Михаил Лубягов - В боях за Ельню. Первые шаги к победе
М.Д. Лубягов
В БОЯХ ЗА ЕЛЬНЮ.
Первые шаги к победе
Захватив город Ельню и окружавшие его селения, фашистское командование всеми силами стремилось расширить этот плацдарм, чрезвычайно выгодный для дальнейшего наступления. Но все попытки врага осуществить свои замыслы разбились о стойкое сопротивление наших частей. […]
В ожесточенных боях с фашистскими войсками наши бойцы, командиры, комиссары и политработники показали образцы доблести, мужества, бесстрашия. Тысячи героев, целые подразделения и части покрыли себя неувядаемой славой.
Генерал-майор К.И. РАКУТИН
(«Подробности взятия Ельни». «Красная звезда», № 214, И сентября 1941 г.)
Я кратко доложил И. В. Сталину ход сражений и общие итоги Ельнинской операции. Рассказал о доблестных соединениях, частях и их командирах, о потерях фашистских войск. […]
В результате успешно проведенной операции по разгрому ельнинской группировки противника в войсках фронта поднялось настроение, укрепилась вера в победу. Части увереннее встречали атаки противника, били его огнем и дружно переходили в контратаки.
Маршал Т.К. ЖУКОВ (Воспоминания и размышления. Т. 2. С. 127)
У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941—1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Но русский народ пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии.
И.В. СТАЛИН (Из выступления на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии 24 мая 1945 года)
Слово «Ельня» стало для всех предвестником нашей победы, оно переходило из уст в уста. А рядом с ним все чаще и чаще вставало новое имя — генерал Жуков. Знатоки утверждали: это тот самый, герой Халхин-Гола.
Трижды герой Советского Союза И.Н. КОЖЕДУБ («Неделя», 1986, № 49. С. 14)
Силой своего огня — пулей, снарядом, гранатой — Красная Армия доказала, по крайней мере в тех боях, очевидцем которых я оказался, что ей не страшны никакие немецкие заслоны. Танки взрывались гранатами, вражеские доты — снарядами, разве это не доказательства?
К концу недели, наблюдая битву за Смоленск, я познал почти все методы ведения современной войны и проникся глубочайшим восхищением бойцовскими качествами красноармейцев.
Эрскин КОЛДУЭЛЛ, американский писатель («Дорога на Смоленск», очерк о поездке в сентябре 1941 года в район освобожденной Ельни)
После войны я не раз слышал от старых солдат: «Кто не познал войну в сорок первом — начале сорок второго, тот не знает, что такое настоящая война». Пожалуй, они правы.
Главный маршал бронетанковых войск А.Х. БАБАДЖАНЯН (Дороги победы. С. 32)
ПРОЛОГ
РЕШЕНИЕ СТАВКИ
В Генеральном штабе Красной Армии уже на четвертый день войны над точкой, обозначавшей на топографической карте город Ельню, появилась ломаная красная линия. Первый заместитель начальника Генштаба генерал-лейтенант Николай Федорович Ватутин провел ее, анализируя оперативную обстановку на Западном фронте. Войска Красной Армии оказались там в трагической ситуации. Фашистские полчища, громя советские дивизии, приблизились к городу Минску. Становилось очевидным, что резервные армии, выдвигаемые из глубины страны в район Орши, Витебска, Смоленска, через несколько дней будут вынуждены принять на себя главный удар группы немецких армий «Центр», и тогда встанет вопрос о создании новой резервной линии обороны.
Исходя из этих соображений, Ватутин обозначил еще один рубеж развертывания резервных армий, в который попадал и древний, известный по многим событиям российской истории город Ельня.
На следующий день, 26 июня утром, в Ставке Главного командования Вооруженных сил СССР, председателем которой официально числился народный комиссар Семен Константинович Тимошенко, а фактическим руководителем был Иосиф Виссарионович Сталин, последний очень жестко поставил перед маршалом Тимошенко и генерал-лейтенантом Ватутиным прямой вопрос:
— Что можно сделать в сложившейся обстановке?
Услышав в ответ, что необходимо срочно вводить в действие выдвигаемые в район Витебска — Смоленска резервные армии, а в верхнем течении Днепра и Десны развернуть новые, Сталин задумался, с минуту молча шагал по кабинету, потом вдруг спросил:
— А какого мнения товарищ Жуков?
Георгий Константинович Жуков, начальник Генерального штаба, в это время по указанию Сталина находился в городе Тернополе, где занимался организацией обороны Юго-Западного фронта. Ни
Тимошенко, ни Ватутин, разумеется, не информировали его о своем предложении по Западному фронту. Услышав отрицательный ответ, Сталин после некоторого раздумья сказал:
— К исходу дня товарищ Жуков должен быть здесь.
Тут же Сталин приказал соединить его со штабом Юго-Западного фронта. Вскоре их разговор состоялся. Жуков в своей книге «Воспоминания и размышления» приводит сказанные ему слова Сталина:
— На Западном фронте сложилась тяжелая обстановка. Противник подошел к Минску. Непонятно, что происходит с Павловым. Маршал Кулик неизвестно где. Маршал Шапошников заболел. Можете вы немедленно вылететь в Москву?
— Сейчас переговорю с товарищами Кирпоносом и Пуркаевым о дальнейших действиях и выеду на аэродром, — ответил Георгий Константинович.
В Москву Жуков прилетел поздно вечером. О его прибытии Сталину сообщили с аэродрома, и когда он вошел в знакомый сталинский кабинет, Тимошенко и Ватутин опять были там. Сталин всем троим дал на размышление сорок минут.
По истечении отведенного времени нарком Тимошенко, начальник Генштаба Жуков и его первый заместитель Ватутин сообщили Сталину свое предложение: 13-й, 19-й, 20-й, 21-й и 22-й армиям немедленно занять оборону на рубеже: река Западная Двина — Полоцк — Орша — Могилев — Мозырь, а нам срочно приступить к подготовке обороны на тыловом рубеже по линии Селижарово — Смоленск — Рославль — Гомель силами 24-й и 28-й армий резерва Ставки. Под эту линию на карте попал и город Ельня.
Сталин утвердил предложение своих главных военачальников. Исполнителям были даны соответствующие распоряжения.
НА СТЫКЕ ДВУХ АРМИЙ
24-я армия формировалась из частей и соединений Сибирского военного округа. Высшее командное начальство окружного штаба возглавило все службы штаба. Командующий войсками СибВО генерал-лейтенант Степан Андрианович Калинин был утвержден командующим армией. Он хорошо знал командиров корпусов и дивизий, многих командиров полков и батальонов, на окружных учениях готовил их к боевым действиям в случае войны и вместе с ними совершенствовал свое полководческое мастерство.
Благодаря высокой мобилизационной готовности войск округа уже 26 июня началась погрузка дивизий армии в железнодорожные эшелоны, отправляющиеся на запад. В этот же день генерал-лейтенант Калинин с начальником штаба армии генерал-майором Петром Евстигнеевичем Глинским и командующими родами войск прибыл самолетом из Новосибирска в Москву.
Воинские соединения соседней 28-й армии дислоцировались в разных городах страны, с началом войны там же пополнялись личным составом до штатов военного времени и следовали в железнодорожных составах, точно не зная конечного пункта назначения. В качестве штаба армии был использован штаб Архангельского военного округа, командующий войсками округа генерал-лейтенант Владимир Яковлевич Качалов получил назначение на должность командующего армией. То, что штаб армии не был знаком с входившими в нее соединениями, а командирам этих соединений предстояло знакомиться с новым руководством, привыкать к его стилю и методам управления войсками, в какой-то степени усложняло работу как вышестоящих, так и подчиненных военачальников, но так диктовала военная обстановка.
Оба командарма прошли большой путь армейской жизни, имели огромный опыт руководства войсками, боевое крещение получили еще в молодые годы на фронтах Первой мировой войны.
Крестьянский сын из небольшого села, примыкавшего к подмосковному городу Егорьевску, Степан Калинин в 1915 году в качестве унтер-офицера царской армии участвовал в боях под Варшавой и Ловичем, ходил в атаки и отступал, держал оборону на берегу небольшой речки Равка. Тут и задела его разрывная пуля, рана оказалась тяжелой, рваной. Пришлось несколько месяцев лечиться в госпитале, а потом — опять фронт, в составе того же 220-го Скопинского полка, но уже севернее Молодечно. Опять бои, контузия. Во время службы в запасном полку в одной из брянских гимназий сдал экзамены за шесть классов, мечтал попасть в школу прапорщиков, но снова отправили на фронт. В полк прибыл в январе 1917 года, когда беспрерывно шли солдатские митинги с требованием кончать войну.
