Александр Бушков - Возвращение пираньи
— Давай, давай, — сказал Мазур уныло. — Авось где-нибудь там отыщется шифровка или ключ от Форт-Нокса…
Кацуба зло фыркнул, но не перестал трудиться. В конце концов слева от него образовалась кучка опустошенных мешочков, а справа — тускло посверкивающая груда стекляшек, и черных, и похожих на осколки битых бутылок. У подполковника хватило выдержки не исследовать вдумчиво пустые мешочки.
— Михаил, не вздумайте дать этой куче хорошего пинка, — серьезно сказала Ольга. — Разлетится, потом придется долго собирать… Это же ваше. Статья сорок седьмая «а»: найденный клад или имущество, по истечении срока давности утратившее собственника. Налог — сорок процентов, остальное — ваше…
— Спасибо, — столь же серьезно сказал Кацуба, открутил пробку с найденной в палатке бутылки виски и присосался к горлышку. — Самое удивительное, что хоть какой-то самолет обнаружился…
— Ничего удивительного, — поразмыслив, сказала Ольга. — Видимо, кто-то из ваших краем уха слышал про эту побасенку с самолетом и, когда ставили дезу, использовал сюжет, сам не представляя, что угодит в десятку.
Мазур молчал. Он добросовестно пытался сосчитать, сколько людей погибло как раз из-за того, что поверили в эту дезу, или помогали ее ставить, или попросту подвернулись под горячую руку тем, кто в эту дезу поверил. Или соприкоснулись с ней и увидели свой интерес в том, что им казалось правдой. Бог ты мой, какой штабель…
— Провались оно все! — в сердцах сказала Ольга. — Перед вами не стыдно приоткрыть душу, вы сами в таком же положении, не вам надо мной смеяться. Я-то думала, подвернулась честолюбивой девчонке операция века…
— Это все от молодости, — сказал Мазур. — С годами такие мысли напрочь из головы вылетают…
— Ты меня возненавидел?
— Вздор. Так бывает только в романах — сразу…
— Злишься?
— Ты знаешь, ни капельки, — сказал он понуро. — Не судите и не судимы будете, сам хорош, тоже умеренно лицедействовал в меру своих скромных возможностей… Где уж было догадаться… — Он глянул на Кацубу: — А кое-кто догадался, а?
— Не сразу, — сказал Кацуба. — Были прокольчики, да простит меня сеньорита майор. К примеру, Ольга несколько раз назвала нас офицерами во множественном числе, хотя в тот момент никак не могла знать, что мы оба при чинах, в роли офицера выступал ты один. Ну, потом начал сопоставлять и анализировать… долго рассказывать, да и незачем. Главное, я не был влюблен по уши, как некоторые. И могу повторить вслед за Шерлоком Холмсом: самая красивая женщина, какую я видел… ну, это жутковатая и неаппетитная история. — Он печально улыбнулся. — Знаете что, ребята? Не сидите, как на собственных похоронах, а идите-ка вы в палатку, задерните полог и, простите на грубом слове, трахнитесь как следует. Во всей этой идиотской ситуации — единственное осмысленное и полезное действие. Я не сентиментален, просто вижу, что между вами до сих пор так и проскакивают искры, да и времени у нас теперь много, поскольку делать больше нечего. Когда выберемся отсюда, один Бог ведает, — когда-то еще Бокаси пригонит катер к устью… Валяйте, право. Заодно и помиритесь.
— Идея хорошая, — медленно сказала Ольга. — Ужасно мне нравится. Ему, думаю, тоже. Только времени нет. Возможно, я в чем-то и прокололась, Михаил, но я все же профессионал…
— Ах, вон что… — ничуть не удивился Кацуба. — Рацию я бы заметил обязательно, некуда ее было спрятать… Радиомаячок, а?
— Угадали. — Она достала из кармана блестящую коробочку с короткой антеннкой. — Они уже вылетели…
Глава шестнадцатая
Крокодильи сапоги
— Эчеверриа?
— Ага.
— Тогда, по-моему, самое время потребовать консула? — спросил Кацуба спокойно.
— Ох, да не устраивайте вы комедию, — устало отмахнулась она. — Никто вам ничего не сделает, в Латинской Америке уважают дипломатические паспорта…
— Хочу только уточнить, что вербовке я поддаюсь плохо.
Ольга вздохнула:
— Мне очень неловко… Михаил, а не пошли бы вы в задницу с вашими плоскими шуточками?
— Какие тут шуточки, — сказал Кацуба без улыбки. — Вполне уместные уточнения.
— Боюсь вас разочаровать, но нам вы не нужны. И без вас есть отличные каналы. Между прочим, мы неплохо умеем качать информацию из крупных держав. Мы в более выигрышном положении — потому что сверхдержавы непременно вынуждены пускать в оборот добытые данные, а мы их используем выборочно, для сугубо конкретных проблем, далеко не все. Что уменьшает вероятность провала источников — и дает комбинации. Ваш Джон Смит был очень словоохотлив, и потому я столько о вас знаю, что вы, наверное, удивитесь. Кстати, со Смитом все в порядке — уже есть полицейские протоколы, уже задержали двоих головорезов, которые его коварно зарезали ради бумажника, и своих показаний они ни за что не изменят, за Смита им сидеть втрое меньше, чем за ту контрабанду, которой они на самом деле занимались… — Ольга покосилась на Мазура с тем же смущенным вызовом. — Я чудовище, а?
— Не надо себе льстить, — сказал он спокойно. — Я уже столько играю в эти игры, что чудовищами мне кажутся нормальные люди… Интересно, что ты в Англии заканчивала?
— О, весьма интересное заведение. Первая девушка из Латинской Америки, которая туда поступила и успешно закончила…
Они долго молчали, сидя рядком на большом теплом камне, и Мазур не чувствовал себя побежденным — здесь попросту не было победителей, победители пребывали очень далеко отсюда, за Атлантикой, за тридевять земель…
Потом он встал и, повернувшись к Ольге спиной, принялся одеваться — неловко как-то встречать группу захвата голым, должен соблюдаться некий этикет…
Свистящее лопотанье винтов раздалось внезапно. Вертолеты, сделав «горку», неожиданно вывалились из-за вершины горы на том берегу, разомкнулись и пошли прямо к ним умело выстроенной «лесенкой»: три «Ирокеза» на разной высоте, правее и выше — ощетинившаяся пушками и реактивными снарядами «Барракуда» огневой поддержки. Судя по всему, капитан Эчеверриа опасался нехороших сюрпризов: передний «Ирокез» развернулся правым бортом, зависнув над водой у самого берега, в квадратном проеме торчало дуло пулемета, настороженно вглядывались из-под круглых касок автоматчики, блеснули линзы бинокля.
Секунд через двадцать строй рассыпался, три вертолета пошли влево, на широкую косу — потому что приземлиться возле того места, где уныло сидела на камне троица, было решительно невозможно. Четвертый «Ирокез» — как это иногда бывает, казавшийся из-за осмысленности маневров живым существом — в конце концов повис над едва прикрытой водой россыпью гальки, погнал по воде морщинистую рябь, в лицо им ударил тугой ветер.
Капитан с высоты примерно метра спрыгнул на гальку. Хрустя по ней подошвами сапог, направился к ним. Вертолет тут же взмыл и полетел к остальным.
Эчеверриа приближался неторопливо, вышагивая почти парадным шагом, словно не по щиколотку в воде ступал, а чеканил шаг перед президентом на большом смотру. Он ничуточки не изменился — все так же чисто выбритый, невозмутимый, с белым профилем Сталина на отвороте пятнистого комбинезона. Небрежно отдал честь и усмехнулся:
— Признаться, не ожидал обнаружить столь идиллическую картину. Зная взрывной темперамент сеньориты Карреас и ваши ухватки…
Ольга прямо-таки стегнула его взглядом, и он, вот чудо, на миг стушевался, улыбнулся чуть растерянно. Мазур вспомнил, что тигрерос подчиняются ДНГ, и невольно посочувствовал мужику: оказаться под командой женщины, старшей по званию, да еще бывшей монастырской школьницы, к которой когда-то сватался… Ситуация несколько пикантная.
— Можно посмотреть на ваш загадочный клад? — спросил капитан у Мазура. — Боже упаси, я не собираюсь немедленно у вас его отнимать, мы вместе поищем пути разумного компромисса…
— Рамон, здесь сидят два идиота и одна идиотка, — сказала Ольга с грустной улыбкой. — Могу тебя обрадовать: ты только что попал на вакантное место четвертого… достаточно народу, чтобы открыть клуб шпионов-идиотов, а?
Капитан великолепно держал удар — пусть в данном случае и словесный. Не моргнув глазом, он присел рядом с Мазуром, вынул из нагрудного кармана сигару в белом жестяном футляре и преспокойно спросил:
— Значит, мальчишка был прав?
— Полностью, — сказала Ольга. — Нужно теперь что-то для него сделать, взять назад…
Капитан спокойно сообщил Мазуру:
— Понимаете ли, коммодор, когда операция по вашей встрече и достойному приему еще только разрабатывалась, один молодой аналитик с пеной у рта принялся доказывать, что мы имеем дело с грандиозным блефом. Что вся история с затонувшим самолетом, из-за которого готовы схватиться русские и гринго, — не более чем искусное прикрытие для какой-то совершенно другой операции. Увы, мальчишке не повезло. Во-первых, начальство не любит слов «мне представляется», «у меня впечатление», а каких-либо конкретных данных у него не было, лишь подозрения и ощущение грандиозного обмана. Во-вторых, он не соблюл меры, держался чересчур вызывающе — и генерал Чунчо его тут же вышиб из департамента… — Он встал, осмотрел кучу драгоценных стекляшек, вернулся и разжег сигару. — Значит, блондинка из Тилькары и была той, из-за кого заварилась каша? Можете не отвечать, мне и так ясно — другой какой-либо акции вы просто не проводили. Реконструировать все нетрудно, конечно, мелкие детали знаете только вы, но это неважно… В самом деле, идиотизм. Поскольку сеньорита Карреас внесла и вас в число идиотов, надо полагать, вы и сами понятия не имели, в чем соль? Что ж, в столь представительной компании как-то не обидно показаться идиотом… Тем более что почетным председателем нашего клуба будет сам генерал Чунчо… Живая легенда, живой пример. Акела промахнулся… — И он повторил с нескрываемым удовольствием: — Акела промахнулся… Ольга мне говорила, есть какая-то русская пословица насчет вьющегося каната… У которого обязательно есть конец. Генерал Чунчо, самое пикантное, лично благословил вас на путешествие…
