Музафер Дзасохов - На берегу Уршдона
Мне самому через четыре дня предстояло покинуть дом, оставить Бади и Дунетхан. А что, если мне не уезжать? Ведь обстоятельства так складываются, что учиться я пока не могу, видно, не пришло еще мое время. Как говорят, не знаешь, где можно прилечь, а уже ноги хочешь вытянуть.
Но Бади и Дунетхан даже не захотели меня слушать. Если, говорят, ты не пойдешь в институт, мы бросим школу.
И я решил собираться в дорогу. Из двух чемоданов, что у нас были, я взял тот, что побольше, и стал укладывать свои вещи. Положил туда и ремень Баппу с серебряными насечками, и рубашку.
Место в общежитии, что было рядом с институтом, мне, конечно, не дали. Объяснили, что живут в нем только старшекурсники. Поэтому вручили мне направление в другое общежитие, на второй этаж, в шестнадцатую комнату.
Те четверо ребят, которые оказались моими соседями по комнате, были постарше меня. Как я понял, они и в прошлом году жили вместе.
Первым долгом они спросили у меня, с какого я факультета, а потом уже поинтересовались, откуда я родом. Когда я сказал, что из Барагуына, они заулыбались. Парень невысокого роста, остроносый и большеглазый, громко и торжественно провозгласил:
— Гости из Барагуына!
Я как-то уже слышал подобные слова в спортзале, но что они означали, не знал.
Итак, я познакомился с моими новыми товарищами и узнал их имена: Коста, Афай, Албор и Анкал.
Самым разговорчивым из них оказался Коста. Он обрушил на меня град вопросов. Не дожидаясь моего ответа на один вопрос, он тут же задавал следующий:
— Почему говорят — гости из Барагуына? — спросил меня Коста.
— Не знаю.
— Как, ты ведь из Барагуына!
— Но я прежде этого не слышал.
— А у нас в селе часто так говорят, — подтвердил Анкал.
— О ком так говорят? — поинтересовался я.
— Да о ком угодно, — сказал Коста. — Если где-нибудь появляется новый человек, то вместо «Здравствуй» ему говорят: «Гости из Барагуына!»
— А у нас говорят: гости из Ставд-Дурта! — сказал Анкал. — А, танцуя, иногда кричат: «Елхотт».
Все это было для меня новым, и я слушал ребят с удивлением. Но более всего меня удивили слова «Гости из Барагуына». Конечно, мне было приятно, что о нашем селе знают и в других местах Осетии, но все же было у меня и сомнение: вдруг эти слова произносятся в насмешку. Но почему все же так говорят? Должно быть, с этим связана какая-нибудь необычная история, иначе не прослышали бы об этом в других селах, ведь мои новые товарищи из разных мест!..
Кровать мне досталась возле окна. Я подвинул чемодан и стал переодеваться.
— Может быть, это место тебе не нравится? — спросил меня Анкал. — Тогда поменяемся, — он показал на свою постель. — Я ведь тоже только сегодня приехал.
— Мне и здесь будет хорошо, — ответил я.
И тут каждый стал выкладывать свои продукты на стол. Курица, вареное мясо и даже бутылки с аракой, вместо пробок заткнутые кукурузными кочерыжками. Только у меня ничего с собой не оказалось.
Я смутился. У меня даже щеки зарделись. Ведь я оказался в ловушке. Уж лучше бы мне явиться попозже. Но и уйти нельзя, и садиться за стол стыдно. Так стыдно, словно мне предстоит в толпе людей у кого-то что-то украсть.
Если бы я знал, что такое получится, то одну из наших куриц вполне мог зарезать. Но кто же знал…
— К столу! — твердо приказал Анкал. Он только что разделал курицу и обрывком газеты вытирал руки. И тут же обратился ко мне:
— Казбек, ты что, не слышишь? Ты младший, так что давай разливай араку.
Слова Анкала несколько приободрили, и я поднялся с места.
— Давай пока моей попробуем, — предложил Афай и поставил передо мной большую черную бутыль.
Горлышко ее оказалось плотно закрытым. Я долго возился, вытащил пробку и разлил араку по стаканам соседей.
— А себе? — строго спросил меня Афай.
— Я не пью.
— А мы что же, по-твоему, пьяницы? — вперился в меня Коста. — Пригуби за знакомство, а там как хочешь.
Тут все стали настаивать, и я вынужден был налить и себе.
— Албор, скажи слово, — предложил Коста.
— Афай старше меня, пусть он и скажет.
— С каких это пор?! — удивленно воскликнул Коста.
— У него семья и дети, — нашелся Афай. — А мы еще молодые, в самом расцвете…
— Не валяй дурака, — примирительно сказал Коста. — У одного козла, говорят, рога не росли, так его все время козленком называли…
Мне Афай тоже казался старше, но удивило, что у него есть семья и дети, я думал, что у студента жены не должно быть.
Албор повиновался выбору, и я почувствовал, что у него есть опыт в подобных делах. Я поблагодарил и чуть пригубил из стакана.
Дошла очередь и до моего тоста. Все ждали, что я скажу. Я не собирался пить. Но тут все наперебой стали меня уговаривать, и я понял, что в покое не оставят, и поднял стакан.
— Вот теперь я вижу, что ты настоящий мужчина! — похвалил меня Коста. — Школу ты окончил, в институт поступил, место в общежитии получил, поселился с самыми лучшими ребятами…
Все рассмеялись.
— Не выпить за таких людей, — продолжал Коста, — нельзя. Даже мать и отец против этого не возразят.
Как только вспомнили отца и мать, лицо мое изменилось. Теперь я сидел молча, и ребята не могли не обратить на это внимания. Не рассказать о своей жизни было уже нельзя. Лучше бы я им как-нибудь в другой раз об этом рассказал. Веселье их как рукой сняло.
Спасибо Коста, что он застолье спас. Да из соседних комнат ребята подошли.
XXXIII
Нельзя узнать человека, пока не съешь с ним пуд соли. Так говорят. Но жизнь пословицу опровергает. Есть такие люди, что их можно распознать за один лишь день. Вот, например, Темырцы. Он понравился мне с первой встречи. Не знаю уж почему, но я ему сразу доверился.
Когда мы сдавали первый экзамен, он сидел у меня за спиной. Как ему удалось разобрать написанное мной, не знаю, только он вдруг осторожно толкнул меня в бок. Я оглянулся, а он тотчас сунул мне бумажку. Я развернул ее и прочитал. Темырцы исправлял мою ошибку. Разве этот один факт не перевесит пуд соли? Ничего не знать о своей судьбе и заботиться о другом человеке!
С тех пор мы стали неразлучны. Мы и на занятиях сидим рядом, устроились в дальнем углу. Впереди нас — какая-то городская девушка, и в первые дни она прямо замучила нас. То и дело оборачивалась к нам и спрашивала: «Сколько времени?» А у нас часов-то нет. Девушка, оказалось, сдала свои часы в ремонт, и их никак не могли починить. Сто раз мы ей говорили, что у нас нет часов, но всякий раз, когда ей нужно было узнать время, она поворачивалась к нам. То ли она забывала, что у нас нет часов, то ли ей Темырцы приглянулся. И в перерывах между лекциями она часто к нему подбегала — то одно спросит, то другое.
По первоначальному списку в нашей группе должно было быть двадцать пять студентов. А теперь нас стало двадцать восемь. Двое остались на первом курсе вторично, а один перевелся с другого факультета. И среди этих двадцати восьми мы с Темырцы выделяемся. Во-первых, только у нас нет часов. Во-вторых, у всех, кроме нас, есть хорошие костюмы.
А когда впервые повалил снег, выяснилось, что только мы двое пришли в телогрейках, остальные в пальто.
Меня это нисколько не задевало. Дорогих вещей у меня никогда не было, да и без часов я обходился. Но беспокоило, что мы вместе с Темырцы выделяемся среди других. Хоть бы Земфира этого не замечала. Не наша односельчанка, а Земфира из Крупша. От нашей односельчанки Земфиры мне, признаться, больше никакого прока нет. Впрочем, и раньше не было. Пока я сдавал экзамены в институт, она успела выйти замуж за парня из Арыка. Как только я вернулся домой, мне об этом немедленно рассказала Дунетхан. Я понял, что сестре это доставило удовольствие. Трудно, говорит, найти человека злее Земфиры. Это она, мол, с виду такая тихая. Понял я, что Дунетхан догадалась, что Земфира мне нравилась, и хотела меня успокоить. Зачем, мол, страдать по плохому человеку, не заслуживает Земфира внимания.
А теперь вот другая Земфира появилась на моем пути. С нашей односельчанкой у нее и впрямь нет ничего общего, они даже не похожи. Но стоит мне увидеть однокурсницу Земфиру, как сердце вздрагивает, точно от укола. А она или не знает об этом ничего, или делает вид, что ее это не касается.
Как бы хорошо ни были одеты мои товарищи, меня это вряд ли будет задевать. Да пусть хоть золотые наряды носят, только бы Земфира была от них подальше. А раз так, то она будет ближе ко мне.
Три недели прошло, как мы стали студентами, а я не видел, чтобы одно платье Земфира носила больше двух дней. Например, синее в полоску платье, которое на ней сегодня, она надевала… раза два или три, не больше.
У Земфиры есть подруга, она живет в общежитии рядом с нами. Когда Земфира приходит к подруге, я даже слышу ее шаги в коридоре. А когда они громко что-либо обсуждают, я прислушиваюсь к их разговору.
