Александр Бушков - Возвращение пираньи
Он давно уже преодолел ошеломление, как только выяснилось, что нет никакой мистики, а есть фамильное сходство. Держался вполне спокойно — но где-то внутри засела тягостная, мучившая заноза, избавиться от нее не удавалось, строптивая и холеная девчонка была точнейшей копией…
— Любопытно, почему вы на меня так смотрите? — вдруг спросила Ольга довольно мирно, глянув на Мазура поверх откинутого дисплея. — Буржуазный вид смущает?
— Ох, у нас эти термины уже давно не в ходу… — сказал он.
— Все равно, не могу избавиться от впечатления, что вы относитесь ко мне несерьезно. Могу вас заверить: у меня в багаже есть более подходящая для сертанов одежда, но, пока мы едем в относительно цивилизованных условиях, уж позвольте выглядеть женщиной, а не «солдатом Джейн» в хаки…
— Помилуйте, я ничего такого в виду не имел…
Она фыркнула:
— Коммодор, у вас на лице временами проступает откровенное разочарование. Ну неужели вы всерьез думали, что я в первый же миг брошусь на шею представителю загадочной далекой России и, затаив дыхание, начну трепещущим от волнения голосом расспрашивать вас, как ныне выглядит Медный всадник и стоит ли еще Эрмитаж? Стоит, я знаю. Достаточно войти в Интернет — и хлынет поток информации, превосходящей все, что можно узнать от живого человека.
— Ничего такого я и не думал… — растерялся Мазур.
— Думали, не отпирайтесь. Нечто вроде. Все ваши, с кем мне доводилось общаться, так думают. Ждут глупых вопросов и сентиментальной слезы на девичьей реснице — ах, ля белль Рюсс… Иногда даже в постель заманивают, играя на загадочных струнках русской души, которые во мне должны пробудиться… Нет-нет, дымить извольте в коридоре!
Мазур покинул купе с превеликой охотой — радуясь лишней возможности побыть подольше от этого язычка бритвенной остроты. Мягкости той Ольги в ней не было ни капли.
— Франсуа в последнюю минутку кое-какую информацию сбросил, — тихо сказал примостившийся рядом Кацуба. — Все верно, никакой легенды — семья богатенькая, пару раз принимали к обеду дона Астольфо, девочка и в самом деле училась в Англии. Вот только работенка в министерстве — откровенная синекура. Вероятнее всего, родные пристроили, там много таких синекур. Со старым хреном Себастьяно вроде бы амуров не крутит, так что у тебя есть шанс…
— Заткнись, — сквозь зубы сказал Мазур.
— Извини, — серьезно сказал Кацуба. — Глупость спорол-с… Короче, очаровательная Ольга никак не может оказаться специально приготовленной для нас подставой — слава богу, хоть один неангажированный человечек рядом, на душе приятнее…
— Но они ж у нас повиснут на ногах, как гири…
— Не бери в голову, — спокойно сказал Кацуба. — На что у тебя зам по контрразведке? Франсуа обещал кое-что подкинуть в Барралоче, когда будет нужно, нападет на эту парочку здоровый и целительный сон длиною в полсуток — или еще что-нибудь в том же роде придумаем. Нет, серьезно, не бери в голову. Это не помеха. Нам бы мимо партизан проскочить…
— А этот болван? С Тихоокеанского флота?
— Все нормально, — сказал Кацуба. — Наутро взяли под белы рученьки не только его, но и всех остальных, кто с ним был в «Голубке». Не знаю точно, но уже в тот же день могли отправить на родину. В конце концов, никакой опасности я в этом не вижу, да и Франсуа тоже. Кто там в «Голубке» обращал внимание на пьяную болтовню руссо туристе? Кто там вообще знает русский? Забредают туда порой орлы из ДНГ, но они присматривают не за иностранцами, а за своими — да и паспорта у нас, не забывай, дипломатические. В крайнем случае подсадят очередного шпика, но это еще суметь надо, тяжеленько ему будет нас догонять по глухим местам… И потом, пока мы нужны Авиле, обижать нас не будут…
Он спокойно пускал дым в щелки распахнутых жалюзи. Метрах в двадцати от железной дороги проходила Панамериканская автострада — и параллельно поезду, почти сразу же его обгоняя, то и дело проносились огромные траки, груженные то ошкуренными бревнами, то непонятными ящиками и бочками.
— По автостраде надо было ехать, — сказал Мазур.
— Не видел ты здешних автобусов…
— Жуть?
— Те же вагоны второго класса, — он мотнул головой в сторону хвоста поезда. — Только хуже. А одинокая машина в здешних местах может чертовски легко исчезнуть. Самолет может упасть — в газетах не было ни строчки, но позавчера над сертанами исчез сорокаместный аэроплан, и кое-какие детали позволяют думать, что туда подсунули бомбу. Нет, мы выбрали оптимальный вариант — поезд и речной пароход. На поезда в этих департаментах давненько не нападали, на пароходы — тоже, абордаж тут как-то не прижился.
— Между прочим, это только против нас работает, — сказал Мазур. — Согласно теории вероятности. Чем дольше ничего не случалось, тем выше вероятность, что случится…
— Не накаркай, образованный…
В коридор вышел, на ходу доставая сигареты, самый загадочный сотоварищ по вагону — мужичонка самого невыразительного, где-то простоватого вида, рыжеватый и конопатый. С такой физиономией и простеньким костюмом ему было самое место во втором классе, но, видимо, в деньгах не стеснен. Загадочности ему придавал в первую очередь багаж — невысокий, но широкий ящик, с которым рыжий обращался так, словно там таился тончайший хрусталь. В стенках — россыпь дырок, но рассмотреть через них содержимое не удается. И, наконец, почему он поперся курить в коридор, если едет в купе один-одинешенек?
— Привет, парни, — сказал рыжий непринужденно. — Огоньку дадите? Бла-адарю. Вы, ребята, часом, не шпионы?
— А что? — осторожно спросил Кацуба.
— Мое дело маленькое, каждый выдрючивается, как может, только вы, если что, заранее скажите. Чтобы я от вас подальше держался. Не люблю толкаться рядом со шпионами, в этих местах чревато…
— А как насчет авантюристов? — поинтересовался Кацуба.
— Эт дело другое, парень. Я и сам, если прикинуть нос к пальцу, авантюрист… Эт ничего. Чем промышляете?
— Научные клады ищем, — сказал Кацуба.
— Тоже занятие. Лишь бы не шпионы. Одного такого лет пять назад в Африке поволокли шлепать, а я, надо же, ему за час до того помогал колесо менять. Начали и меня мотать, еле отвертелся. Научные клады — эт бизнес… Фред. — Он энергично сунул руку сначала Кацубе, потом Мазуру. — Фред Сайкс из Коннектикута, янки высокой пробы. Бизнесмен. Современный антиквариат.
— Интересно, — искренне удивился Мазур. — Антиквариат — это ведь и есть нечто старинное, как же он может быть современным?
— Мимо! — энергично ткнул в него пальцем янки из Коннектикута. — Вот и все так думают… а потому бизнес процветает без особой конкуренции. Вы, парни, книжки читаете?
— Иногда.
— А надо часто, — наставительно сказал м-р Сайкс. — Тогда в два счета черпанете хорошую идею. Читал я книжку одного парня, Лондона. И вез там один деляга яйца на Клондайк. Сечете? Золота там навалом, а яиц нету, потому что нету куриц. Ну, в книжке яйца оказались стухшими, но это ерунда, идея-то была четкая! Сечете? Антиквариат, парни, это не обязательно старина. Антиквариат — это то, чего где-то нету. А раз нету, оно и стоит — выше крыши… И получается — современный антиквариат. «Фред Сайкс и компания». Насчет компании — для солидности, я один… Знаете, чего у меня там? Кошки. Кысы. Четыре кысы, одна к одной. Пушистые — спасу нет. Про Город опалов слышали? Тыща человек в глуши копает опалы. Оружия у них завались, на спиртном денег не заколотишь, до меня догадались, шлюхи тоже на гастроли катаются, а вот чего там нету, так это всяких домашних уютностей. Знаете, сколько там стоит домашняя кыса, не местная, что на сушеный сперматозоид похожа, а настоящая, пушистая, сытенькая, из Штатов? Фью-фью! — Он не свистнул, а выговорил по буквам. — Четыре кысы — уже капитал. С руками оторвут и хвастаться будут. Так уж человек устроен — чем-то ему перед соседями всегда нужно хвастаться. У Арни Шварца — личный самолет, у кого-то еще — свой остров, у кого-то замок… а в Городе опалов ничего этого даром не нужно, однако ж чем-то таким перед другими хвастаться нужно, аристократию изображать… Я туда кыс третий раз вожу, дело знаю… Ага! А вот это — шпионы, верно вам говорю!
Он неприязненно покосился на молодую пару, вышедшую в коридор: оба в шортиках и ярких майках, и парень, и девчонка высокие, симпатичные, по-американски белозубые. Вытащили по сигарете, покосились на коннектикутца (не могли не слышать его последних слов, орал на весь вагон), пожали плечами и отвернулись.
— Да почему? — спросил Мазур. — Милые ребята…
Торговец кошками приподнялся на цыпочки, зашептал ему в ухо:
— Точно говорю, парни — шпионы. Они тут мне давеча вкручивали, будто оба из Алабамы, ну прям урожденные, ничего слаще чю-юдного шта-ата Алабама и не видали… Только выговор-то у них ничуть не южный, выговор у них Новой Англией отдает за три мили. Кого хотят наколоть? Янки из Коннектикута и пишется «янки»…
