Михаил Лубягов - В боях за Ельню. Первые шаги к победе
Командир роты А. вел в атаку своих воинов. Они переползали с места на место, приближаясь к окопам противника. Но вот ударили вражеские минометы, за ними — артиллерия. Немецкая пехота, окопавшаяся на высоте, открыла огонь из автоматов и пулеметов. Фигурки красноармейцев, еще минуту назад ползшие, перебегавшие, шевелившиеся, становились неподвижными навсегда. Так продолжалось минут двадцать или полчаса. Оставшиеся в живых вдруг побежали назад. За ними побежал и командир роты А. В овраге его остановили, арестовали, привели на КП полка. Его не спрашивали, почему побежал. Над ним не шутили, мол, струхнул парень… Его обвинили в трусости и предательстве и тут же на КП, перед строем еще здравствующих командиров и красноармейцев, расстреляли.
Командарм Ракутин, приказавший расстрелять командира А., использовал свое право, данное ему товарищем Сталиным. О случившемся он письменно доложил командующему фронтом. Документ по сей день хранится в архиве, в фонде Резервного фронта, в деле № 3а по описи 688. А через несколько листов — другая информация. В ней речь о командире роты Б. Он тоже вел свое подразделение в атаку и оказался под смертельным огнем противника. Раненые бойцы просили помощи, многие были убиты. От живых командир требовал идти вперед, пригрозил комиссару пистолетом… А противник все гвоздил и гвоздил из орудий и минометов, строчил из пулеметов и автоматов. Когда командир роты понял, что уже некому выполнять его приказ «Вперед!», побежал в сторону противника сам, но его догнали, привели на КП полка. Здесь его не расстреляли, его отдали под суд военного трибунала за то, что он подставил под огонь противника доверенную ему роту, а сам пытался сдаться в плен. Естественно, мера «воспитания» та же — расстрел.
Прав тот, кому Сталин дал больше прав.
Эти два эпизода, оформленные документально, через десятилетия стали историческими. Правда, раньше историки не обращали на них внимания, дабы не очернить героический подвиг воинов, спасших мир от коричневой чумы. Но предать их полному забвению — значит скрыть истину, приукрасить жестокую действительность Второй мировой, забыть о трудностях, в которых ковалась победа под Ельней, ставшая первой ступенькой на крутой лестнице, приведшей к Великой Победе.
Соединения 24-й армии с утра продолжили наступление, выполняя задачи, поставленные приказом № 023. Опять по всей дуге шли ожесточенные бои, но по-прежнему особенно трудными они были на флангах, и прежде всего на правом.
586-й полк Некрасова сражался в окружении. Разорвать кольцо ему помогал 765-й полк Батракова. Сибиряки дрались самоотверженно, но противник цепко держался на захваченных им рубежах и продолжил свое наступление на Митино. 630-й полк майора Меттэ во что бы то ни стало стремился удержать этот населенный пункт, неся большие потери. Второй батальон старшего лейтенанта Кудашкина уже вторые сутки продолжал смертельную схватку с противником. Поддержать его командованию полка было нечем. Получили тяжелые ранения и выбыли из строя командир полка майор А.П. Меттэ, военком батальонный комиссар И.В. Райцев и начальник штаба капитан А.К. Конрад. Из трех командиров батальонов остался в строю только капитан Баринов. В жестоких схватках погибли многие бойцы, командиры и политработники. Полк, ослабленный в боях, лишенный командования, под натиском превосходящих сил врага вынужден был оставить деревню Митино. Создалась угроза окружения всей 107-й дивизии. Однако сибиряки продолжали сражаться.
Командование армии в этой обстановке требует решительного продвижения вперед от командира 100-й стрелковой дивизии генерал-майора Руссиянова, приказывает ему атаковать противника, занявшего Митино, и прикрыть левый фланг 107-й дивизии в районе Гурьева и Садков.
С боями 355-й стрелковый полк продвинулся к югу. К 14 часам его батальоны занимали рубежи: третий — на южной опушке рощи в полукилометре северо-восточнее деревни Садки, первый — на северо-восточной окраине Гурьева, второй — на северо-восточной окраине Митина. 85-й полк наступал во втором эшелоне, приближаясь к Гурьеву. 331-й полк правым флангом приближался к Митину, левый фланг его простирался до деревни Быково, севернее деревни Перганово, по реке Ужица. Штаб дивизии находился на северо-западной окраине Дубовежья.
Во второй половине дня наступление продолжалось. К вечеру войска 100-й дивизии выбили противника из Радушна и Макаринок. В дивизию в это время пришла приятная весть: в «Красной звезде» и других центральных газетах напечатаны указы Президиума Верховного Совета СССР о награждении 355-го стрелкового полка орденом Ленина и 46-го гаубичного артиллерийского полка — орденом Красного Знамени, а также о награждении орденами и медалями большой группы сотовцев за мужество и отвагу, проявленные в боях на белорусской земле. В их числе орденом Ленина награждался старшина бронероты Ананий Семенович Слободяник, орденом Красного Знамени — генерал-майор Руссиянов и полковник Шварев, в числе награжденных были также Г.А. Гутник, АЛ. Елевич, С.Н. Бартош, А.П. Свешников, А.И. Помельников и другие. Звания Героя Советского Союза посмертно был удостоен старший сержант Яков Дмитриевич Беляев.
«Это радостное сообщение было тут же доведено до частей первого эшелона, — пишет А.П. Кузьмичев. — В подразделениях, находившихся во втором эшелоне, прошли короткие митинги. В ответ на высокие награды бойцы Сотой поклялись еще беспощаднее громить фашистских захватчиков».
В ночном бою наиболее успешно действовал 85-й стрелковый полк капитана Козина. Он прорвал оборону врага и вошел в Гурьево.
Разведчики отряда полковника Иванова в течение дня обследовали расположение войск противника в районе населенных пунктов
Большая Нежода и Софиевка. Установлены были скопления пехоты и артиллерии. Уже при возвращении к своим разведчики натолкнулись на засаду. Произошел короткий бой, в котором Петр Моисеенко был тяжело ранен. Красноармейцы доставили своего юного боевого товарища в медсанбат, а начальник разведотдела подполковник Гладченко представил его к награждению орденом Красного Знамени.
На левом фланге уверенно громила противника артиллерия 106-й дивизии майора Монахова. Накануне командиру группы разведчиков лейтенанту Евстратову была поставлена задача: ночью срочно достать «языка». Попытка захватить немца из засады не удалась. Тогда Евстратов решил достать «языка» из окопа. Бесшумно разведчики приблизились к передовым позициям противника. Лейтенант Евстратов вскочил в окоп и налетел на здоровенного фашиста — ростом больше ста восьмидесяти сантиметров и весом не менее восьмидесяти пяти килограммов. Завязалась схватка. На помощь лейтенанту подскочил старший сержант Дьяконов. Вдвоем они доставили великана в часть. На допросе он нарисовал передний край своей обороны. С рассветом по нему и ударила артиллерия, приданная дивизии Монахова. А затем пошла в атаку пехота. Ее ружейно-пулеметный и минометный огонь окончательно ошеломил противника. Когда бойцы с винтовками наперевес бросились в окопы, фашисты панически выскакивали из них и, не приняв боя, бежали. Особенно смело и храбро в атаке действовали красноармейцы подразделения Лобачева.
Кольцо окружения сжималось, но очень медленно, красноармейские подразделения несли большие потери, а командование армии требовало: «Наступать! Вперед на врага! Назад ни шагу!» Жуков все крепче верил: победа близка. Его оптимизм переходил к Ракутину. И действительно еще один день боев значительно приблизил поражение фашистов под Ельней.
В то время как войска Ракутина продолжали наступать, с одобрения Гитлера в восемь часов утра в штаб группы армий «Центр» вылетели главнокомандующий сухопутными войсками фельдмаршал Браухич и начальник штаба Гальдер. Последний в своем дневнике об этой вынужденной командировке оставил такую запись:
«2 сентября 1941 года. 73-й день войны.
8.00. — 18.00. — Вылет вместе с главкомом в штаб группы армий “Центр”. Там проводилось совещание по вопросам:
Обстановка на Восточном фронте. В результате обсуждения был сделан вывод о том, что следует отказаться от удержания дуги фронта у Ельни и приостановить на время дальнейшее продвижение на северном фланге группы армий.
Командующий группой армий (фельдмаршал фон Бок) докладывает о тяжелых потерях в личном составе. После того как 2-й танковой группе было передано все, что можно было вывести с других участков фронта, остались совершенно ничтожные резервы. 183-я пехотная дивизия передается в подчинение группы армий».
Такой вывод сделало командование гитлеровских сухопутных войск к концу дня. Это еще не означало массового отступления. Немцы упорно сопротивлялись натиску войск 24-й армии, и ее командование назначило на следующий день более мощный удар. Решено было ввести в бой отряд Иванова.
