Нина Анненкова-Бернар - Бабушкина внучка
— Бабушка, — робко заявила она, — а знаешь ли… мне страшно!
— Чего?
— Вот я жила-жила и вдруг… шестнадцать лет!.. Как будто жалко прошлого… Мне было так весело, а теперь я уж большая… и страшно!
— La vie d'une jolie femme, c'est le bonheur splendide[54], — важно и значительно произнесла бабушка. — Ты рождена для радости и счастия, и дальше будет еще лучше, чем было.
— В самом деле, бабушка?
— Да, Ненси, да! Tu es belle, tu es riche, ma petite. C'est tout ce qu'il faut pour être heureuse.[55] Но только нельзя подчиняться мужчинам. Ты это помни, помни всегда, même quand tu te marieras… И муж твой, который будет — о, в этом я уверена — aussi beau et riche comme toi — должен дрожать каждую минуту за свое счастие, бояться потерять тебя… Иначе кончено: тогда les plus fidéles[56] становятся нашими властелинами. Этого надо бояться больше всего на свете, крошка. Помни!..
— Бабушка, а очень страшно выйти замуж?
Старуха улыбнулась какой-то особенной улыбкой — мечтательной я сладкой.
— Не страшно, крошка, нет, а очень, очень приятно! — она потрепала внучку по щеке. — О, ты еще глупенькая, глу-упенькая совсем!..
Ненси слегка покраснела и нагнула голову. Она вспомнила о своем милом долговязом друге и о ежедневных свиданиях с ним потихоньку от бабушки, у обрыва…
Но как же быть сегодня?.. Увидеться не придется — бабушка окончила свои дела, да и в такой день не расстанется с Ненси ни на минуту. Правда, Ненси просила Юрия придти ее поздравить, но он после своего неудачного визита ни за что не хотел показываться на глаза бабушке… А Ненси так привыкла к своим ежедневным беседам с юным музыкантом! Ей так нравилось, когда он смотрел на нее восторженными, блестящими глазами, что ей будет очень, очень скучно, если сегодня, в день своего рождения, она не увидит его.
— Бабушка, знаешь, что я тебя попрошу, — прижалась она к старухе. — Но только ты обещай заранее, что исполнишь!
— Ну, говори, малютка! Если можно — я постараюсь.
— Нет, бабушка, ты обещай!
— Ну, что же?
— Вот, бабушка, надо тебе сказать… — Ненси немножко запнулась. — Я… я… мне ужасно как хочется послушать сегодня нашего музыканта.
Старуха нахмурилась.
— Не знаю, как же быть? Я передала через него приглашение его матери, а она, по-видимому, не придала этому большого значения, — едко усмехнулась бабушка, — не идет. Не бежать, же нам самим за ними?
— Во-первых, — быстро и смущенно заговорила Ненси, — прошла только неделя; мало ли что могло ее задержать… Потом, я его как-то раз встретила, — еще поспешнее сказала Ненси, — и он признался мне, что так сконфужен своим визитом, что боится теперь придти к нам; а во-вторых, сегодня мое рождение, и мы поедем их пригласить провести вечер у нас, и чтобы он играл… Что же тут неловкого?.. Ну, бабушка… ну, голубушка!..
Аргумент: «сегодня мое рождение» окончательно победил старуху, и, скрепя сердце, она согласилась ехать к этой незнакомой «незначительной» помещице.
Подъехавший к скромному домику Мирволиных кабриолет, с пышно одетыми дамами, произвел переполох. Бабушка, в сером поплиновом платье и серой шляпе, а Ненси, на золотистой головке которой колыхалось целое море белых страусовых перьев, украшавших ее большую шляпу, — терпеливо ждали, пока грум Васютка справлялся, дома ли хозяева и могут ли принять.
Юрий, читавший в своей комнате, выбежал на балкон, в неуклюжей домашней блузе, растерянный и радостный.
— Ах, извините… Пожалуйте… Мама сейчас… Она занялась по хозяйству, в огороде… Она всегда сама…
Он неумело, но старательно стал помогать дамам выйти из экипажа.
— Ничего, ничего, — говорила покровительственно Марья Львовна. — Мы имеем время, чтобы подождать.
Они вошли в большую, темноватую, но очень уютную комнату, обставленную просто и красиво.
— Сейчас… сейчас!.. — и Юрий стремительно побежал за матерью.
— Мама сейчас… — объявил он, возвратясь и усаживаясь с сияющим видом возле приехавших.
Главки Ненси лукаво поглядывали из-под широких полей ее белой шляпки.
— А мы приехали приглашать вас. Сегодня мое рождение — и вы должны доставить мне удовольствие, — бойко выпилила она. — Приезжайте к нам вечером с вашей maman.
— Я… я рад, — проговорил Юрий, захлебываясь от восторга.
«Il est drôle, cet enfant, — подумала бабушка, глядя на Юрия, — mais il sera beau, quand il deviendra homme»…
Юрий, который совсем не ожидал увидеть сегодня божественную лесную фею, был счастлив безмерно.
— Простите, что я заставила вас ждать! — раздался низкий грудной голос Натальи Федоровны, матери Юрия, вошедшей торопливою походкой в комнату. — Извините!..
Она приветливо протянула руку сначала Марье Львовне, величаво поднявшейся с кресла, и затем — Ненси.
— А… милая, прелестная барышня! Я уж слышала о вас от своего повесы… Нет, нет, — я шучу, — поспешила она поправиться, увидя испуганные, умоляющие глаза Юрия. — Он у меня смирный, даже чересчур смирный мальчик… Ведь он — поэт и музыкант…
— О, как же! мы имели удовольствие слышать, — любезно вставила Марья Львовна.
Наталья Федоровна засмеялась, обнаружа свои удивительно белые, ровные зубы. Когда она улыбалась, эти блестящие зубы придавали ее немоложавому, смуглому лицу какой-то юный, бодрый вид.
— Да, да!.. Он мне рассказывал, как он осрамился тогда у вас… мой мальчик.
— Напротив, он был очень… очень мил!.. И est un peu…[57] Н-но это — молодость, — заключила Марья Львовна, — cela se passera avec le temps…[58]
Юрий, будучи предметом разговора, чувствовал себя крайне неловко. К нему подошла Ненси.
— Смейте только сегодня не приехать — я вас уничтожу тогда! — проговорила она тихо, скороговоркой, и снова, как ни в чем не бывало, вернулась на свое место.
— Вы, кажется, недавно приобрели это имение? — спрашивала хозяйку Марья Львовна.
— Да, это еще купил мой покойный муж, — ответила со вздохом Наталья Федоровна. — Он был большой любитель деревни и, выйдя в отставку, мечтал заняться хозяйством, да вот не пришлось. Теперь управляюсь одна…
На глазах у нее навернулись слезы.
— У вас все чрезвычайно мило, — сказала Марья Львовна, — вы можете гордиться.
— Бабушка! — многозначительно произнесла Ненси.
— Ах, да!.. Я уже просила вашего милого сына вам передать, que je serai bien contente[59], если вы просто, по-деревенски, заглянете во мне.
— Да, он мне говорил, но простите, ради Бога, не могла собраться… все дела… а я очень желала…
— Ну, так вот… сегодня, soyez si aimable[60], не откажите приехать к вам avec votre charmant enfant[61]… Он нам сыграет что-нибудь.
— Пожалуйста! — с живостью подхватила Ненси.
— Благодарю вас, — постараюсь.
Бабушка поднялась с места.
— Не стану больше вас задерживать, и весьма рада буду видеть вас сегодня у себя.
— Elle n'est pas élégante, mais trés bonne femme[62], очевидно!.. — сказала Марья Львовна, когда кабриолет выехал на шоссе, по направлению в ее усадьбе.
— Ах, она прелесть какая славная! — звонко откликнулась Ненси.
— Bonne enfant![63]- произнесла растроганным голосом бабушка, взглянув на внучку.
Вечером, часов около восьми, Юрий с матерью подъехали в новеньком шарабане, запряженном сытой рыженькой лошадкой, в высокому каменному крыльцу двухэтажного Гудауровского дома.
Ненси, поджидавшая их у окна, выскочила на встречу.
— Ненси! Ненси!.. — попробовала было ее остановить бабушка.
Но Ненси была уже на крыльце, где один из важных лакеев, так смутивший Юрия при первом его визите, слегка поддерживая под локоть Наталью Федоровну, помогал ей идти по ступенькам. Это ее доне́льзя стесняло, и они постаралась почти что взбежать на крыльцо.
— Ну, вот и мы! — весело улыбнулась она Ненси.
Ненси низко присела.
— И бабушка, и я — мы ждем уже давно.
Марья Львовна, с приветливым лицом светской женщины, встретила гостей на пороге гостиной.
— Вот это весьма любезно, что вы приехали.
Все уселись; но разговор не клеился. Несмотря на всю приветливость, Марья Львовна подавляла гостью своей важностью и внушала ей даже легкий страх.
— Бабушка, можно мне показать наш сад Юрию Николаевичу? — спросила Ненси.
— Конечно, petite! Может быть, и вы пройдетесь? — обратилась Марья Львовна к Мирволиной. — Но, впрочем, лучше посидим на балконе, пока гуляет молодежь.
Они вышли на большой балкон, колонны которого были сплошь покрыты зеленью плюща и дикого винограда.
— Как у вас хорошо! — похвалила Наталья Федоровна.
— О! но что здесь было!.. — с сожалением вздохнула Марья Львовна.- C'était splendide, quelque chose de magnifique![64] Вы знаете — в то время, когда и в деревнях умели жить по-барски!..
Ненси вела Юрия к своей излюбленной старой беседке.
— Представьте себе, что вы — прекрасный принц, а я — принцесса, — говорила Ненси.
— Зачем я буду представлять, — смеялся Юрий, — мне веселее думать: что вы — вы, а я — я.
