Дмитрий Евдокимов - За давностью лет
А вот и первый агент с женской кличкой! — воскликнул Максим Иванович. — «Брейтбурт Иосиф Самойлович, студент коммерческого института (кличка Соня), давал сведения о студенческом движении. Был арестован». К нашей Зинаиде явно отношения не имеет. Читаем дальше: «Волков... Воронов... Вязков... Гааке Сергей Викторович, статистик Северного страхового о-ва (кличка Петербургский). Доносил на многих партийных лиц, указывая адреса, паспорта, состав групп, способы межгрупповых сношений. Умер».
Этот ушел от возмездия, — заметил Максим Иванович. — Зато понесли заслуженную кару вот эти: «Лобов Алексей Иванович, бывш. студент Моск. коммерческого института (кличка Мэк). По собственным указаниям был в Москве представителем Центрального Комитета Российской с.-д. р. п. Входил в состав Моск. комитета партии. Находился, по данным документов за 1912 г., в непосредственных деловых сношениях с заграничными верхами партии, являлся одним из наиболее серьезных и законспирированных руководителей партийной работы в деле восстановления подпольных учреждений партии в Москве. В 1914 г. давал подробнейшие сведения о деятельности областного бюро Центрально-промышленного района, о работе партийных кругов. Выдал участников так называемого ленинского совещания (принимая участие в нем и сам). Один из наиболее крупных провокаторов. Был арестован. Расстрелян по приговору Верховного революционного трибунала от 30 июня 1918 года...
Поляков Андрей Александрович, в партийных кругах известен под псевдонимом „Кацап” (охр. кличка Сидор). Бывший член областного комитета партии с.-д. Делегат на конференции с.-д. в Вене. Один из наиболее крупных осведомителей. Был арестован. Расстрелян по приговору Верховного революционного трибунала от 30 июня 1918 года...
Поскребухин Алексей Алексеевич (кличка Евгений). В июле 1916 е. сообщил о предполагаемой общегородской конференции с.-д. Участники были арестованы за несколько дней до конференции. Был арестован. Расстрелян по приговору Верховного революционного трибунала от 30 июня 1918 года».
Этот внушительный список можно было продолжать. Но Максим Иванович не забывал о поиске провокатора с женской кличкой. Таких кличек оказалось немало: Лиза (Козлов Василий Александрович), Наташа (Кураев Павел Иванович), Зоя (Леонов Василий Константинович, рядовой 19-го запасного полка, работал в охранном отделении с января 1910 года, осведомлял по партии с.-р.), Саша (Панин Матвей Ефимович, столяр, с.-д., большевик), Раиса (Шварц Вячеслав Карлович, бывший студент московского технического училища. Работал в охранном отделении не менее 6 лет. Официально получал 40 рублей в месяц).
Данные этих провокаторов не совпадали с искомыми.
Находились и женщины-агенты, носившие мужские имена. Например, под кличкой Иван Иванович скрывалась некая Рейзнек (урожденная Невер-Неверовская) Софья Филипповна, по первому браку Андреева, дававшая сведения о настроении и политической деятельности слушателей университета Шаневского. Страшную по своей гнусности работу вела Грузинка — дворянка Зинаида Романовна Зарайская, принадлежавшая к числу так называемых тюремных агентов. Она доносила на тюремных служащих Бутырской тюрьмы, доставляла переписку политических заключенных.
Но вот наконец их поиск увенчался успехом. Еще и еще раз внимательно Максим Иванович пробегал глазами мелко набранные строчки: «Курбский Станислав Петрович, кличка — Зинаида. Сотрудничал в варшавском охр. отд. Указал на участников убийства директора фабрики Зильберштейна, вследствие чего были казнены 8 лиц. В конце 1907 г. по его доносу был арестован состав лодзенского комитета фракции п. п. с. в количестве 11 человек. Осведомлял также о деятельности «революционеров-мстителей». В 1908 — 1910 гг. состоял секр. сотр. в Одессе. В Москве работал в охр. отд. с июня 1911 г. Освещал партию с.-д. В 1912 г. был сослан в Зауральск. Выдал нескольких бежавших из ссылки (Серебряков, с.-д., арестован) и высланных административным порядком (напр.. Ануфриев, арест.), проживавших в Москве по паспортам на чужое имя...»
Но что это? Максим Иванович не поверил своим глазам, прочитав продолжение: «...В 1914 г. поступил во всероссийский земский союз и был заведующим починочно-сапожной мастерской на фронте...»
Значит, Симонов не убил его? Так, теперь ясно, откуда был так осведомлен следователь. Просто, чтобы скрыть следы провокатора, жандармы объявили его погибшим. А оборотень снова появился, теперь на фронте, выдавал революционно настроенных солдат.
Но как веревочке ни виться... С удовлетворением Максим Иванович прочитал концовку: «Один из осведомителей исключительной важности. Был арестован. Расстрелян по приговору Верх, революц. трибунала от 30 июня 1918 г.».
Он поглядел на торжествующих ребят.
— Смерть предателю! — выкрикнула Лариса.
— Мы нашли, нашли его, — стискивая в объятиях по очереди то Андрея, то Игоря, восклицал Борис.
— У меня есть предложение, — сказал Максим Иванович. — Теперь, когда мы знаем все, давайте попробуем бережно реконструировать, как это происходило...
ИМЕНЕМ РЕВОЛЮЦИИ
В небольшом особняке по Малому Гнездниковскому переулку, несмотря на утренний час, уже кипела напряженная, хотя и мало заметная для постороннего глаза, жизнь. Впрочем, посторонних лиц в охранном отделении почти не бывало. Разве что какой-нибудь озверелый лавочник из «Союза русского народа» приедет с доносом на своего соседа. Но таких дальше приемной на первом этаже не пускали. Дежурный надзиратель терпеливо записывал показания и отправлял доносителя восвояси.
Ровно в десять, звонко отстукав копытами по брусчатой мостовой, у подъезда замер серый в яблоках рысак, доставив элегантный экипаж с полковником Заварзиным. Полковник, еще не старый, подтянутый, с гвардейской выправкой, быстро прошел в свой кабинет, бросив на ходу дежурному:
— Пригласите ко мне ротмистра Ганько.
Ганько, ждавший приглашения, вошел почти следом, застав полковника у открытого сейфа. Тот, слегка кивнув на приветствие, достал из сейфа тоненькую папочку, аккуратно прикрыл его, сухо щелкнув замком. Не торопясь сел в кресло, устроился поудобнее, положил папочку перед собой и только после этого в упор воззрился на стоящего у двери ротмистра. Если бы не офицерский мундир, Ганько вполне можно было бы принять за приказчика — черные прилизанные волосы на пробор, густо набриолиненные щеголеватые усики. Только что вот глаза — цепкие, хитрые, безусловно, говорили об уме их владельца. Вот и сейчас было видно, что ротмистр уже догадался о причине столь раннего вызова. Поэтому полковник начал без предисловий:
— Как же мы упустили Голощекина? Если верить донесению Портного, — полковник кивнул на папочку, лежавшую перед ним, — сей «ветеран» беспрепятственно бежал из ссылки, спокойно разгуливал по Москве, восстановил разгромленный было нами окончательно Московский комитет большевиков, а затем спокойненько отправился в Прагу на Всероссийскую конференцию. И если бы Портной, по воле случая ставший вторым делегатом от Москвы, не сообщил нам, мы до сих пор ходили бы в неведении? Хотелось бы услышать ваши соображения по сему поводу.
Ганько будто поперхнулся, но ответил без заминки:
— Почему-то не сработала наша ловушка.
— А почему? — прищурился Заварзин.
Ганько вздохнул:
— Видимо, большевики стали догадываться, что явочная квартира, куда направлялись бежавшие из ссылки, «засвечена».
— Но вы сами говорили, что хозяин — вне подозрений у большевиков!
— Думаю, что он и сейчас вне подозрений. Но факты есть факты, все, кто побывал на этой квартире, рано или поздно проваливались. Хотя мы и обставляли эти аресты как случайное стечение обстоятельств, однако большевики не дураки!
Заварзин поморщился:
— Тоньше надо работать, ротмистр! Слежку необходимо вести незаметно.
Ганько покраснел:
— Увы, наших филеров за версту видно по их пропойным рожам. Где их только берут?
— Вы отлично знаете, ротмистр, что человек порядочный в филеры не пойдет... Так что довольствуйтесь тем, что имеется. Впрочем, мы отвлеклись от главного. Что мы будем делать, изложите ваши предложения.
Ганько покачал головой:
— Думаю, что этой квартирой больше никто не воспользуется. Вижу только один способ добраться до нового канала, по которому переправляют беглецов.
— Ну-ну, — поощрил его Заварзин. — Как именно?
— А именно так. — Ротмистр повернул голову в сторону полковника и с расстановкой произнес: — Пустить по этому каналу нашего секретного сотрудника. Долгая песня, — вздохнул Заварзин. — Арест, следствие, суд, ссылка — это же несколько лет может пройти...
— Ну, в наших силах несколько ускорить этот процесс, — усмехнулся Ганько. — Иного пути не вижу. Отсюда нам не подобраться, а уповать на случай...
— Хорошо, — кивнул Заварзин. — Кого конкретно предлагаете?
