Алекс Бухнер - Восточный фронт. Черкассы. Тернополь. Крым. Витебск. Бобруйск. Броды. Яссы. Кишинев. 1944
Катастрофа 6-й армии подходила к своему апогею.
Все еще боеспособные части на западной и юго-западной границах котла — и в особенности в окрестностях Гура-Галбеней -предприняли последнюю и решительную попытку прорыва вечером 25-го и в ночь на 26 августа.
Возглавили прорыв самые боеспособные подразделения, двигаясь навстречу непрекращающемуся урагану вражеского огня. Множество раз им пришлось штурмовать и прорывать заслоны неприятеля. Когда его огонь становился еще интенсивнее, подтягивались новые, в спешке сформированные ударные группы со штурмовыми орудиями, проламывавшие вражеские заслоны. За ними беспорядочной толпой двигались тысячи солдат и транспортных средств.
Утром 26 августа советские войска с юго-востока от Минжира попытались всеми имеющимися у них силами и средствами предотвратить прорыв. С громадным напряжением сил удалось сохранить брешь в рядах советских войск, через которую в полном беспорядке рвались ведущие огонь, бегущие, потерявшие голову немецкие солдаты. По участку прорыва вели сосредоточенный огонь вражеские танки, противотанковые орудия, реактивные минометы и артиллерия всех калибров.
Солдаты лавировали между взлетающими в небо фонтанами земли от разрывов, за ними громыхали переполненные грузовики, продираясь сквозь вихри вражеского огня. Из тех орудий, которые удалось доставить сюда, солдаты выпускали по врагу последние снаряды. Смерть собирала обильный урожай в плотных толпах прорывающихся людей, у которых в голове была только одна мысль: туда, к Пруту, — навстречу свободе — туда, где их еще должны ждать боевые товарищи...
Остров на Пруте стал ловушкой
И вот, наконец, на холмах под Минжиром — узлы обороны, германская форма, стальные каски и пехотинцы на оборонительных позициях. Но при приближении к ним разочарование во всем этом было безграничным. То, что мы увидели, оказалось никакой не новой линией фронта, но всего лишь небольшим плацдармом на восточном берегу Прута, который был образован ранее отведенными сюда частями 282-й дивизии для приема стекающихся сюда со всех сторон остатков 6-й армии.
К этому времени здесь собралось от 10 до 15 тысяч человек. В ближайшие дни их должно было стать еще около 20 тысяч человек, ну, может быть, подтянется еще пара тысяч — но никак не больше. Около 20 тысяч германских солдат смогли проложить себе путь к Пруту. Всего 20 тысяч из более чем 170 тысяч (численность 18 окруженных дивизий здесь занижена. — Ред.), которые были в 6-й армии!
Внутри обширного котла, в который была заключена 6-я армия, все подходило к концу. Рассеченная на три мелких котла, которые со всех сторон простреливались наступавшим неприятелем, все больше сжимаясь под его напором, основная масса 6-й армии, не сумевшая прорваться, погибала там в последних беспорядочных сражениях, в водовороте хаоса и отчаяния.
Еще был слышен гул битвы, который становился с каждым днем все слабее и слабее. К 28 августа — по другим данным, к 30 августа — все бои и сражения 6-й армии в котле между Кишиневом, Онештами, Гура-Галбеней завершились.
Над XXX, XXXXIV и LII армейскими корпусами, в составе которых было 11 германских дивизий, опустилась вечная тишина. Об их последних днях не существует никаких достоверных известий. Около 150 тысяч германских солдат остались лежать где-то в лесах, долинах и селах, были взяты в плен, пропали без вести, канули в небытие...
Однако оставалось еще более 20 тысяч солдат и офицеров, остатки нескольких корпусов и дивизий (7 из 18 окруженных дивизий 6-й армии), которые уже считали, что плацдарм на Пруте уже и есть новый германский фронт, но, однако, были под защитой всего лишь этого плацдарма на узкой полоске берега. Вслед за первым их разочарованием последовало второе — мосты через Прут были взорваны, переправ поблизости нет, строительные материалы для оборудования плацдарма отсутствуют. Вздувшаяся после недавних проливных дождей бурная река шириной около 30 метров закрывала путь к дальнейшему отступлению.
А если еще возможно нарастание ужасных происшествий, то именно здесь это и происходило. Прут воистину стал неким филиалом ада. Тысячи и тысячи загнанных, смертельно усталых, отчаявшихся солдат, многие из которых были ранены, постепенно собрались на восточном берегу реки. Последние остававшиеся у них орудия, тяжелое оружие и транспортные средства были взорваны или утоплены в Пруте. В самую гущу этой толпы уже вел огонь враг. Чтобы спастись от него, люди стали бросаться в воду, многие из них утонули. Ко всему привычные саперы начали в этот же день, 26 августа, сооружать переправочные средства из немногих еще имеющихся десантных лодок и всяких подручных материалов, на которых тут же стали переправлять солдат на другой берег реки. Снаряды то и дело рвались в реке, в небо поднимались столбы воды. Русские вели огонь по многочисленным переправам из орудий и минометов, им удалось помешать сооружению импровизированного моста и вызвать тяжелые потери.
Всех тех, кто уже перебрался через реку и смог было облегченно вздохнуть, ожидало третье горькое разочарование. К общему ужасу, стало понятно, что это вовсе не западный берег. Немецкие солдаты находились на своего рода островоподобной низменности длиной 5-6 километров и площадью около 2 квадратных километров, при этом сильно заболоченной, вытянутой между двух рукавов Прута. Когда первые попавшие сюда солдаты все-таки нашли тропу между болот, ручьев и трясин к небольшому твердому участку берега и перебрались через западный рукав Прута, к селению Стэнилешти, то тут они испытали величайшее и повергшее их в ужас разочарование: на той стороне их ждали отнюдь не их боевые товарищи, как они надеялись, — но русские. Противник уже занял и западный берег реки!
Но где же тогда находилась «корпусная группа Мита», которая еще должна была быть где-то к западу от Прута? Она была именно здесь, даже совсем близко. Лишь какие-то 20 километров отделяли «корпусную группу» от остатков 6-й армии. Но они не могли найти друг друга, не могли совместно действовать, поскольку ничего не знали друг о друге. И кроме того — между ними, а также и вокруг Хуши — располагались три советские дивизии и части танкового корпуса, которые были готовы начать окружение «корпусной группы».
Всю ночь на 27 августа и весь последующий день в основном происходила переправа с восточного берега реки на остров в русле Прута. На высотах восточнее реки, где находились оборонительные рубежи плацдарма, все еще продолжались тяжелые бои — там удерживавшие плацдарм части отбивали атаки русских с востока, предотвращая их продвижение к самому Пруту. Наши боевые товарищи держались, несмотря на явно безнадежное положение, не давая врагу пробиться к реке. Появились советские офицеры, сопровождаемые солдатом с белым флагом. Это были парламентеры, которые хотели вести переговоры о капитуляции. Их не стали выслушивать и отправили обратно. Вечером 27 августа в 22.00 плацдарм был оставлен, его последние германские защитники переправились через восточный рукав реки.
Тем временем на речном острове, как селедки в бочке, рядами лежали тысячи германских солдат, в том числе и генералы, командовавшие XXX, LII и XXXXIV корпусами. После недели непрерывных боев и пешего отступления по палящей жаре, скорее похожего на беспорядочное бегство, преследуемые танками и моторизованной пехотой противника, постоянно атакуемые с воздуха вражеской авиацией, измотанные и смертельно уставшие солдаты вместе со своими офицерами и генералами, страдая от голода и жажды, вжимались в землю, ища укрытия в камышах, кустарниках, среди невысоких деревьев.
Нет, эти прижавшиеся друг к другу остатки соединений, частей и подразделений уже не были теми корпусами и дивизиями, уже давно не были теми полками, батальонами и ротами, не были теми боевыми группами, какими они были еще вчера и позавчера, — теперь они представляли собой нечто другое — вырвавшуюся из огромного котла толпу солдат, многие из которых потеряли вооружение, а другие имели при себе лишь легкое стрелковое оружие. У них было только то, что они имели на своем теле, — и еще крохотная искра надежды на то, что они могут избежать роковой судьбы.
Ни один человек не представлял, что с ним будет завтра.
Генералы в небольшой рощице совещались, снова вырабатывая план прорыва, офицеры пытались сформировать новые боевые группы и сплотить их.
Но все же в ночь с 27 на 28 августа намечаемый прорыв на западный берег осуществить не удалось, поскольку предусмотренные для него солдаты, которые первыми должны были пробить брешь в позициях врага, в темноте забрели в трясину. Пришлось перенести запланированный прорыв через западный рукав Прута на следующую ночь. Однако он так и не был осуществлен...
Обер-лейтенант Барон из 444-го разведывательного батальона корпуса пережил эти часы[139]:
