звонко передернув затвор, успев рявкнуть:
— Герилья!!!
Секундой позже поезд затормозил так, что Ольгу вынесло из кресла и швырнуло к противоположной стене. Мазур поймал ее на лету и спиной вперед, отработанно, ловко завалился на пол, смягчив для нее приземление собственным телом.
В коридоре мелькнула спина Лопеса, ногами вперед прыгнувшего в окно. Поезд стоял, под потолком по-прежнему крутились вентиляторы, но почему-то стало очень жарко.
Первые очереди, длиннющие, на полмагазина, затрещали на мосту. Им ответили другие, скупее. На тепловозе солдаты, вспомнил Мазур, пара-тройка, кажется, и пулемет у них там есть…
Новые очереди, в хвосте. В их вагон пока что не влепило. Извернувшись, он выбрался из-под ошарашенной Ольги, метнулся к окну и осторожно, прижавшись к стене, посмотрел назад.
Над мешками торчали три плевавшихся огнем дула — неизвестные в три ствола лупили по хвостовым вагонам излюбленными здешним народом длиннющими очередями. Похоже, проблемы экономии патронов перед ними не стояло.
Краем глаза Мазур увидел, что Ольга, оказавшаяся совсем рядом, тянется за своей кобурой.
— Куда, амазонка? — рявкнул он, невежливо отшвырнул в кресло. — Не женское это дело…
Стреляли с обеих сторон, и в голове поезда, и в хвосте. Сквозь беспорядочный треск очередей прорывались слитные, многоголосые вопли, кутерьма заворачивалась нешуточная. «Ловушка не захлопнулась, — сообразил Мазур, — они рассчитывали нас прижать на мосту, но Лопес, похоже, рванул стоп-кран перед прыжком в окно. Все равно, при таком раскладе расчешут, как бог черепаху, вдобавок на тепловозе может начаться пожар, дизельное топливо вряд ли вспыхнет, но вот сухое, как порох, дерево — а его в вагонах хватает — займется так, что мало не покажется…»
— Свали ее на пол и держи! — рявкнул он Кацубе так, что у самого заломило в ушах. — Отвечаешь!
Пусть напарник остается в тылу — контрразведывательных мероприятий в этих условиях никаких не предвидится, а за Ольгой нужен пригляд…
Выхватил из кобуры пистолет, обдирая ногти, выдернул из жесткого неподатливого кармашка запасную обойму и кинулся в коридор. Недолго раздумывая, выпрыгнул в окно, по проторенной Лопесом дорожке. Привычно приземлился на полусогнутые, тут же завалился набок и прижался к твердой сухой земле, оценивая обстановку.
Он был на сравнительно безопасной стороне — блок-пост от него отделяли вагоны, а те, что хулиганили на мосту, сосредоточили огонь на тепловозе. Что ж, его поведение никак нельзя назвать неприемлемым: герильеро, собственно, стоят вне закона, и ясно уже, что отсиживаться под лавкой — тактика порочная, пора всерьез подумать о самозащите. Вряд ли кто-нибудь из нападающих будет столь любезен, что посреди всей этой катавасии обратит внимание на их дипломатические паспорта и устыдится…
Прижимаясь к земле, Мазур пополз в хвост. Стрельба там немного приутихла, но ад стоял кромешный — то и дело в окна, закупоренные пробками из вопящих в слепом ужасе пассажиров, проскальзывал, выдирался какой-нибудь счастливчик и стремглав улепетывал куда глаза глядят. Большинство кидалось вверх по откосу, но более рассудительные попросту влились наземь и закрывали голову руками. Один такой едва не приземлился Мазуру подошвами на голову, Мазур перекатился к самому рельсу и то и дело, ползя по-пластунски, опасливо косился вверх: вряд ли есть для «морского дьявола» более унизительная смерть, нежели быть раздавленным насмерть ополоумевшими от страха аборигенами, вовсе даже не участвующими в веселухе…
Не было ни растерянности, ни колебаний. Была его обычная работа, которую следовало в темпе откатать. Держа «беретту» так, чтобы не черпануть дулом земли, Мазур медленно двигался к последним вагонам, тщательно рассчитывая перемещения так, чтобы голова оказывалась за колесным диском — идеальнейшее укрытие от пули. Порой пули звонко шлепали в колеса, тут же рикошетили с визгом. Аборигены перестали сыпаться на голову — видимо, предпочли отлеживаться в вагонах.
Ага, вот он… Сержант Лопес, укрывшись за колесом, время от времени выпускал скупую очередь по противнику.
Дззз-ззаннн! В рельсу рядом с головой Мазура угодило сразу несколько пуль. Он перекатился, окончательно изничтожая господский белый костюмчик от хорошего портного, одним рывком прополз на пузе с метр и оказался рядом с сержантом.
— Одного завалил, сеньор! — гордо сообщил тот, вжимая голову в плечи после очередного металлического лязга. — В лоб влепил… Там еще двое…
Он, завалившись на бок, перебросил рычажок на одиночный огонь — запасных магазинов не захватил, вояка…
«Двое — это, собственно, как бы и семечки… — сказал себе Мазур. — Вот только патронов у них немеряно…»
Он поймал мушкой видневшуюся над верхним мешком пятнистую кепочку и плавно потянул спуск. Кепочка отлетела — но, видно, не сидела на башке плотно, была сбита на затылок, и оттого противник остался целехонек, голова проворно скрылась.
Яростная пальба у тепловоза продолжалась. Бесконечно можно валандаться. Укрытие хорошее, но пора и вылезать на простреливаемое пространство, а сие чревато…
Он оглядел окрестности. И в приливе рассудочного боевого озарения наткнулся на хорошую идею. Еще раз прикинул все, провел воображаемые линии, оценил траектории…
Хлопнул по плечу приникшего к земле Лопеса и скупыми жестами обрисовал наполеоновский план. Сержант ухватил идею мгновенно, аж взвизгнул от восторга…
Мазур прополз несколько метров — под защиту последней колесной пары. Это перемещение, кажется, осталось незамеченным — вот и отлично… Держа пистолет обеими руками, тщательно прицелился и стал одну за другой всаживать пули в гигантские покрышки скособоченного трака. Выщелкнул опустевшую обойму, звонко загнал новую, выпустил еще четыре пули…
Какое-то мучительное мгновение казалось, что задумка не сработает и бесценные боеприпасы пропали зря.
Потом послышался длинный, тягучий скрежет. Огромный лесовоз все больше кренился, нависая над откосом жуткой сюрреалистической конструкцией, выгибаясь невозможным образом…
Вскоре произошло то, чего и следовало ожидать: металл не выдержал, с оглушительным противным хрустом отлетели боковые стойки, и толстые трехметровые бревна, сначала медленно, потом все более ускоряя тупой нерассуждающий разгон, оглушительно треща, стуча, сталкиваясь, подпрыгивая, хлынули этаким водопадом прямехонько на блок-пост, проносясь метрах в двадцати от Мазура, на безопасном отдалении, но зрелище было столь впечатляющее, что он невольно отполз по-рачьи, прикидывая, в какую сторону бежать, ежели что…
На блок-посту наконец поняли, что к чему, над стенкой из мешков показались видимые до колен пятнистые фигуры обоих герильеро — они, ничего не соображая от ужаса, кинулись спасаться, им бы, идиотам, схорониться за бетонным домиком, он выдержит удар, но эти придурки, скорее всего, драпали к реке…
