Кит Ричардс - Жизнь
У Ронни самый податливый характер из всех, кого я встречал, он стопроцентный хамелеон. Он на самом деле не знает, кто он такой. Но тут никакого лицемерия. Он просто всегда ищет себе уютный дом. Живет с этой отчаянной потребностью в братской любви. Ему обязательно нужно быть со своими. Ему нужен бэнд вокруг. Ронни насквозь семейный человек. Ему тут недавно круто пришлось: мама с папой и оба брата — все поумирали в последние несколько лет. Тяжело Говоришь: Рон, слушай, я тебе так сочувствую. Он говорит: ну а чего еще было ожидать? Каждому свое время уходить. Но Ронни иногда закрывается, долго держит все в себе. Без своей мамочки Ронни как потерянный. Он же был младшенький, следовательно, мамин сынок. Я знаю, со мной та же история. Ронни вообще-то часто ходит и ничего не рассказывает. Он крепкий хрен, этот цыганенок хуев. Из последнего семейства водных цыган[158], выбравшегося на сушу, — нехилый был момент в истории эволюции, правда, я иногда думаю, что Ронни от своих плавников так и не избавился. Он, наверное, поэтому, чуть зазеваешься, уже снова развязал. Не нравится ему все сухое, он хочет обратно туда, где мокренько.
Одно различие между мной и Ронни заключается в том, что он человек без тормозов. Самоконтроль отсутствует как класс. Я тоже выпить не дурак, скажем так, но у Ронни все всегда до отказа. Я могу встать утром и приложиться немного, а у Ронни бывало, что весь завтрак состоял из текилы White Cloud с водой. Если давали чистый кокаин, ему не нравилось, потому что он-то принимал спиды. Правда, платил за них кокаиновую цену. И ты старался вколотить ему в башку; ты же не кокс нюхаешь, а спиды. Тебе просто толкнули спиды по цене кокса. С другой стороны, не то чтобы его кто-то стал отваживать от этих привычек на новой работе.
Был один памятный момент боевого крещения Ронни в конце марта 1975-го в Штатах, перед самыми гастролями. Мы репетировали со всей группой в Монтоке, на Лонг-Айленде, и решили нанести визит Фредди Сесслеру, который тогда жил в Добс-Ферри — это вверх по Гудзону сразу после Манхэттена. Фредди дал нам на слабо занюхать в один присест унцию аптечного кокса. А это, считай, все равно что вырвать сразу три страницы из ежедневника. Записи Фредди просветят нас в этом вопросе, потому что сам я помню очень немного.
Фредди Сесслер: Около пяти утра я спал крепким сном, когда услышал могучий стук во входную дверь. Глаза мои так и не разлипли, но дверь я все-таки как-то открыл. И тут же в качестве приветствия получил заряд китовского юмора, от чего и проснулся. «Вот ты тут дрыхнешь, а мы там въебываем как проклятые и примчались за сто миль специально, чтобы тебя повидать». «Ладно, — говорю, — уже проснулся. Дайте хоть лицо ополосну», — после чего взял себе апельсиновый сок, а Киту вручил бутылку Jack Daniels. Он тут же вставляет в мою стереодеку кассету с каким-то регги, на полную громкость естественно, — и все, гулянка понеслась. Через минуту спрашиваю Кита и Ронни, не хотят ли они разделить мой бодрящий завтрак. В руке у меня был унциевый пузырек мерковского кокаина, и я пошел в спальню, снял картину в застекленной раме и решил сыграть в одну игру собственного изобретения! В моей жизни одним из самых больших удовольствий всегда был ритуал распечатывания баночки с кокаином. Только глянуть на нее, полюбоваться, сорвать пломбу — от одного этого кровь ударяла в голову, начиналась эйфория. Это был больший кайф, чем собственно само нюханье. Я сорвал пломбу и высыпал на стекло две трети баночки. Потом я сделал две равных кучки граммов примерно по восемь для Кита и себя и одну, грамма на четыре, для Ронни.
Когда с приготовлениями было покончено, я сказал Киту следующее: «Кит, хочу тебя испытать. Что ты за человек», - прекрасно зная, что он примет любой вызов. Я выровнял две дорожки, взял соломинку и резким движением вдохнул мои восемь граммов. «А теперь посмотрим, повторишь ты такое или нет». За всю свою сознательную жизнь я никогда и нигде не видел, чтобы человек позволил себе дозу такого размера. Кит посмотрел на свою долю внимательно, взял соломинку и воспроизвел мои действия без малейшего труда.
Я подвинул оставшиеся четыре грамма Ронни и сказал: «Ты младший, тебе больше не полагается. Дерзай’». И он дерзнул. Фармацевтический кокаин никак нельзя сравнить с кокаином, который производится в Центральной или Южной Америке. Это чистый продукт, он не вызывает депрессии или ступора. Действует совершенно иной тип эйфории, творческий, когда происходит впитывание в центральную нервную систему. У него абсолютно не существует симптомов отмены.
Когда я предлагал дорожку Ронни, я был готов прыгать до потолка, испытывал невероятный прилив энергии. Блин, что за ощущение! Совершенно не сравнимо ни с чем. что я знаю. Когда я напутствовал Ронни, это были последние слова, произнесенные мной за следующие шесть часов. Мы отправились в путешествие к Вудстоку.
Чистый кокаин. Решиться на такое или нет? А потом вскочить в машину и мчаться. Мы понятия не имели, куда едем. Это чем-то напоминало заезд, который мы устроили вдвоем с Джоном Ленноном, — просто сорвались и поехали. Я не представляю, как мы смогли куда-то добраться. Очевидно, я был за рулем, причем вел аккуратно — нас не остановили ни разу. Мы заправлялись, мы делали все, что нужно, но в какой-то другой голове. До меня доходила потом отрывочная информация, что мы остановились на ночь в Беарзвилле[159], провели время с Band, наверное, с Левоном Хелмом. Не знаю, была у нас какая-то цель туда смотаться или нет. Мы что, хотели кого-то там специально застать? Кажется, Боб Дилан в то время там не жил. В конце концов мы как-то вернулись в Добс-Ферри. У меня странное ощущение, что там присутствовал и Билли Престон, но только в машине его не было.
Гастроли 1975 года, в которые мы собирались, были целиком откатаны на мерковском топливе. Как раз тогда мы начали устраивать на сцене укромные местечки за колонками, чтобы иметь возможность поправляться между песнями. Одна песня, одна понюшка — это у нас с Ронни стало правилом. Даже в тот раз, три года спустя после тура STP, паши гастроли были крайне любительским мероприятием по сегодняшним стандартам. Как это тогда делалось? Послушайте Мэри Бет Меддли. Она была координатором тура, она составляла календарь, она договаривалась с промоутерами по всей Америке. Ей было двадцать семь лет, и работала она под началом Питера Раджа Без всякого штата.
Мэри Бет Медли: Все делалось на карточках 3 на 5 дюймов. Я когда рассказываю это людям, на меня смотрят, как будто я говорю на суахили. Дорожный справочник от «Рэнд МакНэлли», карта Соединенных Штатов. Никаких факсов, сотовых, «Федексов» или компьютеров. Ролодекс[160] был, но для сообщения с конторой в Европе — ничего, кроме обычного стационарного телефона и телекса. Что касается рок-н-ролльной жизни, можно было бы подумать, что мы научились осторожности после происшествия в Фордансе, но после Фордайса случилось еще одно происшествие - под конец тура, в августе 1975-го, — о котором до сих пор ничего не рассказывалось, насколько я знаю. Дело касалось Кита, но вообще-то дело касалось всех. Мы сидели в Джексонвилле, во Флориде, и собирались дальше в Хэмптон, в Вирджинию, но Билл Картер проведал, что самолет будут обыскивать, когда мы долетим. У него имелись полицейские контакты в каждой дыре. Мы уже однажды пережили такую панику в Луисвилле, в Кентукки, когда копы просто зашли в самолет. И, чтобы такого снова не случилось, мы взяли и собрали со всех их контрабандный товар. Все пистолеты, ножи, наркоту — все, что могли посчитать незаконным, — упаковали в два чемодана, которые я перевезла частным самолетом из Джексонвилла в Хэмптон и отвезла потом на машине в гостиницу. Насчет самолета я не волновались. На частных рейсах в ту пору даже пассажирские манифесты не сдавали. Кажется, я вообще летела анонимно. Но перевоз на машине истрепал мне все нервы. Я ехала 50 миль в час. Одна с чемоданами. И когда добралась до гостиницы, то пошла в номер, правда, не мой. и выложила все на кровли. А когда они приехали пару часов спустя, то разобрали каждый свое добро. У Энни Лейбовиц есть где-то фотография всех этих сокровищ, которые лежали в чемоданах.
Я с Марлоном на гастролях в 1975-м
Глава десятая
Сколько раз на тот момент я уже Ходил по краю. Арест в Фордайсе но время гастролей 1975 года пока был самым грозным эпизодом. Я израсходовал все свои кошачьи жизни. Даже считать без толку. Но впереди маячили столкновения с судьбой еще покруче: и новые аресты, и шальные пули, и машины, вылетающие на обочину. В кое-каких случаях, когда проносило, давало себя знать мое везение. Но вообще чувствовалось, что тучи сгущаются, — надвигалась буря. Я снова повидался с Уши — она присоединилась к нашим гастролям в Сан-Франциско на неделю, а потом исчезла на долгие годы. Rolling Stones той осенью провели какое-то время в Швейцарии, поскольку я там жил, — доделывали альбом Black and Blue. В его рекламе, кстати, использовали фото несильно одетой и связанной веревками женщин, с синяками на теле, из-за чего какие-то люди стали призывать к бойкоту Warner Communications. Мы в тот раз работали над Cherry Oh Baby, Fool to Cry и Hot Stuff. В Женеве в марте 1976-го Анита родила нашего третьего ребенка — мальчик, которого мы назвали Тара.
