Ты кем себя воображаешь? - Манро Элис
Роза никому не сказала, что ее положение изменилось. Она не только от доктора Хеншоу хотела это скрыть. Ей хотелось, чтобы ей по-прежнему завидовали: это чувство было для нее так ново.
Она попыталась понять, что ей делать дальше. Оставаться у доктора Хеншоу она не могла. Казалось очевидным, что раз она сбежала от Патрика, то должна бежать и от доктора Хеншоу. Ей не хотелось также оставаться в университете, где все знают о ее расторгнутой помолвке. Девушки, которые ее поздравляли, будут говорить, что с самого начала знали: ее триумф — это ненадолго, Патрик на самом деле не для нее. Ей придется искать работу.
Заведующий библиотекой предложил ей работу на лето, но, вероятно, по протекции доктора Хеншоу. Возможно, как только Роза съедет от доктора, предложение потеряет силу. Роза знала, что сейчас ей нужно не к экзаменам готовиться, а бегать по городу, ища работу — клерка в страховой конторе, телефонистки в компании «Белл», продавщицы в универсальном магазине. Эта мысль ее напугала. Роза продолжала готовиться к экзаменам. Учеба — это единственное, что Роза умела. В конце концов, она не кто-нибудь, а студент-стипендиат.
В субботу, работая в библиотеке, она увидела Патрика. Это произошло не случайно. Роза спустилась на нижний этаж, пытаясь бесшумно ступать по спиральной железной лестнице. Среди стеллажей было место, где она могла стоять почти в полной темноте и смотреть, что происходит в закутке у Патрика. Она так и сделала. Его лица не было видно. Она видела его длинную розовую шею и старую рубашку из шотландки, которую он носил по субботам. Его длинную шею. Его костлявые плечи. Он больше не раздражал Розу и не пугал ее: она была свободна. Она могла смотреть на него как на любого другого человека. Могла оценивать его. До сих пор он вел себя достойно. Не пытался взять ее на жалость, не запугивал ее, не осыпал просительными письмами и телефонными звонками. Не стал приходить и сидеть на пороге дома доктора Хеншоу. Он был достойным человеком, но он никогда не узнает, как Роза к этому отнеслась, как она за это благодарна. Теперь она стыдилась за все, что тогда наговорила. Тем более это была неправда. Ну, почти все неправда. Он знал, что делать в постели. Розу так тронул вид Патрика, привел ее в такое кроткое и мечтательное расположение души, что ей захотелось подарить ему что-нибудь — нежданное сокровище. Сделать так, чтобы он больше не был несчастен.
Тут ей представилась картина, которая неотразимо на нее подействовала: она бесшумно подбегает к закутку Патрика, обнимает его сзади за шею и возвращает ему все. Примет ли он ее дар? Вдруг он всего этого больше не хочет? Роза представила себе, как они, плача и смеясь, объясняются между собой, прощают. Я тебя люблю, я тебя правда люблю, все хорошо, я вела себя ужасно, я не хотела, я просто сошла с ума, я тебя люблю, все хорошо. Это было чудовищное искушение, которому она едва могла противостоять. Ей хотелось броситься стремглав. С утеса в пропасть? Или в теплые объятия мягкой травы и цветов? Роза не знала.
В конце концов она не смогла устоять перед искушением. И сдалась.
Потом, пересматривая этот эпизод своей жизни и обсуждая его с другими — ибо Роза, как большинство наших современников, прошла через период свободного обсуждения своих самых интимных решений с друзьями, любовниками и незнакомыми гостями на чужих приемах и они делали то же самое по отношению к ней, — она говорила, что ею овладело дружеское сочувствие, что она не вынесла вида беззащитно склоненной шеи. Потом она проанализировала ситуацию более глубоко и стала говорить, что это все жадность, жадность. Она говорила, что подбежала к Патрику, повисла у него на шее, развеяла его подозрения, целовала его, плакала и вернулась в прежнюю роль лишь потому, что не знала, как будет жить без его любви и его обещания о ней заботиться; она боялась окружающего мира и не могла придумать никакого другого плана на дальнейшую жизнь. Когда же она мыслила в терминах экономики или беседовала с людьми, которые мыслили так же, то говорила, что выбор — это роскошь, доступная лишь представителям среднего класса. Будь у нее деньги на билет до Торонто, ее жизнь обернулась бы по-другому.
Ерунда, говорила она еще позже, это все ерунда, настоящая причина в тщеславии, чистое тщеславие и больше ничего, она хотела воскресить Патрика и вернуть ему счастье. Узнать, по силам ли ей это. Она не могла отказаться от возможности так испытать свои чары. Затем она объясняла, что заплатила за это сполна. Говорила, что они с Патриком прожили в браке десять лет, и за это время сцена первого разрыва и примирения периодически повторялась, причем Роза говорила Патрику все те же слова, что и в первый раз, и многое другое, что приходило ей в голову. Она надеется теперь, что не рассказывала собеседникам (но подозревает, что рассказывала) о своей привычке биться головой о столбик кровати и о том, как расколотила соусницу, швырнув ее сквозь окно столовой; о том, что она была так испугана содеянным, чувствовала такое отвращение к себе, что потом лежала в кровати, тряслась и просила и умоляла Патрика о прощении. Которое он ей даровал. Иногда она кидалась на него; иногда он бил ее. На следующее утро они вставали рано и готовили особый завтрак. Садились за стол, ели яичницу с беконом и пили фильтрованный кофе, измотанные, растерянные, пристыженно заботясь друг о друге.
«Как ты думаешь, что провоцирует эту реакцию?» — спрашивали они друг друга.
«Может, нам куда-нибудь поехать отдохнуть? Вместе?»
«Или по отдельности?»
Напрасная трата усилий, лицедейство, как выяснилось потом. Но тогда это помогало. Успокоившись, они говорили, что большинство женатых пар наверняка проходит через то же самое. И действительно, по-видимому, среди их знакомых такое бывало абсолютно у всех. Патрик и Роза не могли отделиться друг от друга, пока не ранят друг друга достаточно сильно, почти насмерть. И пока Роза не пойдет работать и не начнет сама зарабатывать деньги. Так что, возможно, главная причина их ссор была весьма банальной.
Иногда Роза думала, но никому никогда об этом не говорила, что причина была не в жалости, не в жадности, трусости или тщеславии, но в чем-то совершенно ином, в некой картине счастья, возникающей у нее в голове. После всего, что Роза открывала собеседникам, об этом она рассказать не могла. Что весьма странно, и Роза не в силах объяснить этот феномен. Она не имеет в виду, что в их браке были и обычные, мирные периоды, длинные, заполненные суетой отрезки домашнего ремонта, отпуска, семейных обедов, хождения по магазинам и беспокойства из-за болезни ребенка. Она имеет в виду, что иногда, без причины и без предупреждения, счастье или возможность такового заставали их врасплох. Как будто они оказывались в иной шкуре, хотя и точно такой же на вид, — словно в тени их обычных «я», едва заметные, существовали другой Патрик и другая Роза, лучезарно добрые и невинные. Может быть, именно этого Патрика Роза увидела, освободившись от него и незаметно заглянув в его закуток в библиотеке. Может быть. Нужно было там его и оставить.
Она знала, что увидела именно этого Патрика; знает теперь, потому что это случилось еще раз. Она оказалась среди ночи в аэропорту Торонто. Они с Патриком уже лет девять как развелись. Роза к этому времени стала известной телеведущей, и бо́льшая часть населения страны знала ее в лицо. Она интервьюировала политиков, актеров, писателей, прочих знаменитостей и множество обычных людей, сердитых на правительство, полицию или профсоюз за какую-нибудь несправедливость. Иногда она беседовала со свидетелями странных явлений, с людьми, видевшими НЛО или морских чудовищ, с авторами необычных рекордов, владельцами необычных коллекций или с людьми, соблюдающими какой-нибудь причудливый старинный обычай.
В этот раз она была одна. Ее никто не встречал. Она прилетела из Йеллоунайфа, и ее самолет опоздал. Она была измученная и помятая. Она увидела Патрика — он стоял спиной к ней у прилавка в кофейне. На нем был плащ. Патрик отяжелел за эти годы, но Роза все равно его сразу узнала. И испытала все то же чувство — что с этим человеком ее что-то связывает, что, проделав некий магический, но вполне осуществимый трюк, они смогут найти друг друга и начать снова доверять друг другу и что она, Роза, может запустить это волшебство — нужно лишь подойти, коснуться его плеча, осыпать его внезапным счастьем.
