Олег Бэйда - Французский легион на службе Гитлеру. 1941-1944 гг.
Не лояльное к оккупантам население делилось ими на две категории: «пособник бандитов» («Bandenhelfer») и «подозреваемый в связях с бандитами» («Bandenverdächtige»). «Пособников» уничтожали всегда; формально «подозрительных лиц» должны были отправлять в концлагеря (приказ Гиммлера от января 1943 г.), однако чаще их также убивали{273}. Колониальная политика совмещалась с использованием местных жителей для формирования коллаборационистских подразделений: некоторые военные либо не разделяли нацистской идеологии, либо поступались ей в целях военной целесообразности. Они считали, что тактика покорения Востока и превращения его в колонию контрпродуктивна. Гитлер, с одной стороны, не одобрял этого, руководствуясь «восточной политикой»; с другой стороны, он разрешал формировать легионы (опять же, с рядом ограничений) из «восточных народов».
Каков вывод? Местное население, в контексте осуществления заданных колониальных и эксплуатационных целей, не подвергалось тотальному уничтожению, как те же евреи, однако воспринималось как «низкокачественное» и равным не считалось. При этом из числа этого же населения вербовалась полиция и из числа этого же населения люди угонялись на принудительные работы. Немецкий специалист Кнопп считает, что гражданские лица оставались «бесправной массой», поступать с которой можно было по собственному усмотрению{274}. Это отношение и позволило аптипартизанской борьбе принять беспощадные формы.
Целью большинства операций являлась ликвидация партизанских сил; для осуществления этого применялись различные методы боевых действий{275}. Был также «метод создания “мертвых зон”». Кнопп считает, что этот метод все чаще начал использоваться с 1943 г. При таком подходе часть гражданского населения эвакуировалась из больших областей, а всех оставшихся после этого признавали партизанами и планомерно убивали{276}.
Все эти действия преследовали цель подавления и ликвидации партизанского движения. Попутно шел захват ресурсов, а также уничтожение как можно большего количества гражданского населения, которое, с точки зрения оккупационных властей, сотрудничает или помогает партизанам (например, обеспечивает их продовольствием).
Подобная политика не принесла нацистской администрации ничего, кроме озлобления населения, определенная часть которого до этого старалась сохранять нейтралитет и хоть как-то выжить в развернувшемся вокруг хаосе войны. Уничтожение деревень приводило к тому, что жители уходили в лес к партизанам или начинали сотрудничать с ними, что вновь запускало механизм репрессий. Одна жестокость накладывалась на другую, вызывая взаимное «озверение» сторон. Особую остроту войне за линией фронта придавали элементы гражданского противостояния в среде местного населения: в партизанской войне не было «чистых категорий», т.е. только лишь оккупационных войск и партизан.
В соответствии с заданными целями войны на Востоке выходили и приказы, которые в той или иной мере регулировали отношение к населению и поведение военнослужащих на оккупированных территориях. Самым известным в этом отношении является приказ Кейтеля от 13 мая 1941 г. «О применении военной подсудности в районе операции “Барбаросса”»{277}. Общий колонизаторский настрой «восточного похода» в достаточной степени объясняет появление подобных «разрешающих» приказов, с санкциями на любые меры.
Однако на уровне «пониже» иногда были и «смягчающие» приказы, запрещавшие уничтожать мирное население{278}. Их появление можно объяснить тем, что некоторые офицеры были настроены антинацистски и осознавали, что проводимая политика ведет к краху.
В той же Франции, где также велась борьба с подпольем, приказа о подсудности не выходило, что указывает на разные системы оценок для разных народов. Тем не менее немцы также подавляли партизан во Франции и убивали заложников из числа заключенных: число расстрелянных по двум зонам составляет 29 660; в Париже расстреляли 11 000.{279} Важным тут является момент осознания сути противостояния: если во Франции, Греции и Италии борьба с партизанами имела характер борьбы с помехой в войне (например, диверсанты и шпионы), то в СССР, Польше и на Балканах это было уничтожение идеологического врага{280}.
Важным документом стала директива № 46 «Основные указания для усиления борьбы с бандитизмом на Востоке», изданная Гитлером 18 августа 1942 г.{281} Подобная формулировка официально ставила партизан вне закона, обозначая их как «бандитов»; соответственно, и борьба с ними приравнивалась к борьбе с бандитизмом. В самой директиве давались конкретные рекомендации: так, необходимо было применять любые методы для подавления партизанского сопротивления и тех, кто его поддерживает{282}. Эта директива предварялась специальным приказом, который запрещал использовать в официальных сводках слово «партизан» и заменять его на «бандит»{283}. Приказ был доведен и до легионеров французского полка{284}. Позже директива была дополнена{285}.
Всего за годы войны на территории Белоруссии действовало 15 дивизий; помимо них, службу по охране порядка в тыловом районе группы армий «Центр» несли 229 отдельных пехотных рот, 12 противотанковых рот, 9 рот тяжелого оружия и 11 артиллерийских батарей, плюс некоторые словацкие части и ЛФД{286}.
10 мая 1942 г. III батальон ЛФД под командованием полковника Альбера Дюкро, в составе штабной роты и трех стрелковых рот, покинул лагерь в Дебице и начал свое продвижение в Белоруссию. Штабной ротой командовал капитан Мишель Зегрэ; 9-й ротой — лейтенант Люсьен Меле- ар; 10-й — лейтенант Морис Беррэ; 11-й — капитан Андрэ Демессин. Всего 526 французов и 44 немца{287}. 15 мая подразделение прибыло на станцию Починок, что примерно в 60 километрах юго-западнее Смоленска. Отсюда французы пехотным маршем продолжили свой путь до села Балтутино, расположенного на реке Волость[15].
221-я ОХРАННАЯ ДИВИЗИЯ. III БАТАЛЬОН (май 1942 — июль 1943 г.)
Из-за грязи и тяжелых погодных условий продвижение заняло 3 дня. Во время марша французы нашли могилы своих соотечественников, солдат Великой армии, похороненных здесь в 1812 г. В Балтутино французы прибыли 18 мая. Теперь батальон закрепили за 221-й охранной дивизией, находившейся под командованием генерал-лейтенанта Хуберта Лендле (до этого дивизией командовал генерал-лейтенант Иогашх Пфлюгбайл), с которой ему предстояло участвовать в антипартизанских операциях{288}. Французов прикрепили к 44-му полку, которым командовал полковник Рюлинг{289}. Еще один источник утверждает, что III батальон был подчинен 221-й охранной дивизии еще 15 мая{290}.
III батальон заменил 974-й батальон, который был расположен в местечке Холмы[16]. 974-й батальон понес очень тяжелые потери в зимних боях, сократившись до 200 человек. Теперь в Холмах стоял штаб III батальона, 9-я рота заняла Галантно и Кособуки, 10-я — Смородино (позже — Корявку), 11-я — Павлово[17]. Интересно то, что деревни Смородино не удалось обнаружить в источниках, посвященных географии района. Существует только деревня Бородино, рядом с Кособуками, где стояли французы. Вполне возможно, что французы были не в восторге от известных аллюзий, поэтому название либо по этой причине, либо по ошибке в документах идет как «Смородино».
Батальон занял позицию в 4 километрах между деревнями Дятловка[18] и Павлово. Перед фронтом батальона находились части 1-й гвардейской кавалерийской дивизии и подразделения 3-го полка партизанской дивизии «Дедушка», которые скрывались в местных лесах; число последних оценивалось примерно в 2 тысячи человек. Из-за плохой погоды все дороги развезло, и немцы не предпринимали никаких крупных шагов из-за непроходимости транспорта в течение 10 дней, почти до самого начала июня. Вся активность ограничивалась лишь рейдами небольших патрульных групп и редкими одиночными перестрелками{291}.
Прежде чем переходить непосредственно к описанию антипартизанских операций с участием французов, необходимо разобраться, в какой обстановке находились немецкие и французские подразделения. Легионеры, сами того не ведая, попали в сложный переплет: в конце весны — в начале лета 1942 г. 221-я охранная дивизия, совместно с другими частями оккупационных войск, проводила операции но уничтожению 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта П.А. Белова. На начало июня 1942 г. корпус Белова, имевший статус «особой группы войск», состоял из регулярных частей и партизанских формирований смоленских партизан, которые ему подчинялись.
Разведка партизан пыталась установить противостоящие им части. Так, штаб Белова в донесении от 13 мая 1942 г., который был направлен в штаб Западного фронта, сообщал: «Противник перед фронтом… третьего партизанского полка “Дедушка” — Добромино, Юраково, Орлово, Бородино, Синяки, Филимоны, Выползово, свх. Беззабот, Чанцово, Дорогинино, Богадилино — части 221 ид»{292}.[19] Как видно, партизанам удалось установить, что в Бородино — деревня, в которую должны были прибыть французы — ив других населенных пунктах располагаются части 221-й пехотной (охранной) дивизии.
