Дом сна - Коу Джонатан

– Да, не могу заснуть.

– Мы этого от вас и не ждем.

– Ну так я и не сплю.

– И все же надо было спросить разрешения, тут у нас так полагается.

– Да, мне говорили, но я не знал, что все настолько серьезно.

– Оборудование, к которому вас подключали, очень чувствительное и очень дорогое. Кроме того, у вас в волосах клей, и вряд ли это приятно.

Человек осторожно коснулся волос и поморщился от отвращения.

– И правда. Прошу меня извинить. Надеюсь, я ничего не сломал.

– Пока нет. Но дело не в этом – нам бы очень не хотелось, чтобы пациенты гуляли после наступления темноты. Я думала, это вам тоже кто-нибудь разъяснил.

Вдалеке сердито грохотал океан. Волны бились о скалы с усталым разнобоем. С минуту человек прислушивался к их шуму, потом сказал:

– Мне нужно как-то расслабиться.

– Понимаю. Не волнуйтесь, мистер Уорт. Я не собираюсь оставлять вас после уроков и заставлять сто раз писать какую-нибудь ерунду.

Он рассмеялся:

– Зовите меня Терри, ладно?

– Спасибо. Так и поступлю. – Но вопреки ожиданиям Терри доктор Мэдисон не предложила называть ее по имени. – Вы выдержали?

– Простите?

– Киномарафон. Десять дней. Сто тридцать четыре фильма. Как все прошло?

– А-а. Да, выдержал. Никаких сложностей. Думаю, попаду в Книгу рекордов Гиннесса.

– Поздравляю.

Терри видел, что доктор Мэдисон хочет уйти, но ее что-то удерживает – какое-то не вполне осознанное желание продолжить разговор.

– Доктор Дадден обрадуется, – сказала она. – Вы успели стать его любимчиком.

– Да?

– Видите ли, это его область. Бессонница. – И после паузы:

– Крысы.

– Здесь? – удивился Терри.

– Нет-нет, он использует крыс в своей работе. Не дает им спать и смотрит, что из этого выходит.

– Милое хобби. И что же выходит?

– Они умирают. Но их жизни не пропадают втуне, потому что список работ доктора Даддена увеличивается на одну-две статьи.

– У меня такое ощущение, – сказал Терри, – что Пятница доктора Даддена – не из числа его преданных слуг.

– Кстати, все, что я вам говорю, не для его ушей.

– Разумеется.

Несмотря на это заверение, доктор Мэдисон чуть отступила, окутав себя еще более густой темнотой. Теперь он совсем не различал ее лица.

– Понимаете, он не занимается лечением, – сказала она. – Его интересуют лишь чистая наука. Он вас не вылечит.

– Он, может, и не вылечит, – сказал Терри, – но это место вполне способно.

На какое-то мгновение глухой рокот волн пробил тишину, и они осознали, что по лунному небу быстро несутся облака, а внизу волнуется бескрайний океан. Затушив сигарету, Терри облизнул губы, наслаждаясь соленым привкусом.

– Да, у этого дома особая… атмосфера, – сказала доктор Мэдисон. – Хорошо успокаивает. Вы долго здесь пробудете?

– Записался на две недели, – ответил Терри. – Но я имел в виду другое. Есть причина, почему я считаю, что смогу здесь… не то чтобы вылечиться, но…

Он замолчал. Доктор Мэдисон ждала.

– Видите ли, я когда-то здесь жил.

– Жили?

– Недолго. В студенческие годы. Двенадцать лет назад. И с тех пор здесь не бывал. Отчасти именно поэтому… точнее, в основном поэтому я и решил сюда приехать. Из любопытства.

– В таком случае, у вас с доктором Дадденом есть кое-что общее, – заметила она.

– То есть?

– Он тоже здесь жил, когда был студентом.

– Правда? Когда?

– Не думаю, что вы пересекались.

– Кто знает. Как его зовут?

– Грегори.

– Грегори Дадден… Нет, не помню такого имени. – Терри молчал, погрузившись в воспоминания. – У меня в те дни была знакомая девушка… Странно, но я с тех пор почти о ней не вспоминал, а когда увидел Эшдаун… все это вернулось. Во всяком случае… Уж ей-то здесь самое место, потому что она страдала самым странным… наверное, вы назвали бы это синдромом.

– Каким?

– Она видела сны – невероятно реальные сны, такие реальные, что не могла отличить их от яви.

– Гипнагогические галлюцинации, – кивнула доктор Мэдисон. – Их еще называют сновидениями, предшествующими сну.

– У них даже есть название? Вы хотите сказать, что это распространенное явление?

– Нет, не слишком. Такие сны могут быть одним из симптомов нарколепсии. Она страдала нарколепсией?

– Точно не скажу.

– Вы хорошо ее знали?

– По-моему, да. Мы жили вместе – но всего несколько недель, сразу после выпуска.

– Жили вместе, то есть…

– Нет-нет, я всего лишь имею в виду, что мы жили в одной квартире. Мы никогда… – Повисла пауза, двусмысленная, полная беспечности и сожаления. – Ее звали Сара. – В голосе Терри проскользнула нежная и задумчивая нотка, но уже через мгновение он энергично добавил:

– Простите. Я, наверное, вас задерживаю. Должно быть, вы устали.

– Вообще-то нет. А вы?

Терри резко хохотнул.

– Я постоянно чувствую усталость, – сказал он, – и никогда не чувствую усталости. Боюсь, в этом мое проклятие. Я определенно не хочу спать. И впереди у нас целая ночь…

– Вот и хорошо, – согласилась доктор Мэдисон. – Расскажите мне о Саре и ее снах.

3

– Расскажи мне о своих снах, – попросил однажды Грегори, сидя на той же террасе ясным ноябрьским утром много лет назад. – Скажи, давно они тебе снятся?

Сара грела ладони о кружку, слегка поеживаясь от морского бриза, и с нежностью смотрела на Грегори. Дело происходило в самом начале их романа, задолго до расставания. Ей в те дни еще казалось, что он добрый и ласковый, она считала его мудрым и понимающим. Сидя на террасе, инстинктивно подавшись к нему так, что их колени соприкасались, она чувствовала, как все ее тревоги рассеиваются. Сара забыла, что в последнее время они все чаще ссорились, и повод для ссоры каждый раз оказывался все мелочнее. Что до секса, то она убеждала себя, что со временем все наладится. Сара старалась не обращать внимания на то, что Грегори записывает ее слова в блокнот, на обложке которого значится: «ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ САРЫ».

Сара была в возбуждении – только что они с Грегори сделали важное открытие. Они нашли объяснение феномену, который последние пять с лишним лет неизменно ставил Сару в тупик. В то самое утро они обнаружили, что она не отличает сны от реальных воспоминаний.

– Расскажи мне о своих снах, – попросил Грегори. – Скажи, давно они тебе снятся?

И тогда Сара сделала глубокий вдох и все рассказала.

***

Все началось, заговорила Сара, когда ей было лет четырнадцать или пятнадцать. В школе она чувствовала себя несчастной, часто не делала домашних заданий, боялась учителей, в особенности – историка, некоего мистера Маунтджоя. Как-то раз, в конце трудного вечера, Сара поняла, что не может написать реферат о причинах Франко-прусской войны, который на следующий день следовало зачитать в классе вслух. И тогда в слезах она легла спать, от отчаяния решив прогулять школу или сказаться больной. Но вместо этого утром Сара проснулась с удивительно радостным чувством: она ясно помнила, что работа написана и написана просто замечательно; она помнила, как выглядят четыре с половиной исписанных страницы школьной тетради, на третьей – несколько исправлений, но в целом работа смотрится очень аккуратно и симпатично, а заголовок дважды подчеркнут красными чернилами, и в конце реферата даже есть несколько сносок – для солидности. И лишь в половине двенадцатого, сразу после большой перемены, раскрыв тетрадь, Сара обнаружила, что реферат непостижимым образом исчез. Во всяком случае, именно к этому выводу Сара, в конце концов, пришла. Поначалу-то она подумала, что попросту сглупила и написала реферат в другой тетради, – стала лихорадочно рыться в портфеле, просматривая тетради по английскому, географии и французскому. Паника ее нарастала столь явно и шумно, что мистеру Маунтджою пришлось прервать оратора на полуслове и спросить, в чем дело. Сара объяснила, что, видимо, оставила работу в шкафчике и попросила разрешения сходить за ней, но судорожное изучение тетрадей по математике, немецкому, физике и биологии в непривычно тихой раздевалке ничего не дало – злосчастный реферат на свет так и не явился. И тогда в замешательстве, на грани истерики, Сара выскочила из школы и понеслась в городской парк, где, обхватив голову руками, тщетно пыталась найти смысл в последовательности случившихся событий. Именно в тот день она впервые усомнилась в собственном душевном здоровье. Реферат так и не нашелся, и Сару на неделю исключили из школы (мистер Маунтджой не поверил ни слову из ее рассказа). Все вскоре забыли об этом случае, но сама Сара не забыла ничего и никогда никому не рассказывала о происшествии, хотя с тех пор с ней время от времени случались похожие неприятности. Однажды, несколько семестров спустя, Сара резко отчитала свою лучшую подругу Анджелу за то, что та не пришла к бассейну в условленное время, – Анджела отрицала, что они договаривались о встрече, и эта ссора породила в их дружбе трещину, которая так и не затянулась. Был еще один случай, когда Сара озадачила родителей, зайдя по дороге из школы в аптеку и купив там – как она уверяла, по настоятельной просьбе матери – шесть тюбиков зубной пасты для курильщиков, десять пакетиков ароматической смеси и чуть ли не годовой запас суппозиториев.