Владимир Востоков - Знакомый почерк
— Можно один вопрос, мистер Дей?
— Ради бога.
— Только вполне откровенно.
— У меня такое ощущение, что мы друг перед другом не притворяемся.
— Я-то безусловно.
— Не обижайте меня. Лучше давайте ваш вопрос.
Евгений Петрович отвел взгляд в сторону, как бы не желая смущать собеседника, и спросил:
— Когда вы сюда ехали, у вас уже был мой адрес?
Снова взглянув на мистера Дея, он увидел, что тот искренне удивлен.
— Уверяю вас, не было у меня адреса! — воскликнул мистер Дей.
— А я почему-то думал, что все это не случайно. — В голосе Храмова звучало легкое разочарование.
— Но почему же?
Евгений Петрович помолчал, отхлебнул из давно переставшего пузыриться бокала.
— Понимаете, я, вероятно, преувеличивал кое-что, но мне казалось… В общем, история простая… Несколько лет назад в Москве, в Сокольниках, проходила международная выставка, и я ее посещал, был в отпуске. У меня завязалось знакомство в одном павильоне… Не знаю точно, кем был этот человек, но он прекрасно разбирался в технологии производства твердых сплавов — это моя специальность… Вообще интересная личность. Короче, мы быстро сошлись. Я бывал у него в гостинице, говорили часами. Я, безусловно, давно уже не мальчик, но, знаете, общение с этим человеком на многое открыло мне глаза… При расставании он записал мой адрес, и, знаете, были такие разговоры, что, мол, гора с горой не сходится, а человек с человеком… Он намекнул, что как-нибудь меня навестит. В крайнем случае если не сам, то даст о себе весть. Но, кажется, я ждал все это время напрасно…
Статистики еще не сделали одного любопытного подсчета: сколько слов, произнесенных вслух, приходится в среднем в год на одного жителя каждой страны. Наверное, наибольшее количество пришлось бы на француза, а наименьшее — на жителя Тибета. Россиянин занял бы место где-то посередине, соответственно географическому своему положению. Но Евгений Петрович в тот день был гораздо многоречивее среднего российского уровня.
— А может, и не напрасно? Возможно, он еще появится? — сказал мистер Дей. — Как его имя?
— Оно, наверное, ничего вам не скажет. Джейкоб Фишер.
— Фишеров много. Только чемпион по шахматам один, а других много. Но могу ли теперь я задать вопрос? И могу ли тоже рассчитывать на полную откровенность?
— Безусловно.
— Скажите, Евгений Петрович, а не предлагал ли вам этот Джейкоб Фишер… ну, сотрудничества, что ли?
Евгений Петрович вздрогнул, хотя мистер Дей ничего и не заметил: ему явственно вспомнилась давняя-давняя беседа в приемной КГБ на Кузнецком мосту, вспомнилось, как такой же вопрос и почти в таких же выражениях задал ему товарищ, беседовавший с ним по поводу связей с Анисимом.
— Нет, — сказал он не очень уверенно, — ничего такого не было. Но общий тон… Понимаете, после этих встреч я понял, что его образ мыслей ближе мне, чем образ мыслей моих коллег по институту.
— Потому что шире?
— В одном определенном смысле.
— А именно?
— Он убеждал, что всякий интеллигентный человек должен считать себя гражданином целого мира, а не одной какой-то страны.
— У вас это когда-то не одобрялось. Это же космополитизм.
— Я не согласен с таким подходом.
— Можно понять. Но какой же практический вывод вы для себя сделали?
Евгений Петрович несколько замялся. Может быть, он чувствовал, что в том, о чем собирался сообщить мистеру Дею, присутствует изрядная доля чего-то опереточного, маскарадного. Но он все же сообщил:
— Я создал группу.
После довольно долгого молчания мистер Дей спросил:
— Что это такое?
— Называется «Группа содействия».
— И много у вас членов? И как все это оформлено?
— Пока я один.
Мистер Дей непроизвольно хмыкнул. Если бы Евгений Петрович Храмов, считавший себя умным человеком, был бы все-таки хоть немного умнее и наблюдательнее, он обязательно заметил бы оскорбительную сострадательность во взгляде своего друга.
— В чем же заключается деятельность группы? — спросил мистер Дей, умышленно или неумышленно переходя на русский язык. — Или, простите за вульгарность, все это только кукиш в кармане? Вы, если дозволено так выразиться, не любите Советскую власть лишь чисто платонически?
Как-то исподволь почувствовалось, что если несколько минут назад за столом беседовали два равноправных и равно свободных в выражении своих мнений человека, то теперь тон задавал мистер Дей. Он уже словно бы упрекал Евгения Петровича в непозволительных глупостях. А Евгений Петрович словно бы признавал свою вину и старался оправдаться. Мистер Дей спросил:
— В чем выражается ваша активная деятельность?
— Я пишу разоблачительные письма в редакции газет.
— О чем?
— Тут не столько важно содержание, сколько сам факт существования группы.
Мистер Дей не удержался и воскликнул с нескрываемым сарказмом:
— Но никакой группы нет!
— Это знаете вы, потому что я вам сказал, а там никто не знает.
— И в этом-то вся ваша тактика?
— Да. Разве этого мало?
— Боже, какая кустарщина! И это говорит образованный человек! И вообще тут попахивает мальчишеством. Вы одиночка, а что может сделать человек в одиночку? Нужно осторожно искать единомышленников, объединяться. Больше того, нужно выдвигать политические и экономические требования. И что это за «Группа содействия»? Непонятно. Расплывчато. Почему бы вам не попытаться организовать настоящий союз? Ну, скажем, «Союз борьбы за демократию»? Это уже солидно. Это веско и ко многому обязывает. Подумайте, и если будете согласны, тогда поговорим на эту тему более основательно. — Мистер Дей посмотрел, приподняв крахмальную манжету, на часы. — Простите, по расписанию мне пора. Но вы разрешите заглянуть к вам сегодня еще раз, хотя бы на полчаса?
— Прошу вас.
— Я надеюсь, Евгений Петрович, нам с вами еще представится достаточно случаев поговорить по душам. — Было заметно, что мистер Дей хочет сгладить впечатление от слишком резких своих высказываний, но Евгений Петрович или не желал этого замечать, или действительно ничего не замечал. — Стало быть, я зайду к вам сегодня. Есть одна мысль.
Краснов много бы дал, чтобы установить, почему и за чем являлся мистер Дей к Евгению Петровичу вечером. Краснов знал, что чемоданчик, с которым приходил и уходил мистер Дей, был один и тот же, но он не мог знать, что мистер Дей вынул из чемоданчика и оставил Евгению Петровичу детскую игрушку. Эта игрушка представляла собой печатный станок для производства фальшивых игрушечных долларов. Но в дополнение в этой игрушке имелась маленькая касса с литерами, то есть с буквами. Вообще игрушка была более похожа на миниатюрную типографию. Там имелась даже верстатка, в которую укладываются литеры, и все эти литеры были русского алфавита.
Мистер Дей объяснил и продемонстрировал Евгению Петровичу, как работать с типографией. Он набрал несколько строк текста, продиктованного Евгением Петровичем и точно повторявшего содержание одной из открыток, заключил набор в рамку, укрепил рамку в гнезде на дне ящика, накатал на набор цилиндрическим каучуковым валиком синюю краску, затем вставил в пазы на боковых стенках ящика другой валик, побольше и пожестче, подсунул под него краешек чистого листка размером с листок отрывного настольного календаря, крутнул ручку валика и с противоположной стороны двумя пальцами извлек уже не просто листок, а листовку с четко отпечатанным текстом.
— Видите, как удобно, — сказал мистер Дей.
— Великолепно, — согласился Евгений Петрович.
— Правда, пачкает руки, и краска плохо смывается, но это уж, так сказать, неизбежные издержки производства. Хотите потренироваться?
Евгений Петрович сначала разобрал типографию на составные части, рассыпал набор, а потом проделал все, что до этого делал мистер Дей. У него получилось не столь быстро и ловко, но в общем штука оказалась немудреная. Мистер Дей похвалил его, а Евгений Петрович был польщен похвалой. И если бы кто-нибудь наблюдал за ними в этот момент, он непременно решил бы, что эти два весьма пожилых человека впали или в детство или в старческий маразм. Но капитан Игорь Краснов, присутствуй он незримо при свидании двух интересовавших его людей, так бы не подумал.
Отмыв руки одеколоном и мылом, мистер Дей посмотрел, как и в первое свое посещение, на часы и заторопился.
— Ну мне пора. Я улетаю завтра ночным самолетом, а дел еще много.
— Что ж, счастливого пути, — печально сказал Евгений Петрович.
— Помните, вы отныне не один в целом мире, но будьте осторожны.
— Я давно осторожен.
Мистер Дей взял чемоданчик, на секунду задумался.
— И вот что… Как звали того господина на выставке? Забыл…
— Джейкоб Фишер.
