Сергей Ченнык - Вторжение
Санитарных потерь успешно избежали лишь солдаты 3-го полка спаги, привычные к условиям жизни в самых трудных условиях и которых их командир, молодой, но опытный лейтенант де Молен, разместил в продуваемом ветром месте. По иронии судьбы, оно оказалось рядом с кладбищем, на котором ежедневно предавали земле отправившихся на рандеву с всевышним французских солдат и офицеров.{487}
Лагерь Легкой дивизии в Варне. Худ. [енри Клиффорд (Henry Clifford). 1854 г.Для этой нерадостной миссии использовали солдат штрафных рот, сформированных в экстренном порядке, чтобы выполнять тяжелые работы. В другое время эти солдаты получили бы каторжные кандалы и кирку впридачу, если не десяток пуль от расстрельного взвода. Но теперь они были просто необходимы для похоронных нужд, для переноски тяжелых грузов, для несения службы и т. д. Благодаря им были спасены жизни многих солдат, без сил лежавших у своих палаток. В последующем все штрафники были прощены за их самоотверженный труд.{488} Место на кладбище доставалось не всем. Первое, что увидел капитан Виндхам, когда корабль входил в Балчик, был плававший в воде труп французского зуава.{489}
Потому, когда пришло время погрузки на транспорты, все почувствовали облегчение. Настроение солдат, покидающих негостеприимный берег Болгарии, несмотря на грядущие опасности войны, было приподнятым. Они были готовы плыть куда угодно, сражаться хоть с самим дьяволом, лишь бы этот враг был перед их фронтом. Лучшим зрелищем мог быть только вид скрывающегося за горизонтом берега Болгарии. Будущий генерал Монтодон вспоминал, что 1-я дивизия, «…которая должна сесть на корабль в Варне вместе с английской армией.., с истинным воодушевлением и энтузиазмом радостно готовится покинуть эту проклятую землю».{490}
Маршал Сент-Арно писал брату о той радости, с которой войска оставили за кормой кораблей страшную землю Болгарии. «Я потеряю меньше людей, штурмуя Севастополь, чем уже потерял от болезней».{491} В письме жене он надеялся, что через месяц сможет закончить кампанию.{492}
Статистика заболеваний личного состава французской армии{493} Дислокация и принадлежн. госпиталя Дата первого инфициров. Дата максимальн. интенсивности заболевания Длительн. (суток) Количество Поступ. Умерло Варна, все госпитали 3 июля 30 июля — 6 августа 48 2674 1525 Добруджа, 1-я дивизия 21–26 июля 4 августа 30 2568 1886 2-я дивизия 26 июля 4 августа 25 518 354 3-я дивизия 26 июля 4 августа 8 56 34 Турки 26 июля 27–28 июля 8 250 200 Галлиполи, госпитали 7 июля 17–20 июля 30 1184 736 Константиноп. госпиталь де Малтепе 6 июля 18 июля 15–20 83 31 Госпиталь де Пере 16 июля 18 июля 15–20 46 26 Нагара, госпиталь 11 июля 14 июля 10 49 24 Пирей, госпиталь 7 июля 8 июля, 9 августа 40 396 249 Андрианополь, госпиталь 11 августа 14 августа 10 18 8 В полках 300 110 ВСЕГО 8142 5183Болезнь косила не только армию, но и моряков. Французский флот к 3 (15) августа потерял 800 человек, еще 1200 были больны. Смерть так умело делала свое дело, что вскоре стало явным еще одно из самых зловещих опасений — постепенно флот становится все менее и менее готовым вести бой. Насколько мало боеспособны были экипажи кораблей союзников, свидетельствуют цифры — за две недели болезни вывели из строя 600 человек из 2000 человек экипажей двух флагманов французского флота. Особенно тяжело было на трехпалубных линейных кораблях, где на сравнительно небольшой территории скопилась большая масса людей.{494} На «Виль де Пари» заболело 140 человек (умерло 40){495}, на «Монтебелло» — 240.{496} «Сюффрен» имел на борту 100 больных, 20 умерли. Для французов это было чувствительным. На флоте начинался кадровый голод.
«…Во французском флоте в Крымскую войну ситуация с личным составом была до некоторой степени напряженной. Inscrits, призываемые на службу во второй раз, выражали свое недовольство. Жалованье было достаточно приличным для 20-летнего холостяка — но взрослый женатый моряк вряд ли был доволен, когда его по levee extraordinaires призывали на службу, так как понимал, что в этом случае денег вряд ли хватит, чтобы спасти его семью от нужды. Конечно, inscription могла превратиться в тяжелое бремя. Государственная материальная поддержка семей и частная благотворительность поспособствовали тому, чтобы мнение моряков о финансовой стороне проблемы в 1854–1855 годах изменилось, и мобилизация продолжилась. Но даже и после этого ощущалась нехватка людей: проблема была не в нежелании служить, а в недостаточном количестве моряков во Франции».{497}
Если армия была готова хоть сию минуту бежать на корабли, то у моряков было свое иное мнение. Многие из начальников не решались начинать погрузку, опасаясь, что на кораблях болезнь никого не оставит в живых.{498}
АНГЛИЙСКИЙ КОНТИНГЕНТ
У англичан начало эпидемии не отличалось от французов. Подполковник Лайсонс назвал эпидемию холеры событием, нарушившим монотонный распорядок жизни армии вторжения. Он писал, что однажды утром к нему в палатку явился с докладом сержант и доложил, что один из солдат, направленный накануне в госпиталь, болен холерой. Это подтвердил помощник полкового врача. На следующий день больных было пятеро, трое из них умерли. Потом еще четверо.{499} Прогрессия быстро становилась арифметической…
Версии появления эпидемии среди англичан тоже не сильно разнятся с французскими. Основная — местность, идеально подходящая для развития инфекций. Сама территория от Варны до Дуная, представлявшая смесь степей и болот, в летнее время превращалась в опасную для жизни. А когда к этому добавились огромное скопление людей, высокая температура воздуха, грязь Варны, мусорные свалки, крысы, получилась гремучая смесь, ставшая идеальной предпосылкой для того, чтобы в кратчайшее время заболевание превратилось в эпидемию.{500} Лейтенант Кэрри из 79-го шотландского полка добавил к этому перечню распространяющих микробов москитов.{501}
Есть и другие версии. В истории 23-го Уэльского фузилерного полка появление холеры связывают с резким ухудшением качества пищи. Мясо и хлеб после перехода из лагеря Алладин в лагерь Монастыр стали плохого качества. Солдаты слабели, становясь легкой добычей для коварной болезни.
Отхожие места не обрабатывались. В результате почва, пропитанная отходами, в том числе и человеческой жизнедеятельности, была источником болезнетворных бактерий. Средств профилактики не хватало или не было вообще. Из-за провалов в работе Медицинского департамента хронически не хватало медикаментов. Солдаты вынуждены были использовать в их качестве преимущественно дубовую кору.{502}
