Олег Бэйда - Французский легион на службе Гитлеру. 1941-1944 гг.
ПЕРЕФОРМИРОВАНИЕ 638-ГО ПЕХОТНОГО ПОЛКА
(декабрь 1941 — май 1942 гг.)
Немецкое командование решило, что ЛФД просто не готов к несению фронтовой службы, а значит, его нужно было переформировать, значительно очистить от неудовлетворительных кадров, переобучить, включить в состав части немецких офицеров.
Глава оперативного управления 7-й пехотной дивизии подполковник Райхст оставил о легионе следующий отзыв: «Люди доказали свое желание сражаться, но они испытывают острый недостаток в военной подготовке. Унтер- офицеры хороши в общем, но не могут проявить себя, так как их начальники некомпетентны. Офицеры не способны и завербованы лишь согласно политическим критериям»{249}. Он также считал, что легиону не хватает «организационного таланта, немецкой тщательности, осознания необходимости содержать оружие и снаряжение в исправности, а также умения заботиться о лошадях»{250}.
Фон Габленц делал особенный упор на обновление офицерского состава и тщательную военную подготовку. Оп также предложил наградить 10 бойцов ЛФД Железными крестами и объявить 200 благодарностей. Награждение произошло 3 марта 1942 г. в Крушине.
8 декабря французы собрались в деревне Новомихайловское. Им нужно было добраться до Смоленска; они выступили в путь 12 декабря. В этот же день фон Габленц обратился к легионерам с благодарственным адресом: «Французские легионеры, в тяжелые времена, которые выпали вашей стране, вы пришли, чтобы присоединиться к армии Фюрера и победить врага нашей европейской культуры: большевизм. […] Мы, немецкие солдаты, всегда считаем за честь скрепить наше боевое братство как гарантию наступления новых времен, проливая нашу кровь вместе на поле битвы. Как командующий вашей дивизией, я выражаю вам мою признательность и мое искреннее восхищение вашей отвагой. Вместе с нашим предводителем в борьбе с большевизмом Адольфом Гитлером! Да здравствует счастливая Франция в Единой Европе!»{251} 16 декабря примерно в тех же выражениях фон Габненц написал письмо Лабонну.
Отступление было очень тяжелым: легионеры были насквозь больны, вши разносили заразу, мороз не ослабевал. Вермахт также стал отступать под ударами РККА: ни сопротивление на автомагистрали, ни упорство гренадеров и артиллерийских дивизионов 197-й пехотной дивизии, ни противодействие 7-й пехотной дивизии, в рядах которой и были легионеры, не смогли сдержать угрозу, нависшую над VII и IX армейскими корпусами. К 14 декабря красноармейцы прорвались к северу от- шоссе, поэтому фронт был отодвинут по всему правому флангу 4-й танковой группы. Новым рубежом обороны стала линия по реке Рузе. Целью немцев было прорваться через барьер в тылу; было отдано и разрешение на оставление техники, дабы спасти только личный состав. Французы так и сделали, бросив тяжелое вооружение. Как писал Карель, «слова команд на языке Наполеона уносились прочь ледяным ветром во мрак ночи — точь-в-точь как 129 лет назад»{252}.
Легионерам нужно было прошагать более 250 километров и достигнуть Зарьево в Смоленской области. 15 декабря полк был в Рузе{253}. Этот марш занял у них несколько недель.
Пока легионеры отступали, в советской печати появилось упоминание о них. В номере газеты «Известия» от 19 декабря 1941 г. практически половина статьи, посвященной ситуации на фронте, была отведена ЛФД. Мы приводим часть текста, относящуюся к легиону, полностью, сопроводив се краткими комментариями.
«Среди разгромленных на Можайском направлении частей немецкой армии оказался французский “добровольческий“ легион двухбатальонного состава.
Это тот самый французский легион, о котором недавно германское информационное бюро поведало миру, что он “принимает участие в борьбе против большевизма и создал гимн, в котором проявляется дух войск и их политические устремления”. Вот начальные строки этого “гимна”: “Чтобы вам помочь, мы объявили себя добровольцами, ради вас бьются наши сердца. Мы — добрые французы. Как хорошие добровольцы, мы уничтожим ложь и террор…” [музыка марша ЛФД известна, но текст гимна не удалось найти. — О.Б.].
Итак, сердца “добрых французов” из легиона полковника Лябонна [Лабонна] бьются ради гитлеровских бандитов, поработивших Францию. Надо отдать должное этим “добрым французам”, — они усердно помогают немецкой грабь-армии в зверствах, чинимых ею над мирным населением. Мы незнаем точно, чьих грязных рук кровавое дело, о котором скупо рассказывает следующий акт, составленный позавчера бойцами и командирами части лейтенанта Н.А. Кузнецова: “При взятии деревень Васильевское и Поречье в лесу между этими двумя селениями мы обнаружили трупы двух девушек, имена которых не установлены. У одной распорот живот и изрезаны груди и рот забит тряпкой. У второй изрезан рот и отрезан язык…“
Возможно, это злодеяние совершили солдаты генерала Маркграфа. Но не исключено, что в нем повинны легионеры Лябонна [документального подтверждения пока найти не удалось. — О.Б.]. Они были не только соседями на Восточном фронте. Своим поведением и замашками эти насильники, грабители и убийцы ничем не отличались друг от друга. Последнее станет понятно, если сказать, что легион состоит из отбросов общества, продавшихся Гитлеру, который посулил каждому солдату легиона от 2.400 до 3.000 франков и офицерам — от б. 000 до 8.620 франков [неженатый солдат на передовой получал 2400, женатый — 3000; неженатый лейтенант — 6820, женатый — 8020. — О.Б.].
Легион был сформирован в Париже в октябре этого года при участии небезызвестного Жака Дорио, троцкиста и предателя французского народа [политически легион несомненно начал свой путь в Париже, в июле; фактическое формирование в октябре было уже в Польше. — О.Б.]. Дорио — офицер этого батальона. Вместе со всеми легионерами, отправляясь на Восточный фронт, он повторил присягу на верность Гитлеру, зачитанную на параде в Кракове [присяги в Кракове не было. — О.Б.]:
“Именем бога приношу эту священную клятву в том, что буду выказывать беспрекословное послушание верховному главнокомандующему германской армии Адольфу Гитлеру в его борьбе против большевизма и, как бесстрашный солдат, готов во исполнение этой клятвы отдать свою жизнь”.
Большая часть легионеров и отдала свою жизнь под ударами советских воинов [большая часть легионеров не участвовала в боях; именно безвозвратные потери, а не по страдавшие от мороза, болезней и потерявшиеся, не так велики. — О.Б.].
Недавно на сторону Красной Армии перешел капрал легиона Жан Берни. Он десять лет служил в колониальных войсках Франции — в Алжире, Сирии, Марокко. Он показал, что в его роте за двенадцать дней боев из 120 человек осталось 40, остальные убиты, ранены, обморожены.— При вербовке нам говорили, что мы едем встать против коммунистов, — говорил Жан Бетти. — Но, находясь в России среди немецких солдат, которые занимаются грабежом крестьян, я убедился в несправедливости этой войны и понял, что я обманут вербовщиками.
В легионе начался разброд и немецкое командование отозвало его сейчас с фронта»{254}.
1 января, по данным оперативного сообщения (оперотдел №1515/41, секр.), 63 8-й пехотный полк был подчинен командующему тылом группы армий «Центр» для использования по охране железнодорожной линии и шоссе Смоленск — Витебск{255}. Наконец 8 января 1942 г. французы прибыли в Зарьево. Здесь их подобрали немецкие грузовики; 10 января легионеры временно разместились в Смоленске. 12 января они сели на поезд, который доставил их в Белоруссию: I батальон разместился но прибытии в Лиозно, II — в Заольше{256}.
ЛФД производил удручающее впечатление. Моральное состояние французских военнослужащих было крайне низким. Солдаты не испытывали большого доверия к своим командирам, а начальники, в свою очередь, не доверяли своим подчиненным. Почти не было лошадей, все тяжелое оружие бросили на фронте. Немцы были недовольны. Последовали немедленные меры по исправлению ситуации: 6 офицеров были признаны негодными к службе и их отправили во Францию или в Дебицу. 13-ю и 14-ю роты временно распустили, т.к. вся их матчасть осталась под Дютьково. В два батальона послали бывших советских военнопленных и некоторых немцев, чтобы они ухаживали за лошадьми (французы практически не умели этою[14]). Помимо этого, немцы дали легионерам пять грузовиков и три мотоцикла, для повышения мобильности. Увеличили и количество немецких офицеров, для поддержания связи.
29 января 4-й обер-квартирмейстер Генштаба вермахта, ведавший вопросами разведки, генерал-майор Герхард Мацки послал сообщение о французских добровольцах. Гальдер оставил упоминание об этом сообщении, но, к сожалению, не сказал, что в нем говорилось{257}.
