Неверная - Али Айаан Хирси

Я подумала, что Бокол Сом, видимо, неправильно переводит Коран. Разве мог Аллах сказать, что мужья должны бить своих жен, когда те их не слушаются? И конечно, свидетельство женщины в суде должно быть равно мужскому. «Проповедники не понимают, что на самом деле в Коране говорится о подлинном равенстве, – думала я. – Коран выше и лучше всех этих мужчин».

Я купила английское издание Корана и прочла его. Но все, о чем говорил Бокол Сом, действительно было там. Жены обязаны подчиняться мужьям. Женщина стоит половины мужчины. Неверные должны быть убиты.

Я поговорила с сестрой Азизой, и она все подтвердила. Женщины эмоционально сильнее мужчин, они могут вынести больше, поэтому на их долю достается больше испытаний. Мужья действительно могут наказывать жен, но не за маленькие провинности, такие как опоздание, а за серьезные – например, если те провоцируют других мужчин. Это справедливо, потому что женщины обладают огромной сексуальной привлекательностью.

– А что, если муж провоцирует других женщин? – спросила я.

– В исламском обществе такое невозможно, – ответила она. Более того, я не должна ни на секунду задумываться о том, что Коран можно адаптировать к современности. Коран был написан Богом, а не людьми.

– Коран – это слова Аллаха, они непреложны, – сказала сестра Азиза.

Ты подчиняешься и служишь Аллаху – это испытание. Если ты склонишься перед волей Господа на земле, то обретешь вечное блаженство после смерти. Закон Господа строг и чист. Но, хотя мои сомнения резко уменьшали шансы на то, что я попаду в рай, я все же не могла их отмести. Мне нужно было во всем разобраться.

Количество последователей Бокола Сома все возрастало, и его службы все чаще становились причиной раздоров в семьях. Поначалу сомалийских мужчин забавляли эти проповеди, они дразнили женщин, говорили, что через неделю те заскучают и найдут себе другое развлечение. Но через некоторое время они заволновались. Гостиная, часто обставленная хорошей мебелью, всегда была мужским пространством. Сомалийцы приглашали к себе друзей, рассаживались в креслах, пили душистый сладкий чай, жевали кат и вели мужские разговоры (о чести, деньгах, политике и о том, стоит ли брать вторую или третью жену). Они любили собираться по вечерам и в пятницу днем, но именно в это время Бокол Сом читал свои проповеди.

Когда Бокол Сом приходил в дом, мужчин вытесняли в традиционно женские помещения: кухню, задний двор, а иногда – в больших богатых домах – в маленькие некрасивые гостиные, отведенные женщинам. После того как жены обратились в Истинную Веру последователей Мусульманского Братства, они стали говорить, что жевать кат, курить и пропускать молитвы запрещено. Они даже начали отказывать мужьям в постели, называя их неверными. А когда мужья обвиняли их в непокорности, жены отвечали, что прежде всего должны слушаться Господа, а только потом – отцов и мужей. Аллах и Пророк Мухаммед велели, чтобы женщины были покорны только тем мужьям, которые сами чтут Аллаха.

Мусульманское Братство считало, что существует чистый, исконный ислам, к которому мы все должны вернуться. Движение зародилось в 1920-е годы в Египте, потом стало распространяться – вначале медленно, затем все быстрее, особенно в 1970-х годах благодаря финансовой поддержке разбогатевших саудовцев, – и к 1987 году в лице Бокола Сома достигло домохозяек в Сомали.

Через несколько месяцев пошли первые разводы, и сомалийские мужчины стали угрожать Боколу Сому за то, что он разрушает семьи. Разгневанные мужья прогнали его из гостиных и сомалийских мечетей, но копии его кассет все так же передавались из рук в руки, даже когда он был в бегах.

Бокол Сом был не единственным проповедником, который выучился в Медине или Каире, а потом пришел в нашу округу, чтобы вернуть нас к Истинной Вере. На улицах стало появляться все больше и больше молодых людей из Мусульманского Братства в белых одеждах до колен и красно-белых клетчатых платках. Их новообращенные последователи стали приносить взносы, некоторые женщины отдавали свое приданое. В 1987 году в Истли построили первую мечеть Мусульманского Братства, Бокол Сом перестал скрываться и начал читать там проповеди по пятницам, крича изо всех сил о том, что мужчины, отвергающие призыв своих жен вернуться к исламу, сгорят в аду. Богачи, тратившие деньги на земные нужды, сгорят в аду. Мусульмане, бросившие в беде своих собратьев-мусульман – палестинцев, – были не истинными мусульманами, а потому тоже сгорят в аду. Ислам был под угрозой, и его враги – евреи и американцы – будут вечно гореть в аду. И те мусульманские семьи, которые отправляли детей учиться в университеты США, Великобритании и других стран неверных, тоже будут гореть в аду. Земная жизнь недолговечна, она дана нам Аллахом как испытание. И лицемеры, которые слишком слабы, чтобы противостоять мирским соблазнам, будут гореть в аду.

У меня возникали вопросы по поводу Бокола Сома, но в семнадцать лет я почти полностью разделяла идеи Братства. В расширении влияния этого движения было несколько очевидных преимуществ. Во-первых, все меньше молодых людей привыкали жевать кат и принимать другие наркотики. Во-вторых, СПИД начал убивать людей, и многие мусульманские семьи решили, что лучшим способом уберечься от него будет воздержание, а именно к нему призывали проповедники.

В-третьих, в учреждениях Мусульманского Братства практически отсутствовала коррупция. Его медицинские и благотворительные организации были абсолютно надежными. Если кенийцы обращались в ислам, они тоже могли пользоваться их услугами – и многие из них так и поступали.

Мне очень нравились дискуссии, которые проводились в центре рядом с моей школой. В них участвовали молодые люди, недовольные уровнем обучения в медресе. Они, как и я, стремились к глубокому познанию религии, пониманию поступков и слов Пророка Мухаммеда, чтобы точнее следовать его примеру. Они тоже считали, что ислам – это не то, о чем ты просто слушаешь несколько раз в неделю и киваешь.

Группа сомалийских и пакистанских молодых людей стала проводить еженедельные исламские дебаты на английском. Это было совсем не похоже на службы в мечети, которые часто сводились к чтению текстов на арабском. Тут мои ровесники обсуждали отношения между мужчинами и женщинами, мусульманами и неверными, исламом и христианством. Разговоры были живыми и очень умными.

Аудитория в основном состояла из блестяще образованных, глубоко верующих старшеклассников и студентов, которые пришли туда по собственной воле – в отличие от медресе, куда детей заставляли ходить родители. Докладчик выступал за кафедрой. Юноши, в основном в европейской одежде, сидели впереди, а девочки в головных платках – сзади. Разделение было добровольным, а вокруг царила гармония: мы все были добрыми мусульманами, стремящимися к совершенству. Мы не просто заучивали тексты наизусть, а обсуждали их значение и то, как лучше применять их в повседневной жизни.

Все вокруг были убеждены, что коварные евреи и весь безбожный Запад организовали всемирный крестовый поход, направленный на уничтожение ислама. Мы хотели защитить ислам, принять участие в джихаде. У этого слова есть несколько смыслов. Оно может означать, что вера нуждается в материальной поддержке или что нужно стараться обращать людей в свою веру. Но может означать и насилие; жестокий джихад – это историческая константа ислама.

Несмотря на то что я хотела быть правоверной мусульманкой, меня всегда смущала необходимость противопоставлять себя Западу. Великобритания и Америка были для меня странами из книг, где царила благопристойность и была возможность личного выбора. Запад для меня олицетворяли прежде всего именно эти идеи – а еще поп-музыка, кино и дурацкая переписка с девочками из Финляндии и Канады, которые думали, что мы живем в джунглях на деревьях. Конечно, мой личный опыт общения с Западом был невелик, и все же мне казалось, что там далеко не все так ужасно. Но я долго рассматривала фотографии убитых мусульман, которые передавались из рук в руки: нам нужно было как-то объяснить эти смерти – и мы узнавали, что это случилось по вине Запада. Как мусульмане, мы должны были противостоять Западу.