Александр Бушков - Возвращение пираньи
Кацуба ударил молниеносно, двумя сомкнутыми и согнутыми в «клюв ястреба» пальцами. Никто так и не понял, отчего недоросль вдруг улегся отдохнуть возле урны, прижав руку к печени — и никто не стал вникать.
— Зря, — сказал Мазур, шагая дальше.
— Конечно, зря, — сказал Кацуба. — Ну и что?
— Знаешь, что меня больше всего удивило в данном финале? То, что нам аккуратно выдали все обещанное и даже не стали проводить профилактических бесед касаемо молчания и возможных последствий.
— Ничего удивительного не вижу, — сказал Кацуба. — Один голый прагматизм. Гораздо проще и нехлопотнее было нам это все повесить, чем закатывать под асфальт. Папаня, надо полагать, свято хранит имидж джентльмена, честно платящего по мелким счетам, — это крупные счета, как убедили нас английские классики, джентльмен может и не оплачивать… Без малейшего ущерба для родовой чести. А что до профилактики… Кто-то неплохо нас изучил и просчитал, дорогой адмирал. Ты не пойдешь бродить по редакциям бульварных листков, да и я тоже. Не из врожденного благородства души и высокой морали, а оттого, что собака никогда не научится мяукать. Не будем мы мяукать, это не наше. Циники мы, а не шлюхи, верно?
— Пожалуй что, — кивнул Мазур. — В конце-то концов, мы все это взяли…
— А почему мы не должны были брать? Я себя не ставлю чересчур высоко, но, по моему глубокому убеждению, мы столько лет рвали в клочья всех, на кого указывал хозяин, нимало не заботясь о целости собственной шкуры, что уж на такие-то мелочи имеем право, verdad? Особенно когда сто раз видели, как навешивают и более крупные звезды, и более яркие ордена на всякую сволочь… Такова моя нехитрая жизненная философия.
— Аналогично, — сказал Мазур. — Слушай, рассказал бы ты, наконец, за что у тебя «Дружба народов»? До сих пор любопытно…
— За заслуги перед отечеством, ясное дело, — сказал Кацуба. — Был я когда-то молодой и энергичный старлей, и приехал к нам в Союз нерушимый республик свободных один генералиссимус типа Папуаса, про которого тогда еще не было известно точно — станет он другом мирового соцлагеря или шатнется в объятия империализма. Ну я был десятой спицей в колесе, опекали его бобры — не мне, юному, чета. Вот только когда он ухитрился срубить хвосты и вместе с советником из ихнего посольства закатиться на хату к проституткам, куда довольно некстати нагрянула облава, — ну, представляешь застойные времена? — именно ваш покорный слуга эту хату вычислил и ухитрился выдернуть оттуда обоих папуасов под носом доблестной советской милиции. За коньячком эту историю кто-то изложил лично дорогому Леониду Ильичу, в те поры еще бодрому, без малейшего маразма. Ильич посмеялся и велел непременно отметить находчивого молодого товарища. Поскольку я возле генералиссимуса светился как исключительно штатское лицо — кажется, аспирант из «Лумумбы», уж точно и не помню, — то и отмечен был соответственно. Такова была моя первая награда… А того генералиссимуса, кстати, все-таки понесло в цепкие объятия мировой Антанты, по слухам, наше же ведомство ему и обеспечило нежданное самоубийство из четырех стволов… Ты что?
Мазур стоял как вкопанный, его мимоходом толкали, он не обращал внимания. Нет, ему не почудилось, как решил было сгоряча, это и в самом деле были странствующие латиноамериканские певцы, Мазур таких не раз видел в Питере, а теперь вот кто-то из вагантов добрался до Арбата. Народец был невероятно живописный, в бахроме, нашитой всюду, где только возможно, в позвякивающих разноцветных бусах. Они ничуть не походили на тех музыкантов, что Мазур видел в Санта-Кроче, — а вот песня была знакомая, та самая «Малагуэна»:
Eres linda у hechicra,
Como el candor de una rosa,
Como el candor de una rosa…
Его пронзила боль. Он крепко зажмурился. Казалось, достаточно открыть глаза — и окажется в ночном саду, освещенном разноцветными огнями, под другими звездами, на другом конце света, и Ольга вновь будет смотреть в лицо — неотрывно, загадочно, покорно и властно. Вот только открыть глаза…
Como el candor de una rosa,
Como el candor de una rosa…
Кажется, он застонал от этой невыносимой боли — Кацуба вдруг потряс за плечо, что-то встревоженно спросил, Мазур отмахнулся. И медленно открыл глаза.
Ничего не было — только морозная, смертная тоска.
И это — последний из рассказов о Маугли, сказал Киплинг.
…И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым — победа, не мудрым — хлеб, и не у разумных — богатство, и не искусным — благорасположение, но время и случай для всех их.
Ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них.
Екклезиаст, 9, 11–12Сноски
1
Numero Uno — номер первый (исп.).
2
Muchacho — парень (исп.).
3
Хорошо. Спасибо (исп.).
4
К вашим услугам, сеньор (исп.).
5
К вашим услугам, сеньоры (исп.).
6
Quiensabe? — Кто знает? (исп.)
7
Жаргонное словечко, соответствующее русскому «Пшик!».
8
Бедняга, несчастный (исп.)
9
Чочо — буквально «никчемный», презрительное прозвище западных соседей.
10
Соединенные Штаты (исп.).
11
Коронадо — прозвище коренного жителя Санта-Кроче, самоназвание.
12
Коммодор — во многих военных флотах чин, соответствующий капитану первого ранга.
13
Подождите, сеньор (исп.).
14
Буквально — североамериканец, но применяется главным образом к жителям США.
15
Чудесная погода сегодня, сеньор, не правда ли? (исп.)
16
Примерный смысл: «Стало быть, что творится?» (исп.)
17
Подождите (исп.)
18
Не говорю по-испански (ломаный испанский).
19
Не говорю по-английски (исп.)
20
Вагабундос — бродяги (исп.)
21
Ты никогда не узнаешь, как сильно я люблю тебя,
Ты никогда не узнаешь, как ты нужна мне.
Послушай, хочешь, открою тебе тайну?
Обещаешь никому не рассказывать?
22
Черт возьми! (исп.)
23
Стоять, руки вверх! (исп.)
24
Разбойники (исп.)
25
Бак — носовая часть судна.
26
Счастливого пути, ребята! (исп.)
27
Ладно, почему бы и нет? (исп.)
28
Берегись! (исп.)
29
И так далее (лат.)
30
Не так ли? (исп.)
31
Ломаный испанский, примерно: «Тык точно, дарагие сеньорита!»
32
В США — воображаемая граница между Севером и Югом.
33
Хорошо, очень хорошо (кит.).
34
О мертвых либо хорошо, либо ничего (лат.).
35
Эгей, человече! (исп.)
36
Разбойников (исп.)
37
Черти (исп.)
38
На месте преступления (лат.)
39
Фатом — морская единица измерения (морская сажень) = 1,83 м.
40
Из глубины (лат.).
