Дмитрий Евдокимов - За давностью лет
— Ну, в наших силах несколько ускорить этот процесс, — усмехнулся Ганько. — Иного пути не вижу. Отсюда нам не подобраться, а уповать на случай...
— Хорошо, — кивнул Заварзин. — Кого конкретно предлагаете?
— Зинаиду, — не моргнув глазом, заявил Ганько.
Полковник вздохнул и задумался. Зинаида был его любимым агентом, и Ганько, конечно, знал об этом.
— Ну, ладно, — буркнул полковник, — на когда у вас с ним назначена встреча?
— На сегодня.
Полковник кивнул:
— Пожалуй, вот что: пойду на свидание я сам.
Ротмистр вспыхнул:
— Не доверяете?
— Нет, не в том суть! — покачал головой полковник. — Задание слишком серьезное, да и Зинаиду я давно не видел. Надо бы прощупать, чем дышит сия «барышня»...
Одетый в партикулярное платье и ставший похожим на практикующего врача, полковник вышел из коляски за квартал до нужного ему дома. Незаметно оглядевшись у двери, не смотрит ли кто, полковник быстро поднялся на второй этаж, позвонил.
Войдя в просторную гостиную и плотно прикрыв за собой дверь, Заварзин приблизился к столу, за которым худощавый молодой человек в куцем пиджачке и высоких сапогах читал книжку.
— Ну, здорово, крестник! Все приключениями сыщика Пинкертона балуешься?
— Здравствуйте, господин полковник! Рабочему человеку Леонида Андреева читать как-то не с руки. Мистика — для нас вещь непонятная!
— Ну-ну, не юродствуй. И полковником называть меня ни к чему. Три года у нас работаешь, а правила сыска не соблюдаешь.
Лицо молодого человека передернулось. Заварзин, откинувшись на спинку стула и потирая замерзшие руки, продолжал пристально его рассматривать.
— Пистолет все с собой носишь? — спросил он неожиданно.
Молодой человек ухмыльнулся:
— С ним как-то спокойнее. Хотя «товарищи» не одобряют. Считают анархистским загибом. Дескать, сам завалишься да и других с собой потянешь.
— Правильно говорят, — кивнул полковник. — Кстати, должен тебя предупредить, «товарищи», как ты их называешь, сильно начали в тебе провокатора подозревать...
Молодой человек вновь передернулся, будто от удара хлыстом.
— Я вот все думаю, — раздумчиво растягивая фразу, продолжал Заварзин, — не появляется ли у тебя порой желание послать пулю и в меня?
Глаза молодого человека сверкнули, и он поспешил отвести их в сторону.
— Ну-ну! — Полковник погрозил пальцем. — Я шучу, конечно. Рад тебя видеть, соскучился, вот и шучу. Понимаешь?
— Шутки эти могилой попахивают, — угрюмо заметил собеседник.
— Ну ладно ворчать, братец, — оборвал его Заварзин уже холодным, деловым тоном. — Рассказывай, что новенького слышно.
— В среду в Хамовниках районное собрание. Ожидается вроде кто-то с докладом из промышленного центра...
— В среду, говоришь? — оживился полковник. — Что ж, это нам на руку. Будешь на этом собрании сам!
— Значит, арестов не будет? — разочарованно протянул агент. — А ведь редкий случай представляется…
— Аресты будут! — кивнул полковник.
— Не понимаю... А как же я?
— Тебя арестуют в первую голову.
Молодой человек снова вскочил:
— Что вам за охота меня все время вышучивать!
Полковник покачал головой:
— Я не шучу. Нам надо тебя арестовать. Только не вздумай с собой пистолет притащить! Ввиду твоей пассивной роли в организации получишь пару лет ссылки. Оттуда сбежишь. Таким образом, убьем двух зайцев — пошатнувшееся к тебе доверие «товарищей» вернется, а самое главное — узнаешь канал, по которому эти канальи, — полковник хохотнул по поводу удачного каламбура, — к нам сюда возвращаются. Узнаешь все — явки, пароли, имена. Сойдет все хорошо, обещаю тебе долговременный отпуск в Париж за счет отделения. Ты знаешь, я умею держать свое слово.
Зинаида угрюмо помолчал, потом сказал:
— Есть одна весьма неприятная вероятность, господин полковник...
— Что именно? — встрепенулся Заварзин.
— Там, в ссылке, могут встретиться мои «крестники», те, кто помнит меня по Одессе или Ростову. Большой конфуз может произойти.
— М-да, — помрачнел и полковник, — тогда весь наш план провалится. Что ж, постараемся, чтобы «крестники» твои тебе по пути не попадались. Ну, иди. Хвоста, надеюсь, за собой не имеешь?
Зинаида усмехнулся:
— Да нет, только ваш филер за мной все топает. Не доверяете?
— Доверяй, да проверяй, — хмыкнул Заварзцн. — Иди, иди.
В среду поздним вечером ротмистр Ганько докладывал полковнику о блестящем завершении операции по аресту большой группы подпольщиков. Заварзин слушал и с удовлетворением кивал головой, Потом спросил:
— А как там... э... наша «барышня»? Пристойно вела себя?
— В глазах «товарищей» показала себя героем!
— Как это? — насторожился полковник.
— Трахнул околоточного табуретом так, что у бедняги вот такая шишка вскочила! Так что и «барышне» бока помяли...
— Я же просил — без эксцессов, — поморщился полковник. — Запишут в вожаки, лишний срок получит. Не тяните с судом.
— Так точно! — вытянулся Ганько.
— «Барышню» денька через три привезите ко мне на допрос. А чтоб не было подозрений, вызывайте по очереди остальных. Только их сами будете допрашивать. Мне некогда с ними особенно возиться...
...Через три дня Зинаида сидел перед письменным столом полковника в его кабинете. Заварзнн с явным неудовольствием уставился на огромный синяк, украшавший глаз арестованного.
— Я же ведь просил тихо себя вести, — произнес он ворчливо. — Вот и доигрался.
— Между прочим, с «товарищами» мне сидеть, а не вам, — парировал агент. — Бой, конечно, не обошелся без некоторого урона с моей стороны, зато теперь купаюсь в лучах уважения и славы...
— Славы ему недостает, ишь ты, — мрачно заметил полковник. — А что, если за эту славу тебе еще годика три каторжных работ накинут? Или прикажешь мне сходить к господину судье и объявить ему, что ты мой агент? Соображаешь?
— Я думаю, сколько мне дадут, не имеет особого значения, — вызывающе сказал арестованный.
— Как это не имеет? — удивленно спросил Заварзин.
— Родилась у меня, пока сидел на нарах, одна идейка...
— Ну-ка, ну-ка! — оживился полковник.
— Среди всякой мелюзги, арестованной со мной, попался один юнец. Смотрит на меня влюбленным взором и не отходит. Юнец, в общем-то, малоинтересный, такие быстро ломаются, но есть одно любопытное обстоятельство… Отрок сей, по фамилии Симонов, родом из Зауральска.
— Погоди, ведь, насколько мы знаем, именно из Зауральска идет переправка нелегалов, — оживился Заварзин.
— Вот именно, — кивнул Зинаида. — Юнец учился в тамошней гимназии, за болтовню исключен с «волчьим билетом», но нашелся добрый дядя, какой-то машинист с железнодорожной станции, который пожалел мальчика и помог перебраться ему в Москву якобы для продолжения учебы. Однако юнец, которому не давали спокойно спать лавры Робеспьера, снова увяз в подполье, и как следствие — сидит по соседству со мной на нарах.
— Это удача, видит бог! — суеверно перекрестился полковник.
— Скорее, видит дьявол, — усмехнулся агент.
— Богохульник! — сурово одернул его полковник. — Ну и что ты предлагаешь?
— Бежать вместе с ним с этапа. Он пряменько наведет меня на организацию.
— Ладно, мы все обдумаем. А пока пройди в соседнюю комнату, там для тебя обед из «Балчуга» принесли.
Через полчаса полковник зашел в соседнюю комнату. Зинаида сидел, откинувшись на стуле, и со смаком курил дорогую папиросу.
— Пока ты обедал, мы продумали детали, — сказал полковник. — Запоминай. Перед тем как вас будут этапировать из Бутырки, к тебе подойдет одна сослуживица, черная такая. Это ни у кого не вызовет подозрений, поскольку все будут совать ей записки. Можешь и ты, кстати, черкнуть мне пару слов. Мне будет приятно. А в обмен дама незаметно всучит тебе в карман пилочку.
Пока будете ехать в поезде, займетесь с твоим протеже делом, вы с ним будете скованы. Когда минуете Екатеринбург, ровно в полночь, снимите кандалы, слегка пристукните стражника, только я прошу — слегка, а то околоточный до сих пор не очухался, и в дверь. Поезд в это время будет идти в гору, медленно. Убедишь напарника, что бежать надо не назад, к Екатеринбургу, а наоборот, вперед, к Зауральску. Через неделю после побега в сквере возле железнодорожной станции в вечерние часы будет прохаживаться мужчина со стеком. Подойдешь, он тебя узнает. Все ясно?
Зинаида сосредоточенно слушал, потом спросил:
— А если кто-нибудь за нами еще увяжется?
— «Если» не будет, — сухо заметил Заварзин. — В случае если кто-то попытается подняться, стражник с противоположного конца вагона, притворяющийся спящим, будет сразу стрелять без предупреждения.
— Хорошо, — кивнул агент. — Есть одна просьба, не сочтите за сентиментальность...
— Ну-ну, — ободрил его полковник, — говори.
— В кобуре у стражника должен лежать мой браунинг. Привык я к нему как к родному. Я без него будто нагишом. А стражника успокойте — запеленаю как родного. Ни одной царапины не будет.
