Hairuzov - Tochka vozvrata
– Не нравятся, – помедлив, ответил я.
Меня задирали самым наглым образом. Давненько я не сталкивался с подобным к себе отношением. Последняя стычка у меня состоялась лет тридцать назад, когда пришлось отбиваться от почитателей своей будущей жены. Мне стало смешно, и я, не сдержавшись, улыбнулся. Моя улыбка взорвала Торбеева.
– Послушайте, если вы сейчас не отвалите на станцию, то у вас будут большие проблемы со здоровьем.
– Вы, молодой человек, по-видимому, представляете здесь скорую помощь, – желая перевести все в шутку, предположил я.
– Я хочу тебя предупредить. Разве непонятно?
– Ну, раз вы со мной перешли на ты, выходит, мы с вами или пили на брудершафт, или сидели в одной каталажке?
Ругаться дальше мне не хотелось. Но его развязность начала меня раздражать. Видимо, хлебнул с утра и решил, что ему все можно.
– Я с козлами не пью. Я их размазываю, – начал пугать он.
– Что, всех? И отца?
– Ты мне отца не трогай!
Разговора не получалось. Хуже того, назревал скандал. Я глянул на Торбеева тем взглядом, каким оглядывает клиента портной, прикидывая, сколько уйдет материи на костюм. Было видно, что парень крепок физически, был выше и, главное, намного моложе меня. И тут до меня дошло, что это он следил за нами из машины и освещал пруд фарами. «Но зачем ему днем, на виду всей деревни, лезть на рожон? Конечно, я его обидел. Но это же не повод для скандала?» Мне была непонятна его злость.
«Что это, от вседозволенности или от невесть как и откуда приваливших денег?» – думал я.
– Молодой человек, советую прибрать обороты, – ровным, но твердым голосом сказал я. – Мы с вами незнакомы, я вам дорогу не переходил.
Видимо, мой спокойный голос все же подействовал на парня, он отрешенным взором глянул куда-то поверх, и я решил, что говорить дальше не следует и хотел было идти своей дорогой. Да не тут-то было. Есть правило: никогда не поворачивайся спиной к вероятному противнику. Еще в Орлике, после очередной стычки с Торбеевым, я отвернулся и получил от него оплеуху сзади. И оказался на земле. Урок не пропал даром. Замах сынка я разглядел в машинном стекле стоящей неподалеку иномарки и, откинув голову назад, смягчил удар. Он получился скользящим, кулак зацепил мне только ухо. Падая, я подцепил выставленную вперед ногу парня, и, когда моя спина коснулась асфальта, другой ногой в противоход подошвой ударил ему в колено. Когда-то на тренировках я долго отрабатывал этот элемент, удар получился на загляденье. То, что дело сделано, я понял, когда поднялся на ноги и сделал оборонительную стойку. Торбеев корчился на земле от боли. Краем глаза я увидел, что от магазина к нам бегут люди. Я протянул руку.
– Давай руку, боксер! – примирительно сказал я.
Но тот не хотел примирения, ругаясь и обзывая меня обидными словами, он запрыгал на одной ноге к своей машине.
– Что, допрыгался, хулиган проклятый! – услышал я крик Фаины Тихоновны. – Это тебе не с бабками воевать. В тюрьму захотел? Так мы это мигом организуем.
– Ты бы, тетка, помолчала, – подал голос Торбеев. – Тоже мне, милиционерша нашлась. А тебя я все равно достану.
– Чего доставать. Я здесь. И впредь будь поосторожнее с незнакомыми, как ты говоришь, козлами, – сказал я. – Могут и забодать…
– Пошел ты!..
Я попытался отряхнуть свои белые джинсы от дорожной грязи, которую собрал, падая на дорогу, но скоро понял, что их надо отдавать в стирку. Собрав разбросанные пакеты, я пошел к Саяниному дому не по центральной улице, а задами. На подходе меня встретили знакомые козы, они вновь, как и при первой встрече, уставились на меня. Я решил задобрить их, достал из пакета булочку и, присев на корточки, протянул ее ближайшей козочке. И неожиданно получил жесткий удар по заднему месту. Упав на четвереньки, я оглянулся. Выставив вперед рога, для повторной атаки готовился хозяин стада.
«Да что они здесь все, сговорились!» – подумал я, вспомнив высказанное предостережение Торбееву, и расхохотался. Да, такого в моей жизни еще не случалось! Как говорится, не рой яму другому, попадешь в нее сам.
Когда я вошел в дом, Саяна, оглядев мои брюки и мое расплывшееся в глуповатой улыбке лицо, спросила, что произошло.
– Сейчас меня чуть не забодал здешний козел, – смеясь, ответил я. – Приревновал к своей козочке. У вас здесь не Прудово, а Зуняман.
– Что-что? – не поняла Саяна.
– По-бурятски это означает «сто козлов».
И я в подробностях начал показывать, как я хотел понравиться козе и как меня долбанул ее ухажер. Саяна ничего не могла понять, она слушала меня, потом вспомнила, что козел уже бросался на ее сестру и та, убегая от него, сломала ногу. На это я заметил: ноги мои целы и шутливо добавил, что, должно быть, козел признал меня за отступающего француза и решил отомстить за сожженную Москву. Но выкрутиться не удалось, в дом пожаловала Фаина Тихоновна и начала в красках расписывать стычку с Торбеевым.
– Да тебя нельзя отпускать в деревню одного! – всплеснула руками Саяна. – Ты еще на ходу сочиняешь.
– Это точно, нельзя, – подтвердил я. – Но я же пишу сценарий. А там у меня сарлыки. А у них, знаешь, какие рога? Не чета вашим козлам. Так что я готовлюсь снимать…
– А вы переезжайте жить в Прудово, – неожиданно предложила Фаина Тихоновна. – Здесь есть кого и что снимать. Недавно главу поселковой администрации сняли. Так мы вас вместо него выберем.
– Я подумаю, – глянув на Саяну, с серьезным видом ответил я. – Но хорошо бы милиционером. У вас есть здесь милиционер?
– Нет, – со вздохом ответила Фаина Тихоновна. – Но раньше, при советской власти, был.
– Должность милиционера сейчас на общественных началах выполняет Фаина Тихоновна, – сообщила Саяна, когда тетка ушла к себе. – Ей до всего есть дело. Сейчас мужики в селе в основном пьют, а женщины бутылки сдают. Такая жизнь наступила. И, помолчав немного, добавила: – Но я ему покажу, как цепляться к незнакомым.
– Ну, не совсем уж я такой незнакомый, – пошутил я.
– Да уж лучше был бы незнакомым, – думая о чем-то своем, сказала Саяна. – А так приходится отвечать, как за своего.
И Саяна рассказала историю появления Торбеевых в Прудове. После того как отец ушел на пенсию, ее родители переехали жить в Прудово, на родину бабушки. Торбеевы прикатили следом, купили неподалеку дом, а после на его месте отстроили дачу. Однажды у Саяны с Вадимом произошла стычка. Как-то она со своим сыном Денисом пошла на пруд. Навстречу ей Торбеев с дружком. Встретились они на мостике, где полощут белье. Ребята были навеселе. Им тогда было лет по пятнадцать. И вот один из них не стал сторониться и задел ее локтем. Она, конечно, этого не ожидала, все же шла с ребенком, и, оступившись, упала в воду. А они, испугавшись, побежали прочь. Саяна вылезла из воды, вытащила сына, сняла с ног тапочки, догнала их и врезала Торбееву по спине.
– Мой отец после войны работал на руднике у Торбеева, – выслушав Саяну, сказал я. – Рассказывали, что он приехал с Колымских приисков. Они определяли жизнь поселка. А порядки на руднике были лагерные. За малейшую провинность – штраф. Люди работали как каторжные, от зари до зари, хотя желающих попасть на рудник было хоть отбавляй. Заработки там были побольше, чем в других местах.
– Тогда время такое было. Людей не жалели, – заметила Саяна. – И мой отец начинал работать у него геологом. Михаил Доржиевич его уважал. А когда папа умер, Торбеевы нам очень помогли. Но своего внука они, конечно, разбаловали. Рос он хулиганистым, его два раза хотели исключить из школы. После окончания авиационного института его дедушка взял к себе помощником и отправил в Америку на курсы менеджеров. Представь себе, Вадим окончил их с отличием. Сейчас такие дипломы открывают двери любых фирм.
«Во сколько же обошелся Торбеевым такой диплом? – думал я, слушая Саяну. – Открывают не дипломы, а деньги, которые стоят за ним. Впрочем, зачем считать чужое».
– Поскольку Болсан стал шаманом, то все свои надежды, связанные с авиакомпанией, Михаил Доржиевич теперь возлагает на внука, – сообщила Саяна. – Вадим мне сказал, что его недавно ввели в члены правления «Иркута». – Саяна на секунду замолчала, затем, глядя куда-то в окно, добавила:
– Чтобы у тебя не было ко мне вопросов в отношении Вадима Торбеева, то он, узнав, что я развелась, предлагал мне выйти за него замуж. Говорит, давай попробуем вместе землю копать. Он считает, что археологи и старатели, по сути, занимаются одним делом. Те и другие роют землю. И тем и другим попадает золото.
– Только одни потом ездят на машинах, а другие на электричках, – заметил я.
– К сожалению, а может, к счастью, но это так, – согласилась со мною Саяна. – Вообще-то Вадим меня этой выходкой сильно огорчил. Видимо, перебрал, с ним это бывает. В прошлом году он подарил мне металлоискатель. Для археолога это ценная вещь. С ним я прошлась по огороду и нашла несколько старинных монет. Вот они. – Саяна открыла шкаф и показала темные попорченные временем монеты. – Торбеев мечтает найти могилу Чингисхана. Каждый год он ездит в Саяны и сплавляется по рекам. Осенью он будет принимать дела у отца. А его отец займется своими делами.
